Мозг ценою в миллиард - Лен Дейтон

— Ты ужасный задира, — произнесла Сигне.

— Не сыпь сахар в мою кроватку.

Сигне подпрыгнула на диване и игриво толкнула меня. Это можно было воспринять как прозрачный намек, но мне было не до секса.

— Я леопард, — снова вскричала Сигне. — У меня длинные и стрррраааашные лапы.

Она прикоснулась своими длинными ноготками к моему позвоночнику и пересчитала грудные позвонки.

— Я — леопард-левша, — уточнила она.

Ее пальцы двигались осторожно, как у археолога, извлекающего хрупкую находку. Она отмерила слева расстояние в четыре пальца шириной и ткнула меня ногтем.

— Ой, — вскрикнул я. — Знаешь что, Сигне? Или иди спать, или добавь кипятку в чайник.

— Знаешь, куда пошел Харви? — Она потерлась головой о мое плечо. Лицо у нее было липкое от кольдкрема.

— Не знаю и знать не хочу, — заявил я, поняв, что она собирается открыться мне.

— Он пошел на свидание с доктором из Англии. — Она помолчала. — Теперь ты слушаешь?

— Да, — признался я.

— Некая миссис Пайк — женщина-врач — привезла несколько зараженных вирусом куриных яиц.

Она думает, что яйца отправятся в Америку, но Харви должен взять их с собой в Россию, иначе русские не примут его.

Наверное, думал я, она успела забрать новый контейнер у агента в Портоне до того, как его арестовали. При постоянной температуре с яйцами ничего не случится, а миссис Пайк, конечно, знала об этом.

— Харви спятил, — сказал я, — что всем делится с тобой.

— Я знаю, — ответила Сигне. — Леопарды хитры, безжалостны и не заслуживают доверия.

Она потянулась через меня к светильнику у изголовья. Эта чертова пижамная куртка была ей слишком велика. Свет погас.

— Как леопард — леопарду, — шепнул я ей. — Запомни, что бабуины — единственные звери, которые способны обратить нас в бегство.

25

К воскресенью у меня все было готово. Я отправил сообщение в Лондон и получил визу для поездки в Ленинград. Харви обрадовало, что я согласился поехать с ним.

В воскресенье мы встали поздно. Харви и я медленно упаковывали чемоданы. Сигне пила кофе и слушала по радио футбольный матч между английскими командами, отмечая ставки в своей финской футбольной карточке. Она проиграла. Ее подвела «Лидз Юнайтид», которой не удалось сыграть вничью. К этому времени чемоданы были упакованы. Позавтракали мы на вокзале. Ресторан находился на первом этаже, и отсюда хорошо был виден центральный зал вокзала с киосками, торгующими рубашками, цветами, гамбургерами, сувенирами, журналами «Меканикс Иллюстрейтид» и «Плейбой».

Двое полицейских в синих плащах и меховых шапках прочесывали ряды скамеек в поисках бродяг, еще один полицейский агент в штатском прислонился плечом к стенке камеры хранения и ел сосиску. Чистильщик обуви изучал ботинки прохожих. Дальше, у холодных платформ, выстроились поезда. Темные коричнево-серые вагоны, отделанные тонкими деревянными полосами, были высокие, угловатые и с дюжиной больших безобразных вентиляторов на крыше каждого загона. В хвосте последнего поезда были прицеплены три красных металлических вагона, из труб которых струился легкий темный дымок. Под большими окнами тянулась желтая полоса с гербом Советского Союза и белой надписью «Хельсинки — Москва».

Возле вагона стоял русский проводник — огромного роста мужчина в синем пальто и меховой шапке. Он взял наши билеты, бесстрастно наблюдая за прощальными объятиями Сигне и Харви. Пар из трубы паровоза и паровозные гудки предоставляли Сигне возможность сыграть роль Анны Карениной. Она хорошо подготовилась к этой роли, надев меховую шляпку, муфту и пальто с высоким воротником. Я поцеловал Сигне по-братски, за что она больно ткнула ногтем мне под ребро, и уступил место для сцены прощания Харви. Удивительно, до чего же им обоим нравилось играть. Она поправила воротник пальто Харви, как будто в первый раз посылала его в школу. В глазах Сигне стояли слезы и одно мгновение мне даже казалось, что она не выдержит и сядет с нами б поезд, хотя бы для того, чтобы повторить эту сцену на ленинградском вокзале еще раз.

Когда Харви наконец присоединился ко мне в купе, то прижался носом к оконному стеклу и махал рукой, махал до тех пор, пока Сигне не превратилась в крошечную точку на занесенном снегом перроне.

