Тортоделка. Истинный шедевр (СИ) - "EvgeshaGrozd"

— Ничего себе Санта-Барбара, — присвистнул мужчина, отчего стало ещё грустней. Кино есть кино, но это моя жизнь. — Если он влюблен в бывшую, которая ждёт от него ребёнка, то почему он с тобой, а не с ней? Не говори только про обязательства.

— Его любовь сосредоточена на ненависти к ней за предательство. Я — подобие защиты от его бывшей.

— Чего?! — Миша возмущенно посмотрел на меня. — Какая на хрен защита?! Либо есть любовь, либо её нет.

— Я люблю его, — тихо проронила, опустив веки.

— И ждёшь, что рано или поздно полюбит и он? — с горечью усмехнулся. — Любовь слепа и глупа — всегда это знал.

Стало обидно.

— Потому сам до сих пор одинок?! — жестоко буркнула и сжалась в комок.

— Моей женой и семьёй была хирургия, — сурово отчеканил мужчина.

— Да-да, и теперь ты разведён, — метнула в него сердитый взор.

Хотел что-то рыкнуть в ответ, но, поняв, что сам въехал в забор, решил дать попятный.

— Я убил женщину, — уронил он, словно ударив. — Принял неверное решение — удалить половину мозга. Опухоль поразила почти всю правую часть и вызывала судороги у пациентки. МРТ некорректно показало насколько распространилась опухоль и её масштабы стали видны только во время операции. Я должен был зашить всё обратно и отпустить женщину домой умирать. Только… Я же тогда был великим нейрохирургом, полный спеси и опыта. Я принял решение провести гемисферэктомию, будучи уверенный, что спасу пациентке жизнь. Спустя сутки у неё начался отёк мозга и женщина умерла в реанимации. Фатальная ошибка и летальный исход. Семья погибшей подала в суд, меня лишили права оперировать на два года с последующим восстановлением лицензии.

— Значит, ты можешь вернуться? — надежда для него всё же есть.

— Могу, но не буду, — отрезал он и отставил свою полупустую тарелку на тумбочку. — Я больше не хирург. Я перестал им быть, когда убивая пациентку, думал о себе, о своём гребаном величии. Все хирурги спесивы, и я не стал исключением. Я убил её! Убил ради своей карьеры.

— Не говори так. Ты — фанат своего дела, а тот случай должен просто стать тебе уроком…

— Это неправильный урок, Вика! Урок не должен измеряться человеческой жизнью. Она была чьей-то матерью, женой, подругой.

— Всё перестань, прекрати, — видя, что мужчина слишком сильно углубился в свою боль, взяла его за руку. — Это в прошлом. Настоящее теперь — я. Ты не колебался, не испугался. Ты снова взял скальпель в руку, чтобы спасти другую пациентку, меня. И я невероятно благодарна тебе, что ты не спасовал. Миш, — коснулась его щеки, пытаясь, поймать печальный взгляд. — Я жива благодаря тебе.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Серые глаза, словно очистились от тумана. Мужчина зачарованно смотрел на меня, пока моя ладонь продолжала поглаживать его щёку.

— Милое зрелище…

Знакомый мужской голос со стороны дверей заставил меня в страхе отпрянуть от Миши, отчего сломанное ребро мгновенно взвыло, уронив меня на бок.

28. Выскочка

ГЕРА

На четвертый день безумно захотелось разнести к чертям дом. Что если Вика и правда сбежала? Ушла от меня? Ей, по сути, нечего терять. Жуткая новость о родителях могла стать последней каплей. Перечеркнуть даже её чувства ко мне. Страх сплелся с тихой паникой при мысли, что моя тортоделка захотела оставить всех: меня, родных, друзей и коллег. Нет, прошу, это слишком жестоко.

— Что-то определенно не так, Тох, — сидя в кресле у него в кабинете, потирал виски и нервно щёлкал костяшками пальцев. — Это всё она… Вика.

— В каком смысле? — не понял друг, откинувшись на спинку стула. Адвокатские апартаменты обладали просторностью, большими панорамными окнами, через которые лился яркий дневной свет. Элитная офисная мебель без единой пылинки, на стене благодарности и награды. Стеллаж забитый папками с документами, два кожаных кресла и совсем не котирующийся здесь плюшевый кот.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Мне кажется, Вика сама не хочет возвращаться.

