Рим. Две тысячи лет истории - Барбара Мертц

Площадь Кампидольо расположена на вершине въезда – это и есть цель нашего похода. Это – одно из тех мест, которое мы показывали своим друзьям в первую очередь, не только из-за прекрасного вида, открывавшегося на Форум с дальнего края холма, но и ради самой площади, и мы старались попасть туда ночью, когда она освещена.

Эта маленькая, но гармоничная площадь стала первой площадью современного Рима, которая была построена по предварительно составленному плану – плану Микеланджело, и ее красота в значительной степени определяется стилями дворцов, которые выходят на нее с трех сторон. Боковые дворцы, Палаццо деи Консерватори и Палаццо дель Музео Капитолино (слева) имеют одинаковые фасады, спроектированные Микеланджело как часть архитектурного ансамбля площади, хотя оба эти дворца были созданы другими архитекторами. Фасады двух палаццо украшены коринфскими пилястрами, увенчанными балюстрадой на крыше, которая украшена большими мраморными статуями. На первом этаже расположен портик с ионическими колоннами, а большие окна верхнего этажа выходят на балконы и увенчаны изогнутыми фронтонами.

Внушительный фасад Сенаторского дворца, стоящего в задней части площади, несколько отличается от того, который хотел создать Микеланджело, – строительство этого здания было завершено только в 1605 году. Фасад, имеющий два боковых крыла, разделен коринфскими пилястрами, которые тянутся от основания до самой крыши. Окна и дверь первого этажа украшены красивыми фронтонами и гербами.

В центре этого дворца лестница, сооруженная Микеланджело, прекрасно балансирует оба боковых крыла. В нише перед лестницей стоит статуя богини Минервы, облаченной в довольно неприглядное одеяние из темно-красного порфира; теперь ее называют Деа Рома. По бокам стоят колоссальные фигуры, олицетворяющие реки: слева – Нил со сфинксом и Тибр с волчицей. Первоначально статуя Тибра олицетворяла реку Тигр, Вавилон и Египет – две величайших страны Востока, согласно представлениям римлян. Когда Тигр превратился в Тибр, тигрица у его ног превратилась в римскую волчицу.

Статуи, стоящие на площади, и их размещение органично вписываются в ее ансамбль. В центре мы видим знаменитую конную статую Марка Аврелия. Ее перенесли из Латерана на Кампидольо по предложению Микеланджело; он презирал живописцев, но, увидев эту статую, сразу же понял, что ее изваял талантливый скульптор. Микеланджело спроектировал и пьедестал для статуи. В античные времена поднятая передняя нога императорского коня попирала голову побежденного варвара. Современная поза, с ногой, застывшей в воздухе, на наш взгляд, лучше первоначальной. На фигуре императора, а также на лошади, до сих пор сохранились следы украшений, с которыми связана любопытная легенда. Настанет день, когда статуя предстанет перед римлянами в своем первоначальном виде, и тогда челка его лошади затрепещет, возвещая о наступлении Судного дня! Менее романтичным, но более полезным является тот факт, что под влиянием этого памятника было создано много конных статуй в эпоху Возрождения и позже.

Другой прекрасной скульптурной группой времен императорского Рима являются две колоссальные статуи богов-близнецов Диоскуров, которые стоят рядом со своими конями по бокам главного подъема в том месте, где он вливается в площадь. Они были обнаружены в театре Помпея в середине XVI века, как раз в то время, когда Микеланджело создавал новую площадь. Узнав о находке, он велел установить у входа на нее обе статуи.

Теперь поднимитесь по лестнице Сенаторского дворца и, если у вас молодые и неутомимые ноги, по лестнице, ведущей в Аракоели. Отсюда можно обозреть геометрический рисунок мощения площади (лучше всего это сделать с последней лестницы, поскольку на нее гораздо труднее взобраться). Этот рисунок объединяет и подчеркивает единый ансамбль площади и приковывает взгляд к конному памятнику посередине. И в завершение скажем, что узор этой мостовой – творение гения; общее впечатление от площади без него не было бы таким сильным.

Большинство знаменитых площадей Рима выполнены в стиле барокко, только одна Кампидольо стоит как памятник городской архитектуры эпохи Возрождения. Она хороша еще и тем, что по ней не ездят машины и нет городского шума – это относительно спокойный уголок строгой красоты и памятник несравненного гения Микеланджело.