Проводник снял пальто и подбрасывал уголь в маленькую печку, расположенную в конце вагона. Скоро он принес нам два стакана жиденького чая с лимоном в никелированных подстаканниках с надписью «Спутник» и пачку московского печенья. Харви поудобнее устроился на сиденье. Он принял решение и выполнял его. Отхлебывая чай, он смотрел, как мимо нас проходили длинные товарные поезда, груженые древесиной, нефтью и керосином. Дым чертил узоры на небе, похожем на грифельную доску. Бесцветная северная зима заснежила железнодорожное полотно, и по нему, как муравьи по мертвенно-бледному трупу, ползли нескончаемые крошечные черные полоски цивилизации — ограды, провода, тропинки…

— Эта зима никогда не кончится, — сказал Харви. Я согласно кивнул. Я знал, что для него она не кончится никогда.

Послышалось шипение тормозов. Небольшие зверьки, похожие на кроликов, выбежали из кустов на дальнем конце поля, напуганные неожиданным шумом.

— Ты думаешь, она шлюха, — начал разговор Харви, — ты не можешь понять, что я в ней нашел.

Ну и парочка, подумал я, оба озабочены тем, чтобы казаться больше дураками, чем они есть на самом деле.

— Почему? — спросил я. — Она мне нравится.

— Но?..

Я пожал плечами.

— Но что же? — настаивал Харви.

— Она — ребенок, Харви, — сказал я. — Она может заменить тебе твоих детей, но не жену.

Харви, сложив руки на груди, уставился на снег за окном. Его лицо дрогнуло. Возможно, он просто хотел кивнуть в ответ.

Мы смотрели друг на друга и молчали.

— Этого не могло быть, — прервал тишину Харви. — Все было чудесно, пока продолжалось, но слишком безупречно. Личное счастье неминуемо отходит на второй план, когда сама жизнь находится в опасности.

Я не понимал, о чем он говорит, но откликнулся.

— Рад, что ты все видишь в таком свете, — сказал я.

— Так ты все время об этом знал?

На всякий случай я кивнул.

— Как агент он не представлял ценности. Он был курьером и пару лет работал на русских. Они его тоже не очень высоко ценили, до тех пор, пока Сигне не убила его. После того, как Сигне убила его булавкой от шляпы — в школе Мидуинтера ее научили, как это делать, — он вдруг превратился в мученика и героя. Я не знал, — сказал мне Харви, стоя у окна. — Забавно, но я не знал, пока Сигне мне вчера не призналась.

Он крепко обхватил себя руками, как бочку обручами.

— Сейчас они, конечно, ничего ей не сделают, но поехав со мной в Россию, она навлекла бы на себя неприятности.

— Навлекла бы, — согласился я.

— Всего она убила четверых, считая русского курьера и Каарна. Она — штатный убийца организации Мидуинтера. Потрясающая девушка.

Я замер. Эта информация ошеломила меня.

— Да, — сказал я.

— Теперь она выйдет замуж за своего кузена. Он полицейский чиновник. Это будет брак без любви, просто для вида. Брак без любви. Вот бедняга.

Харви опустил руки.

— Муж? — уточнил я.

— Да, — ответил Харви. — Бедняга. Жаль, что она не рассказала мне всего этого раньше. Сам я больше никогда не женюсь.

Он достал сигареты и предложил мне. Я отказался.

— Ты ведь женат, — напомнил я ему.

— Это относительно, — сказал Харви и в раздумье покачал головой. — Бедняга…

— Да, — согласился я. Да и как тут было не согласиться. — Бедняга.

Поезд издал длинный протяжный стон, который дрожыо отозвался во всех вагонах.

— Мы давно знаем друг друга, Харви, — сказал я. — И я никогда раньше не пытался давать тебе советы, не правда ли?

Харви ничего не ответил.

— Когда поезд прибудет на станцию Вайниккала, мы оба сойдем, — предложил я.

Харви продолжал смотреть в окно, но лицо его явно выразило уверенность, что он этого не сделает.

— Твоя попытка скрыться обречена на неудачу, — продолжал я. — Вашингтон никому не позволит тебя прикрыть. Они раздавят тебя, как мошку, Харви. Возможно, они потратят на это много времени и денег, но они своего добьются. Когда агент знает столько, сколько знаешь ты… — Я уговаривал его, как мог. — Сейчас ты можешь с выгодой использовать свое положение. Вступи в сделку с Мидуинтером. За твое молчание он позволит тебе уйти на пенсию и обеспечит безбедное существование на всю оставшуюся жизнь.

— И постарается, чтобы она продлилась не слишком долго, — ответил Харви с иронией.

— Мы можем отработать детали твоей защиты, если ты боишься Генерала. Возьми годичный отпуск, лови рыбу и отдыхай. Уверен, что они закроют глаза на все, что было. А я поговорю с Сигне, и она приедет к тебе…