Невеста скованного лорда (СИ) - Таня Соул

быстрее. Неужели сестре достался такой же проклятый дар?

— Только это? Или ещё что-то происходит, когда ты его видишь?

— Только это.

Значит, нет. Хотя бы её Твердыня пощадила.

— Такое бывает, — ответила Брижина, вздохнув с облегчением. — Но об этом лучше никому не рассказывать. Чужая зависть и страх могут принести немало бед.

Каталина кивнула, будто и сама догадывалась. Дальше до резиденции они шли почти молча. Каждая погружена в собственные мысли. Брижина, уже дойдя до порога, замерла, начиная сомневаться. Может, не стоило приходить?

Предвкушение встречи с взывеем зарождало в ней страх и волнение. Что она выдаст себя прямо в резиденции эрра. И что снова останется с Эмельеном наедине. И что он опять будет стоять слишком близко, говорить вкрадчиво и уверенно, смотреть так, как никто на неё раньше не смотрел.

— Идём, — позвала Каталина и схватила её за руку, затаскивая в прихожую. — Погреемся у камина и попьём чаю.

Посидев немного с сестрой в гостиной, между их с эрром комнатами, Брижина, сославшись на спешку, попрощалась и попросила не провожать. Вышла в коридор, осмотрелась, убеждаясь, что никто из слуг её не заметил, и подкралась к комнате взывея. Не постучала, а тихонько поскребла по двери. Та тут же распахнулась. Брижину буквально втащили внутрь.

— Думал, не придёшь, — повторил он свой вчерашний укор, когда она заставила его ждать у укрытия на холоде.

— Я тоже так думала. Но я здесь, как видишь… — её дыхание сбилось, и она отступила от Эмельена на пару шагов.

Он улыбнулся, открыто и тепло. Сердце в груди Брижины застучало быстрее.

«Нужно было отказаться», — корила она себя, поглядывая на дверь. — «Ещё не поздно уйти».

— Я обещал придумать задание и придумал, — сообщил он радостно. Теперь отказаться было неловко. Брижина кивнула, подтверждая свою готовность.

— Доверься мне и не бойся, — он подвёл её к окну и прижал ладонь Брижины к каменной кладке подоконника. Не прикрытой жаккардовым полотном, в отличие от комнатных стен. — До твоего прихода я кое-что рассказал этим камням. И теперь тебе нужно забрать у них это воспоминание. Только его и ничего больше.

Брижине захотелось отдёрнуть руку. Это и в самом деле походило на сумасшествие. Забрать только одно воспоминание? На такое она точно неспособна. Если её дар вырвался свободу, то его очень трудно загнать обратно в клетку. Он будет жадно впиваться в камни и выпьет намного больше, чем несколько часов жизни.

— Я не смогу.

— В укрытии у тебя прекрасно получилось, — возразил взывей, плотнее прижимая её ладонь к холодным камням. — Я буду помогать, — от его пальцев по коже скользнул холодок, наполняя Брижину спокойствием, — и остановлю тебя, если понадобится.

Она снова попыталась высвободить руку, дёрнулась назад и прижалась спиной к груди Эмельена. Инстинктивно отпрянула, почти облокачиваясь на подоконник.

«Не надо было приходить!» — сокрушалась про себя. — «Нельзя оставаться с ним наедине».

— Не бойся, — прошептал взывей тем самым голосом, от которого по спине бежали мурашки. — Я правда смогу остановить.

А ей хотелось накричать на него. За то, что он сам и был причиной её страха.

— Хорошо, — сбегать показалось всё же постыдным. Поэтому Брижина решила побыстрее разделаться с заданием. И уйти из этой слишком тесной комнаты не стыдясь, а с гордо поднятой головой. — Если не остановишь, знай. Моя смерть будет на твоих руках, — сказала она и, как вчера в укрытии, отпустила извивавшуюся в ней тёмную силу. Вечно голодную. Жадную до жизни.

В тот миг Брижина вновь почувствовала азарт. И свободу. Пьянящую, дикую, непривычную. Когда можно быть собой и при этом не чувствовать себя мерзко. Эмельен остановит её, если она не справится. Он не даст ей забрать слишком много.

Первая капля жизни и первое воспоминание, которым поделились с ней камни. Руки взывея лежащие на подоконнике. Его внимательный взгляд вдаль, на сад. На дорожку, по которой Брижина недавно прошла в резиденцию. Улыбка на лице взывея. Он увидел её. Отошёл к креслу. Присел. Снова встал. Он тоже волновался.

Но вряд ли именно этим воспоминанием он хотел с ней поделиться. И Брижина взяла ещё каплю. Впитала в себя больше. Снова Эмельен. Стоит у окна и говорит невидимому собеседнику: «Мир большой. Он намного больше, чем этот остров, Брижина. Я хочу показать тебе этот мир».

От этих слов её прошибло током. Забыв, что не может контролировать дар, Брижина отчаянно попыталась убрать руку. И видит Твердыня, смогла бы, если бы Эмельен ей не помешал, заставляя новое воспоминание перетекать в неё вместе жизнью камней.

Прошлый вечер. Взывей вернулся в комнату позже, чем они расстались у укрытия. К тому времени уже опустились сумерки. Он скинул с себя сюртук, расслабил завязки на рубашке, приоткрывая подтянутую, покрытую мелкими волосками грудь, присел в кресло. Провёл рукой по волосам и откинул голову на спинку. Смотрел в потолок.

Он ничего не говорил, но Брижина видела его мысли. Они были осязаемы. Тягучи. Такие же вязкие, как у неё вчера. Когда она металась по комнате, не зная, сошла ли с ума, позволив взывею подойти к ней так близко.

Эмельен, наконец, отпустил её ладонь, позволяя отдёрнуть руку от подоконника. Тут же повернул Брижину к себе и посмотрел в глаза. Ища в них что-то. И находя это.

— А говорила, не справишься, — прошептал он, нехотя убирая ладони с её плеч. — Попробуем завтра снова? — спросил и, казалось, с волнением ждал ответа.

— Нет, — выпалила Брижина. — Не знаю… Я подумаю до утра.

Не прощаясь, она обошла его и выбежала из комнаты. Даже не посмотрела, заметил ли её кто-то из слуг. Надеялась, что нет. Иначе ей будет сложнее сюда вернуться.

Глава 20

Освальд Шенье

За окном сегодня бушевала метель. Первая в этом сезоне, но самая яркая за всю мою жизнь. Не из-за искрящегося снега, а из-за улыбки, которую мне удалось увидеть на губах Кэтлин. Мы сидели в столовой и завтракали, когда она подскочила и побежала к окну.

— Милорд, смотрите, — прижалась к оконной раме. — Смотрите какое чудо. Это же не просто снег!

— Это метель, Кэтлин, — ответил, подходя и вставая позади неё. — Первая и одна из немногих, — положил руки ей на плечи. Не смог удержаться. Хотя и обещал дать ей время и не напирать. — На Иль-Нойер довольно тёплые зимы.

— Это не снег, — выдохнула она. — Это волшебство какое-то, — и улыбнулась.

Её улыбка — вот настоящее волшебство. Она ярче любого снега и солнца. От одной мысли, что я мог её не увидеть, не удостоиться — сердце