Армия древних роботов - Александр Шакилов

И еще птеры… Их было так много, что, казалось, все крыши и все стены зданий, окружающих центральную площадь Моса, были в несколько слоев покрыты черными хитиновыми телами, которые постоянно двигались, копошились и скрежетали. Еще больше птеров парило над городом, ожидая, когда можно будет упасть на беззащитную добычу внизу. Почти все они были перемазаны свежей и запекшейся человеческой кровью, у многих к лапам и жвалам прилипли кусочки плоти, за кем-то волочились гроздья кишок.

Лариссу замутило от этого зрелища, зато Траст смотрел на побоище чуть ли не с восторгом, глаза его горели, на щеках выступил румянец, он нервно облизывал губы и даже вспотел от возбуждения. Из-за перемены, случившейся с ее верным толстым другом – мысленно, так, чтобы он не услышал, Ларисса по-прежнему называла его толстым, – ей стало еще хуже, совсем нехорошо, да прямо-таки хуже некуда, потому что она старалась спокойно относиться к существу, стоявшему рядом с ней и принявшему облик ее друга. Но разве можно было любить тварь, которую возбуждает смерть?! И чем сильнее Ларисса ненавидела то, чем стал Траст, тем сильнее становилась ее связь со стаями птеров, слетевшихся сюда со всех Разведанных Территорий. Тончайшие нити, тоньше тех, что плетут крохотные паучишки, обитающие в темных углах человеческих жилищ, зазвенели натянутыми многожильными тросами. Ларисссу с невероятной силой потянуло к крылатым подопечным, жаждущим ее присутствия, звавшим ее, молившим ее, одновременно сестру и праматерь, прийти к ним, сполна почувствовать и ощутить их радость, их наслаждение, их сытость и триумф.

Однако сделай она хоть шаг к ним навстречу, хоть полшажочка, просто обозначь она такое намерение, только допусти такую мысль – и ее уже ничто не смогло бы остановить. Ее бы понесло к ним! Она бы шла по трупам себе подобных, и птеры щупали бы ее своими лапами, трогали бы жвалами, подставляли бы черные бока, чтобы она погладила и приласкала. И она растворилась бы в их простых желаниях и больше не ощущала бы желаний своих – и перестала бы быть собой.

Но она не поддалась.

Не шагнула.

Не допустила.

– Колдун поедает трупы, я чувствую это, – сказал Траст, тронув Лариссу за плечо и тем самым вырвав ее из мрачных видений и ослабив ее связь с падальщиками. – И насыщаясь, это чудовище становится сильнее. Надо побыстрее найти Зила! Еще немного – и никто из нас не выберется из Моса, сколько ни натирай себе под носом мазью!..

Мазь, которую Лариссе дал Майдас, ее приемный отец, отпугивала всех существ, которыми Родд управлял с помощью тонжерра, но над теми, кто совершал поступки по собственному усмотрению или же добровольно выполняя чужие приказы, мазь была не властна. Если нет в существе пахнущего тиной и розами тонжерра, то чудодейственной мятой, растущей у кромки воды, его не отпугнуть. С крыш домов, окружающих площадь, из окон, из-за спин рабов Родда, послушно ждущих своей очереди на заклание, в Траста и Лариссу – целились, несомненно, в них – полетели ножи и вилки, булыжные камни и глиняные бутылки, кувшины и прочее увесистое и острое, чем можно причинить увечье и даже убить. Многое просто не долетало, а что все-таки оказывалось рядом с некромантом и его спутницей, попадало в их охрану – в окружающих парочку мертвых воинов. И все же каждый предмет, угодивший в грудь охраннику-мертвецу, сопровождался криками ликования, хотя настоящая цель так ни разу и не была поражена.

– Дети цветов, – безошибочно определила Ларисса тех, кто на них напал. – Ученики Родда, его верные послушники.

– Сколько же их тут… – Траст покачал головой, сомневаясь в ее выводе. – В пещере Родда было несколько десятков, от силы сотня, а тут – больше тысячи.

Из всех окон домов у площади торчали детские головы. На крышах среди хищных птеров, а то и вовсе по хитиновым панцирям бесстрашно бегали фигурки, поросшие цветами, – и летели вниз булыжники, куски черепицы, строительный мусор. Один булыжник угодил-таки Трасту в плечо. Рыжий стиснул зубы и сделал вид, что ничего страшного не случилось, но все же на миг он ослабил барьер, который они оба все чаще выставляли между друг другом и который научились делать все толще и все непроницаемей, и тогда Ларисса отчетливо, будто это ее ударило, почувствовала пронзившую Траста боль.

Девушка рассвирепела и потеряла над собой контроль.

