Юрей теу - Дин Сухов

– Я хочу, чтобы вы все покинули меня. Извините, – потупив взор, тихим голосом произнесла Петти Чарли.

Услышав сказанное хозяйкой номера, «новый миссия» перестал теребить свое внушительное «либидо» и, затолкав его обратно в штаны, сокрушенно выдохнул:

– А я так надеялся вас трахнуть, мисс Петти!

– И я тоже! – живо откликнулась опытная свингерша Арнфрид.

– Спасибо вам за откровенность, друзья мои, – зябко поежилась Петти, на секунду окунувшись в чужие фантазии. – Ну, а что скажет Родриго, я и так знаю.

– Ладно, мы снимаемся с якоря и отбываем в свою уютную гавань, Петти. И если вдруг вы передумаете, то милости просим на наш скромный огонек! – не желая окончательно испортить отношения с новой знакомой, бодро вскочил со своего места «новый миссия». Его страстная супруга, нехотя сползла с Родриго, и развязно виляя задом, направилась к двери.

– Пойдем с нами, Родриго! – призывно подмигнула она сомлевшему мексиканскому el macho.

– Si, claro! – подскочил вслед за викканкой полуголый Родриго.

– Благодарим вас за компанию, Петти! – любезно расшаркался на пороге «новый миссия» и, распахнув дверь, пропустил вперед жену и ее случайного любовника.

– Взаимно, Виджэй, – через силу выдавила кислую улыбку Петти. Ей снова стало дурно, и она с нетерпением ждала, когда ее покинут надоевшие гости.

– Завтра в 7-00 мы будем вас ждать на завтраке у Аманды.

– Я постараюсь не пропустить, Виджэй.

– Амитабха!

– Bye-bye!

Едва за гостями закрылась дверь, Петти услышала за спиной тихий мелодичный голос:

– Konbanwa!

Тобари дзю

… Ночь превратилась в прах, истлев до последней секунды в огне любовной страсти. И ее жалкая тень с накинутой на бледное чело вуалью утомления, бесследно растворилась в улыбке нарождающегося дня.

А вместе с нею исчезло и сказочное наваждение, одарившее Петти Чарли очередным поцелуем бессмертия. И вкусив сладость этого поцелуя она, как никогда возжелала себе смерти. Ночные купания в реке безумия и горячие ласки японской любовницы ослепили ее сознание и сделали ее пленницей магических грез. Ночь подарила ей счастье и страх, порожденный мимолетностью этого светлого чувства. Утро цинично растоптало ее надежду на спасение, выставив на обозрение, изъеденную червями обыденности тухлую тушу реальности. Скользкие личинки-мысли, как ангелы – предвестники нарождающегося дня, облепили гниющий труп в надежде обрести крылья. Но их пища навоз заблуждений и им никогда не стать настоящими небесными ангелами, свободными от предрассудков и необходимости питаться иллюзорной евхаристией реальности. Ее кровь и плоть не способна возродить в себе бога. Непридуманного, чистого и совершенного, как кристалл серебряной воды. Это всего лишь мечта, залапанная эгоизмом недостойных, имя которым Легион. Миллионы смертных просыпаются по утрам и с удовольствием ощущают, как в их головах ползают сомны смрадных червей-мыслей. Они создают для них иллюзию жизни, услаждая их дыхание и слух музыкой ветра. Но многие ли могут постичь в скрипичном ключе его голоса масштаб инфернальной пустоты? И как отличить запах от смрада, если вокруг смердит все время?

Они ублажают их зрение, покрывая зеркала их глаз черно-белыми символами дуалистических догм. Но как можно поверить в то, что придумано смертными и как отрешиться от мысли, что ты живой? Опутавшись паутиной философии, мудрец мечтает перевоплотиться в бабочку, чтобы постичь единую Истину, которая освободит его от вечных терзаний души. Но тщетны все терзания мудрецов мира и нет ответов на миллионы их вопросов. Возможно, потому что не существует ответа на тот бред, который мы называем смыслом жизни. Он есть, и его нет. Мы видим его и не видим. А то, что мы видим, угодно лишь нам самим.

Мы – глупые философы-пауки, плетущие паутину псевдо-реальности. Самообман. Да, он нас успокаивает. Но крики миллионов крикунов не способны убедить Вселенную в том, что они есть. Их крики от страха перед смертью, а их смерть не больше чем продолжение безмолвного крика. Мы есть. Нас нет.

Мысли рождают слова, слова порождают дела. Дела из пустой головы мудрых слепцов. Тленом кормятся мысли-черви, из которых вырастают жирные зеленые мухи. Те самые ангелы-предвестники, якобы нового дня! Мы есть. Нас нет.

И если мы видим свет солнца, то это еще не говорит, что это не тьма. Ночь затворяет врата света, но в ней нет ничего такого, чтобы мы не могли рассмотреть. Потому что мы сами придумали ее тайны и нарекли их тьмой.