— Перестань, — выдохнул Антон. — Да, на неё свалилось слишком много, но она — крепкая девочка. У вас в последнее время всё, вроде, гладко. Не делай поспешных выводов. Да и где ей укрываться? Машины нет, денег тоже, все вещи остались дома.

Понимал, что и тут есть весомая доля правды. Моей жене, действительно, некуда идти. Но от этого становилось ещё хуже и невыносимей. Средств для побега отсутствуют, а след простыл.

— Объявите о вознаграждении. Это развяжет языки многим, кто с ней рядом. Семьсот тысяч.

— Ты уверен?! — вытянулся в лице друг.

— Да. Она жива, я чувствую. Её не похитили и она не блуждает где-то в беспамятстве. Здесь что-то другое. Свяжись с Серёгой.

Белов кивнул и тут же набрал следователя.

Я свято верил в этот приём. Люди до невозможности меркантильные создания и заработать такие деньги одним нужным звонком захотят многие.

И снова сел ждать, вновь ломая голову, что сейчас с моей женой. Несколько звонков поступило из Ступино, Ногинска и Щёлково, сообщая, что видели девушку похожую на Вику, но эти звонки заведомо отмели — не то место локации. Наконец днём на пятые сутки один из звонков заставил ёкнуть сердце. Женщина на другом конце провода сообщила, что работает санитаркой частной клинике и что в одной из палат лежит девушка сильно похожая на мою жену. Узнав адрес больницы, сорвался с места.

— Патруль сделает это быстрее, погоди ты, — Антоха шёл за мной следом.

— Это она. Больница как раз недалеко от той трассы, где была авария. Моя жена там… Я сам туда поеду.

— Я сяду за руль, — рявкнул друг, опережая.

Сердце стучала набатом. Зря я столько надумал. Вика в какой-то богом забытой клинике, возможно без сознания, поэтому не могла связаться со мной. А медики? Какого хрена молчат?! На месте были только через час. Старенькое строение, которое неспешно реставрировали, и я был готов его разнести в щепки. Влетев в фойе, немного растерялся, ища регистратуру. В углу узрел молодую администраторшу.

— К вам поступила девушка на днях, после аварии. Вика Ларионова.

— Простите, — растеряно мотнула головой администратор. — К нам не везут пациентов такого рода. Мы лишь реабилитационный центр. Вы что-то напутали.

Антон сунул фото Вики под нос регистраторши.

— Её ищут пять дней. Делу дали ход, как похищение и убийство. Хотите проходить как соучастник?

— Но я ничего не сделала! — испугалась девушка. — В девятой палате по тому коридору, говорят, лежит кто-то. Но им занимается Михаил Анатольевич лично. Тетю Фаю ещё допускает.

Последнее я уже не слушал, а мчался искать указанную палату. Но, влетев, остолбенел — моя пропавшая жена ласково смотрит в глаза статному мужчине в белом халате и допускает не двусмысленные элементы близости.

— Милое зрелище…, — подумал вслух и в груди начало жечь, атрофируя всю логику.

Вика отпрянула от мужчины, как ошпаренная, но следом упала на кровать и ахнула от боли, судорожно вцепившись в каркас кровати.

— Вика? — мужчина тут же привстал, чтобы оказать ей помощь. Ну уж нет!

— Убрал грабли от моей жены! — рявкнул не своим голосом.

Меня игнорировали и пытались осмотреть девушку, в наглую залезая ей под рубашку. Готов был уже подлететь к нему, чтобы сравнять с полом, но, увидев бинты, замер на половине пути. Лишь кулаки сжались с невероятной силой.

Жена отдышалась и, не слыша вопросов мужчины, виновато и испуганно смотрела на меня. Мужчина, видя, что ей важней вошедшие, тоже обернулся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Что с моей женой? — метнул взор на него.

— Перелом ребра. Небольшой прокол лёгкого костью. Самое страшное позади.

Вновь перевёл взор на бледную жену.

— Её ищут почти неделю, — встрял в разговор Антон. — Почему Вы не сообщили полиции о ДТП и пострадавшей?

— Виноват, — невиновато произнёс врач. — Был целиком занят пациенткой, ждал когда картина станет более ясна.