Старуха Кристи – отдыхает! - Дарья Донцова

Ливень усилился, теперь он хлестал так, словно некто на небесах опрокинул вниз бездонную бочку. Взвизгнув, я кинулась к сараям и принялась трясти дверцы.

Поддалась четвертая, скоба, на которой держался замок, выпала из паза, и я влетела внутрь маленького, темного помещения.

Тут, слава богу, было сухо, а через пару секунд мне стало понятно, что в сарае не темно. Сквозь тусклое окошко с пыльными стеклами проникал робкий свет.

Я вздохнула и огляделась: сесть не на что, никакой мебели в помещении не нашлось, он был забит каким-то хламом: досками, банками, узлами с тряпками, полуразбитыми бутылками, и еще тут отвратительно пахло чем-то приторно-сладким, тошнотворным. Если бы не падавший стеной ливень, я ни секунды бы не задержалась в лачуге.

Внезапно откуда-то снизу донесся мелодичный звук: та-та-та, тра-та-та. Удивленная, я поглядела на пол и возле большой кучи узлов заметила женские часики, похоже, золотые. Согласитесь, странная находка для грязного сарая, набитого дерьмом.

Я подняла безделицу. Циферблат был прикрыт резной крышечкой, на нем, причудливо переплетаясь, чернел вензель «ВИ». Я уставилась на часы – где я видела подобные? Тут крышечка внезапно открылась, и механический голосок пропищал: «ку-ку-ку-ку». От неожиданности я выронила находку. И мигом вспомнила, чью руку украшал сей предмет. В памяти ожила картина: вот я сижу у Веры, и вдруг раздается «та-та-та, тра-та-та».

– Папа подарил, – поясняет женщина, – очень давно, ездил в Швейцарию и привез. Я еще в институте училась, весь курс смотреть бегал, удивлялся, ни у кого таких не было.

Внезапно мне стало страшно, значит. Вера приходила в этот сарай… Зачем? Что привело ее сюда?

Я вновь подняла часы, сунула их в карман, потом принюхалась и с громким визгом вылетела под хлещущий дождь.

* * *

Увидев на пороге меня, мокрую до нитки и перепуганную насмерть, Гри мгновенно сказал:

– Немедленно иди в ванную и встань под горячий душ, еще простынешь, тетеха!

Я ощутила прилив благодарности к хозяину и, шмыгнув носом, последовала его совету. Неожиданно мне стало легче, теплые струи смыли усталость, из носа выветрился мерзкий, сладкий аромат.

Когда я вышла на кухню, Гри ткнул пальцем в тарелку с салатом.

– Ешь, тебе нарезал! Без майонеза!

Я хотела разозлиться, но вдруг сказала:

– Спасибо, мне и не хочется жирный соус.

– Кто тебя спрашивать станет, – хмыкнул Гри, – тут я решаю, кому что есть или пить. Теперь живо рассказывай, что приключилось!

Я вытащила из кармана золотые часики и положила перед хозяином. «Та-та-та, та-та-та», – зазвучала нудная мелодия.

– Это что? – изумился Гри.

Я начала рассказ, удивляясь тому, что способна связно излагать мысли.

* * *

Где-то около полуночи Гри вошел ко мне в комнату.

– Не спишь?

– Устала очень, – ответила я, откладывая журнал, – вот и нет сна.

– Ну-ну, – хмыкнул Гри, – ты мне про новую квартиру ничего не рассказала.

Я, забыв о стеснении, села и радостно принялась описывать комнаты с кухней.

– Хорошо, что плита электрическая, теперь я газа боюсь! И еще…

– Что? – насторожился Гри.

– Да меня пчела за ухо там укусила, – засмеялась я. – Перед подъездом летала и тяпнула, теперь болит.

– Надо было сразу валокордином помазать, ну-ка, покажи!

Крепкими пальцами Гри ухватил меня за ухо и цокнул языком:

– Ага… Пчела, говоришь? Не похоже. Укус выглядит как вздувшийся прыщик с дырочкой, а у тебя кусочек мочки отхвачен, правда, крохотный.

Я засмеялась.

– Тоже, как и Арсений, намекаешь на бандитскую пулю?!

– Какой Арсений? – сурово сдвинул брови Гри.

Я встала, взяла сигареты, распахнула окно и стала рассказывать про охранника. Честно говоря, думала, что Гри развеселится и начнет хихикать над глупым секьюрити, но хозяин сделался совсем мрачным, он молча выслушал меня и протянул:

– Тебя последнее время просто преследуют неприятности. Сначала натыкаешься на труп Дорофеева, взрывается газ, потом на дороге попадается пчела с зубами.

– За мной еще пьяный на машине гонялся, – хмыкнула я, – я в витрину вскочила, чудом не изрезалась.

– Ты мне ничего об этом не рассказывала, – с угрюмым видом упрекнул Гри.

– Не хотела волновать, – отмахнулась я, – зачем людям из-за ерунды настроение портить.