Глава 7

Рим эпохи барокко

Современное лицо Рима сложилось в эпоху барокко. Этот архитектурный стиль господствует в городе повсюду – трудно представить себе Рим без его барочных церквей, фонтанов и площадей. Впрочем, они напоминают слой косметики на лице стареющей, но все еще прекрасной женщины. Наметанный глаз легко вычленит исходные структуры, которые определяют облик всего сооружения.

Если бы мы оказались в Риме 1520 года, то все равно узнали бы площадь Навона по ее форме, даже без фонтанов и фасадов, которые придают ей ее нынешний, барочный вид. Однако в 1520 году эпоха барокко еще не наступила, а эпоха Ренессанса еще не закончилась – так, по крайней мере, казалось. Грядущая катастрофа почти не давала о себе знать, однако люди, обладавшие повышенной восприимчивостью, уже чувствовали ее приближение, особенно после того события, которое произошло на этой площади 15 июня 1520 года.

В тот день в центре площади полыхал огромный костер. Вокруг него, в своих расшитых золотом священнических ризах, стояли высшие чины церкви. Не испытывая никаких угрызений совести, они с чувством удовлетворения смотрели на пламя, которое жадно пожирало творения человека, признанного опаснейшим еретиком. Представитель папы громко зачитал буллу, в которой не только сам богохульник, но и все его книги предавались проклятию. Звали этого еретика Мартин Лютер.

Под буллой стояла подпись папы Льва X из рода Медичи, который наконец-то соизволил оторваться от своей чересчур затянувшейся охоты. Тем не менее он так и не сумел осознать размеры кризиса, охватившего весь западный христианский мир, и вовремя погасить его. Сам язык папского указа, против его воли, выдает всемерную поглощенность Льва X мирскими занятиями. Он начинается такими словами: «Восстань, о Господи, и рассуди это дело. В наш виноградник ворвался дикий вепрь».

Лютер, этот дикий вепрь, поступил точно так же, как и папа, – он разжег свой собственный костер, в котором сгорела не только папская булла, но и весь свод канонических законов.

Первоначально Лютер восстал против продажи индульгенций. Благодаря торговле отпущениями грехов папы ежегодно собирали огромные суммы, которые шли на строительство роскошных ренессансных дворцов. На этот раз деньги потребовались на возведение нового собора Святого Петра – базилики, которая, таким образом, стала не только крупнейшим христианским храмом в мире, но и потребовала огромного числа человеческих жертв. Продажа индульгенций дала толчок к развитию событий, в результате которых в Европе более чем на сто лет разгорелся пожар войны и которые привели к расколу господствующей в западном мире церкви.

Некоторые ученые считают, что семена раскола дали буйные всходы через семь лет после сожжения на площади Навона книг Лютера. В воскресенье – надо же было этому случиться именно в воскресенье! – 5 мая 1527 года войска императора Священной Римской империи Карла V обрушились на святой город Рим с яростью, какой не знали даже варвары. Разгром города, учиненный Карлом V в 1527 году, не имел себе равных за всю историю его существования. Однако было бы несправедливо утверждать, что он произошел потому, что в войсках Карла V преобладали протестанты. Мотивы людей, которые убивали и грабили горожан и насиловали женщин, нельзя оправдывать или объяснять их религиозными убеждениями. Тем не менее по всему городу уничтожались церкви и их убранство – вполне возможно, что огонь, в котором сгорели труды Лютера, воспламенил сердца захватчиков и заставил их разграбить Рим.

В любом случае, разгром был ужасный. Императорская армия насчитывала около 35 тысяч солдат, римлян же – мужчин, женщин и детей – было, вероятно, не более 54 тысяч. Понимая, что спасти город он не в состоянии, папа пробежал по стене, соединявшей Ватикан с замком Святого Ангела, и заперся там. С парапетов он наблюдал, как гибнет город, как пламя пожирает все, что попадалось ему на пути, и слушал вопли своего стада, которое он не имел сил защитить. Муки жителей Рима можно сравнить лишь со страданиями первых мучеников за веру, которые погибли на костре или на дыбе.

Импульс для развития искусства, который дало Риму флорентийское Возрождение, достиг наибольшей силы в первой четверти XVI века, когда в Вечном городе работали Микеланджело и Рафаэль. Разгром 1527 года положил конец эпохе Высокого Возрождения в Риме. Большинство художников, приехавших сюда из других областей Италии, бежали домой. Микеланджело через некоторое время после трагедии вернулся в Вечный город, но многие другие – нет. Город был в ужасном состоянии, а деревни, окружавшие его, обезлюдели.