Таверна 'Зелёная фея' - Мария Доброхотова

верхушками деревьев. Утренняя прохлада постепенно отступала, чтобы вернуться с сумерками. Проснулись насекомые и натужно жужжали, собирая нектар с поздних цветов. На дороге показалась группка путешественником. Четверо. Нет, пятеро, решила Виара. И понадеялась, что они сделают хороший заказ, а может быть, и комнату возьмут. На крыльцо вышел Ольф, посмотрел на небо, по-кошачьи сожмурился. На солнце шерсть его почти светилась белизной, и хвост лениво ходил туда-сюда. Почувствовав на себе взгляд, он обернулся и подмигнул Виаре.

Хороший был день. Ровно до тех пор, пока из леса не показалась фигурка. Она бежала. Точнее, пыталась бежать, но спотыкалась то ли от усталости, то ли от ранения. Вокруг головы незнакомца сиял золотой ореол. Ещё один волшебник? Нет, это была девушка, а сияние — всего лишь волосы, подсвеченные лучами поднимающегося солнца. Это…

— Космина! — закричала Виара и побежала ей навстречу. Выскочила на тракт и пересекла его, чувствуя, как сопротивляется, прогибается ткань бытия. Что-то происходило, менялось, и от этого сердце залила острая тревога.

Они встретились на поляне между лесом и таверной. Космина споткнулась и рухнула в руки Виары, сбивая её с ног. Они повалились в траву, не просохшую толком от утренней росы.

— Робб! Космина, где Робб? — Виара отстранилась, взяла в руки лицо Космины. Та была бледна, и на скуле у неё расцвел большой синяк.

— Робб… — глаза Космины стали огромными, а зрачки совсем крошечными. — Они убьют его. Может, уже… Уже.

Виара резко выдохнула, как будто её ударили железным прутом по спине. День тут же перестал казаться ярким: краски потухли, а запахи казались теперь мерзкими, гнилостно-сладкими, и к ним примешивался далекий запах хвои и влажного грозового воздуха. Что-то трещало, угрожая рассыпаться, и Виара лишь усилием воли держала реальность цельной. Относительно цельной.

Она столкнула с себя Космину. Откуда только силы взялись? Виара не думала об этом. Оглянулась на таверну. Веймар стоял у дверей, Ольф шёл к ней. Нет времени. Виара сорвалась с места и побежала.

А мир трещал, осыпался на лесную подстилку. Виара бежала к Роббу, а за ней по пятам гнался темно-зеленый, туманный, остро пахнувший лес. Лес из другого мира, оттуда, откуда к ней тянулись темные руки с загнутыми когтями.

Мелькнуло белое пятно. Ольф. Он ушёл чуть вперед, а потом вернулся к Виаре и больше ни на секунду не отставал. Они посмотрели друг на друга и одновременно кивнули. Потусторонний лес и черные лапы — все потом. Сначала Робб.

Глава 17

Волшебный лес

Кенр был рад. Чрезвычайно доволен сложившейся ситуацией. Это было видно по его наглой морде. Возможно, в первую минуту он растерялся, лицо его вытянулось и приобрело крайне забавный вид. Но потом Кенр вернул самообладание, и удивление в его глазах сменилось жестокой удовлетворённость.

— Так-так, и кто тут у нас?

Что за бессмысленный вопрос? Кенр любил такие. А ещё он любил красоваться, и это было на руку Роббу. Не поворачивая головы, не привлекая лишнего внимания, он попытался оценить обстановку.

— Робб Кроу собственной персоной.

Одним движением руки задвинуть Космину за спину. Этому ублюдку лучше не попадаться, а Космина была… слишком лакомым куском, как бы отвратно это ни звучало.

— А я тут тебя жду, представляешь?

Робб представлял, с этого сталось бы. Всего около пятнадцати человек. На улице восемь, но судя по количеству палаток, их должно быть больше. У Кенра своя палатка, отдельная, большая и плотная, украшенная тёмно-зеленой полосой с драконьей вязью на ней. Кенр утверждал, что там написано “посрамим врагов наших”, но Робб сомневался, что тот умел читать по-драконьи.

— Мне парни говорят, ты согласился тубус с векселями для меня утащить. Купить свою жизнь и заодно свободу.

Векселя — вот что было в той “вещице”, которую должен был украсть Робб. Вполне лакомый кусок, нужно думать.

— Вексели? — шепнула Космина сзади. — Вот зачем ты пришёл к Лоссе?

Робб скрипнул зубами. Ему только женской истерики тут не хватало. И хоть он верил в благоразумие своей Космины, допускал, что и она способна на какую-нибудь глупость. Например, обидеться и потопать в лес в одиночку.

— Итак, не будем терять времени, — Кенр сделал пару шагов к Роббу, и тот подавил желание отступить. — Давай их сюда. Не терпится подержать в руках свою новую власть, — он протянул руку. Ладонь у него была широкой, спрятанной в мягкую кожаную перчатку.

Робб мрачно глядел исподлобья.

— Постой, — почти испуганно остановился Кенр. Бурундов актёришка. И ещё разбойники подтянулись, теперь на виду было одиннадцать человек. Много. — Неужели ты их не принёс?

Робб промолчал. И так всё понятно.

— Поправь меня, если я ошибаюсь, — главарь разбойников подошёл ещё ближе. — Ты оставил в поместье шкатулку, в которой была твоя возможная свобода, зато притащил оттуда эту девку. Правильно?

Робб нахмурился ещё больше. Ему совершенно не нравилось, куда всё шло. Кенр наклонился влево, чтобы лучше рассмотреть женщину, что пряталась за спиной Робба.

— А она того стоит. Волосы — чистое золото. Она будет хорошо смотреться на моих одеялах.

— Только тронь её, — не своим голосом прорычал Робб, задвигая Космину еще дальше за спину. Бесполезно: она была крупной, рослой и статной. — Только тронь, и я вырву тебе сердце и затолкаю в…

— Не обращай на него внимания, — хохотнул Кенр, обращаясь к Космине. — Он только языком умеет чесать. Правда, Ришка? Ришка, дракон тебя задери!

Робб весь напрягся, подобрался. Сердце его стало вмиг тяжёлым, как камень, и будто придавило все внутренности. Полог палатки дрогнул, потом отошёл в сторону, и из неё выбралась женщина. Ришка. Она осталась невысокой и какой-то очень аккуратной, хотя раздалась в ширину, стала хмурой и бледной. Она казалась больной. Под простым серым платьем отчётливо вырисовывался живот. Опять.

— Смотри, сестра его, — хохотнул Кенр. — Сестра его — баба моя. Он тоже всё грозился отобрать его у меня, да только она мне скоро третьего народит, а Робб всё языком чешет.

Робб почувствовал на себе сочувствующий взгляд Космины. Легкий и нежный, как прикосновение губ. Невыносимый. Сам он смотрел прямо на Ришу, заставляя себя видеть каждый синяк, каждую морщину, которые говорили о её глубоком несчастье. Сама Ришка прижала руки к груди, распахнула глаза и неслышно проговорила его имя. Была рада его видеть и беспокоилась о нём. Глупая.

— А вот что, сделаю тебя шестой женой, — продолжал Кенр. — Эта уже старая, дряблая вся и скулит по-собачьи. Отправим её на кухню, а?

— Ей же только двадцать лет, бурундово ты отродье! — закричал Робб, подаваясь вперёд. Взгляд застилала красная пелена. Он на