Прав тот, кто сказал, что Бога нет. Его и в самом деле здесь нет. Он здесь не нужен. Мы сами боги своего болота и топим себя в своей персональной утопии! Возможно для того, чтобы безболезненно вырваться из этого дурно пахнущего круга, нужно просто перестать болеть. Болеть жизнью. Болеть болезнями других и болеть придуманной лично для себя болезнью. Нужно забыть о двойственности вещей и просто быть. Нужно забыть о любви и ненависти. Забыть о слезах и радости. Забыть свое имя и себя, придуманного тебя в придуманном мире. Нужно перестать придумывать и мечтать о придуманном кем-то.

Сотри себя и ты спасешься, обретя крылья забвения и покоя. Возможно, он такой и есть Бог: равнодушный, пустой и свободный. Ему плевать на наплевательство оплеванных и глубоко безразлично безразличие обличенных. Возможно, когда-то он тоже был человеком, но однажды прозрел от слепоты смертных и обрел свободу не думать. Душа бога-пустота. В ней нет ничего кроме пустоты. Он пуст и поэтому он бог. Он свободен!

Когда-то смертные возомнили о своей высокой значимости и с тех пор их жизнь, якобы обрела какой-то смысл. Ради этого смысла смертные бессмысленно истребляют себе подобных и с некоторых пор возвели в ранг религии каннибализм. Их бог-каннибал, продляющий себе существование пожиранием жертв своей же иллюзии. Ну, неужели это и есть тот самый лучший из миров, воспетый в веках поэтами и романистами?! В таком случае, они тоже все каннибалы, зараженные атавизмом культуры самопоедания. Тупик и выхода нет, для тех, кто своими руками замуровал себя в этом воспетом замурованными тупике.

Плюнь в глаза тому, кто говорит, что любит тебя. Заставь себя поцеловать того, кто был омерзителен тебе при жизни, и кто любил доставлять тебе боль. Любовь и ненависть придуманы тобой. В них нет спасения. Тот, кто любит тебя, любит лишь то, что он придумал о тебе. Тот, кто казнит тебя, убивает в тебе все то, что он ненавидит в себе. Ты-третейский судья, судьба которого быть заживо сожранным во имя продолжения этого бесконечного каннибализма обреченных на отравление сомнительными прелестями жизни.

Забудь о том, что ты проснулся. Не думай о том, что ты спишь. Тебя здесь нет, и никогда не было, а то, что есть, принадлежит не тебе. Это собственность Дьявола. Он и есть настоящий хозяин и главный эгрегор этого мира. Его больше нет нигде.

Он живет только здесь: в мыслях, словах и делах, проснувшихся с утра и ощутивших себя живыми. Они придумали его и нарекли «смыслом своей жизни».

Уйди от мыслей, от пустых слов и от никчемных дел! И тогда, быть может, у тебя вырастут настоящие крылья. Непридуманные никем. Не осмысленные седыми философами. Не воспетые певцами и поэтами. Не отмоленные в каннибальских капищах религиозных фанатиков. Не благославленные Отцом и Сыном и Святым Духом.

У тебя просто вырастут крылья. Ты поднимешься вверх и больше никогда не вернешься обратно. Нераспятый, нелюбимый, не проклинаемый! Свободный и пустой, как бог!

Тебе нравится об этом не думать?…

Облизывая вспухшие от укусов губы, Петти Чарли печально улыбалась своему отражению в зеркале. Ее отражение прощалось с ней, растворяясь в argentum потустороннего мира. Отныне им не суждено больше видеться друг с другом. То, что оставалось здесь, не было Петти Чарли. Здесь осталась только ее тень, облаченная в грубые вериги плоти. Переступив этой ночью порог пред-небытия, она не пожелала возвращаться обратно и приняла облик отраженной в воде Вечности. Ее нежная восточная подруга снова плакала, безмолвно умоляя ее, вернутся назад. Но ее горячие слезы не смогли растопить лед отчуждения в душе Петти Чарли. Окунувшись в тайну художественной магии безумного художника, Петти впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему свободной и счастливой. И когда-то близкий ее сердцу мир людей показался ей чуждым и совершенно не приспособленным для жизни.

«Это был всего лишь долгий кошмарный сон, – твердила она сама себе, прощаясь со своим отражением. – Скоро все закончится, и я проснусь».

Под ее ногами медленно струилась река Вечности и в ее тихом голосе слышалась волшебная мелодия неба.

Над ее головой кипела холодная магма космоса, разбрызгивая по углам Вселенной мириады стеклянных звезд. В их блеске зарождались души планет, оживленных божьей искрой.

Вдыхая в себя потоки обжигающе-чистого воздуха, она ощутила себя частью ветра, разбуженного дыханием космического Титана.