Она схватила булыжник, угодивший в Траста, и, высоко подпрыгнув над строем мертвецов-охранников, с силой швырнула в ближайшее окно – попала прямо в детское лицо, брызнуло алым, тельце исчезло из оконного проема и больше не возникло в нем вновь. И еще один камень нашел свою жертву. И еще один!..

Ответом на это стал усилившийся, казалось, раз в десять град булыжников. Теперь уже досталось не только Трасту, но и Лариссе, причем не раз, не два, не пять раз. По лицу блондинки текла кровь. Траст припал на одно колено. Мертвецы безучастно принимали удар за ударом, хрустели кости, проламывались черепа. Долго так продолжаться не могло, любой булыжник, прилетевший с крыши, мог стать для Лариссы и Траста последним.

Стерев кровь с ресниц, Ларисса увидела пузатого мальца на крыше прямо над ними, который намеревался сбросить бетонный блок размером с него самого, если не больше. При этом малец стоял на черной спине птера, послушно замершего, чтобы не помешать юному убийце.

Птер – такой смирный? И не ухватил толстячка жвалами за жирный бочок?!

Ларисса дернула за нить, связывающую ее с этим слишком мирным птером, – и почувствовала сопротивление. Связь была прекрасной, никаких вопросов, но что-то мешало ей подчинить падальщика, что-то тонкое, едва ощутимое, налет какой-то, пыльца… Тонжерр! Все птеры на крышах домов и на стенах заражены им. Возможно, среди тех птеров, что кружат над площадью, не все так печально, но тут, чуть ниже… А толстопузый малец уже вовсю кряхтел, чтобы поднять кусок бетона над головой! Еще миг – кусок полетит с крыши!

Как бы чуть ослабив натяжение на нить, связывающую ее с птером, Ларисса дернула вновь. Вдвое сильнее дернула – и тонкий налет тонжерра, точнее – его воздействие смело, содрало с птера, будто ничего такого и близко на нем и в нем не было. Со спины внезапно дрогнувшего птера толстопузый малец кувыркнулся назад вместе с бетонным блоком.

И тогда Ларисса показала всем хитиновым свою власть, переборов тонжерр, поработивший их тела. Сотни птеров одновременно сорвались со стен и с крыш. Кувыркнувшись в воздухе и не долетев до укрытой трупами брусчатки всего каких-то пару мер, они дружно хлопнули раскрывшимися крыльями и взвились к своим собратьям, патрулирующим поднебесье. И все вместе они, образовав огромную воронку-спираль, принялись кружить над Мосом, высматривая врага. На крышах быстро не осталось ни одного поросшего цветами тельца. Из окон больше никто не выглядывал.

– Красиво, Ларисса, очень красиво. – Траст убрал руку с ее плеча, разорвав их сцепку, образования которой она даже не заметила, так естественно все получилось.

Он все реже называл ее деткой. И если раньше ее злило, когда Траст так к ней обращался, то теперь же Лариссу приводило в бешенство, когда он звал ее по имени, будто она ему чужая, будто какая-то девчонка, с которой он только что познакомился и которая ему даже не нравится, потому и не вызывает желания поддеть ее, как-то обратить ее внимание на себя!.. Все из-за его особого дара, особого знания о смерти, изменившего рыжего здоровяка безвозвратно – сделавшего Траста как бы чуточку ниже ростом, стройнее и стершего улыбку с его лица, с недавних пор такого же неподвижного, как у любого из мертвецов.

– Спасибо, Траст, – подчеркнуто сухо ответила она. – Мы вместе создали эту красоту.

И вот тогда на площадь одна за другой ворвались боевые машины древних с черными звездами с красной окантовкой на броне.

– Это что, скрипуны?.. – У Лариссы аж рот раскрылся от удивления.

– Нет, это что-то новенькое, не ржавое, – покачал головой Траст. – Да это же Зил с друзьями, не иначе! Смотри!

Глава 10

Битва за Мос

Преодолев сразу три улицы за один прыжок – спасибо полетным движкам, ощущения непередаваемые! – и оставив Даля и Крыцю своим ходом перебираться через дома и объезжать кварталы, Зил-«Гром» первым добрался до центральной площади Моса.

Зил знал – лучше бы не знал! – что его ждет здесь, готов был к мерзости и ужасу, но кислый ком все равно подкатил к горлу. Проклятый Родд превратил некогда излюбленное место прогулок горожан в одну большую бойню, где убийца не только умерщвлял людей и разделывал их, но и тут же употреблял плоть чистокровных в пищу.

– Бурая гниль, нельзя, Зил! Держись! Нельзя! – Он запретил себе блевать в шлеме управления. Могло ведь и закоротить. Аппаратура военная, рассчитанная на суровые условия эксплуатации, но ведь не настолько же суровые!..