– Ладно, – протянул Гри, – спи, набирайся сил!

Утром я провалялась до полудня, не услышала звонка будильника, еле-еле продрала глаза, наткнулась взглядом на циферблат и в полном ужасе бросилась на кухню. Гри сидел за столом, около него стояла чашка.

– Прости, – залепетала я, – сама не пойму, отчего в спячку впала.

– Ерунда, – вполне мирно ответил хозяин, – просто ты сильно устала. Знаешь, что лежало в том сарае?

Я закивала.

– Догадываюсь, тело Веры, поэтому там так пахло, я сразу поняла и дико испугалась.

– Точно, – закивал Гри, – обнаружили ее останки под грудой узлов и тряпок. Тот, кто засунул туда труп, хорошо знал, что в этом месте никто рыться не станет, и вообще, Калягину не хватятся!

– Почему? – прошептала я, вновь начиная трястись в ознобе – Квартиру она продала, – пояснил Гри, – нового адреса никому не оставила, да и сообщать его некому было. Близких подруг у нее нет, родственников тоже никаких, а соседям по фигу, уехала и уехала. Теперь о сарае.

За каждой семьей, живущей в бараке, закреплена одна такая дощатая будка. Люди в них всякую хурду-бурду хранят, лопаты, грабли, ненужные вещи. Тот, в котором нашли Веру, записан за второй комнатой, а обитатели барака, хоть и горькие пьяницы, чужую собственность блюдут. Во второй комнате проживал некий Ленька, он допился до смерти, не успели мужика похоронить за госсчет, как появилась его законная жена и объявила себя наследницей. Комнатенку она решила продать, почти два года пыталась, но никто, сама понимаешь, на Тупиковую улицу не рвался, даже копеечная цена не привлекала.

Жители барака в пустую комнату не ходили и в сарай не заглядывали. Чужое, оно и есть чужое, нечего туда шастать. То, что на днях комнату номер два купили, не знал никто. Если бы не ты, тело не нашли бы никогда. Ну, может, лет через десять начали сносить сараи и обнаружили бы косточки. Очень удобное место для того, чтобы схоронить труп, пустынное, никому не интересное. Посторонний человек туда не пойдет, на Тупиковой улице нет ничего, ни магазинов, ни кинотеатров, ни контор, только бараки, а их жители в сарай не полезут. Впрочем, думается мне, найди кто из любопытных мальчишек тело, взрослые бы мигом закопали его в близлежащей канаве. Милицию вызывать там никто не станет, жители бараков предпочитают не связываться с ментами.

– Когда ты все узнать успел! – поразилась я.

– Спать меньше надо, а вообще Федька помог, мой приятель, – пояснил Гри. – Одного не пойму, почему Вера решила жилплощадь на Тупиковой улице приобрести? Знаешь, сколько ей агентство за роскошные хоромы с настоящим евроремонтом отвалило?

Я покачала головой.

– Нет.

– Триста двадцать тысяч, не рублей, конечно, – воскликнул Гри, – дом у Калягиных элитный, кирпичный, лифт, консьержка, два санузла, кухня с лоджией, паркет наборный, высота потолка три пятьдесят. В таких зданиях квадратный метр минимум по две тысячи долларов идет, а если учесть, что стоит домик почти в самом центре, но в тихом зеленом дворе, то думаю, что и все три на метре можно затребовать, а их там имелось почти двести.

Агентство хорошо нагрело руки на апартаментах Калягиной. Но странно, очень странно. С чего она так торопилась? Почему понеслась в «Новый дом»? Наверное, ведь понимала, что теряет существенную сумму.

– Вере постоянно звонили родители учеников, угрожали, требовали деньги назад, вот она и решилась на отчаянный шаг, – напомнила я. – А торопилась она от того, что хотела раздать побыстрей долги, наверное, думала о детях, которые еще могут успеть заплатить за вступительные экзамены.

– Ладно, – кивнул Гри, – пусть так, но зачем купила это непотребство? Могла приобрести миленькую однушку.

– Деньги экономила, хотела вернуть долги, – терпеливо повторила я.

– Насколько помню, – сказал Гри, – речь шла о двухстах шестидесяти тысячах. У Веры на руках оказалось триста двадцать. Целых шестьдесят кусков получилось «лишними». Хватило бы на маленькую, но приличную квартирку. За каким чертом селиться на Тупиковой улице? Просто мазохизм какой-то! Иметь свободные средства и польститься на барак!

Я молчала, на ум не шли никакие объяснения.

– А история с мебелью! – не успокаивался Гри. – Зачем отдавать ее всю Шелесту?

– В счет долга, – заикнулась я.

– Но у нее на руках была необходимая сумма! Ладно, предположим, мадам Калягина тронулась умом и перебралась в барак, ну решила сэкономить, припрятать зеленые бумажки на черный день, боялась нищей старости. Но должно же было ей прийти в голову, что даже в дыре понадобятся кровать, шкаф, стол? Зачем всего лишаться, а?