Грифон - Евгений Щепетнов

— Кстати, а почему неупокоенные души называют тебя «хозяином», как они чуют тебя в моем теле?

— Хммм… они ЗНАЮТ. Я обладаю способностью отправлять их туда, где им положено быть. В рай или в ад. Род грифонов всегда был связующим между небесами и землей. Мы следим за порядком — уничтожаем прорвавшихся в этот мир демонов, отправляем неупокоенные души по нужному адресу, храним знания. Впрочем, не ЭТОТ мир. Забылся — я ведь в вашем мире, а не в своем. И вообще не пойму, что это за мир и что тут делается. Этот мир похож на наш — все такое же, но другое. Ваш мир пошел по пути техногенной цивилизации, а наш — по пути магии. Она всегда была у нас, испокон веков. А здесь такое впечатление, что вы только-только научились ей пользоваться, и то — едва-едва, как дети, обнаружившие, что есть такая штука, как нож, и им удобно резать хлеб и мясо. Но ведь ножом можно и убить… Вас еще надо хорошенько учить пользоваться магией.

— Всего сорок лет, как у нас появилась магия. Прилетел метеорит, и после удара мир изменился. Так что зря нас так уж порицаешь — что мы могли узнать за сорок лет о предмете, нам совершенно неизвестном?

— Интересно… метеорит? Видимо, каким-то образом он открыл дыру между мирами, через которую в ваш мир и хлынула магия. Два пространства соединились… и не разъединились. Два мира. Так бывает. Ладно, оставляю тебя, а то твоя подружка, похоже, изнывает без более активных ласк.

— Не подружка, а жена! — парировал я довольно резко. — Кстати, а откуда тебе известны земные термины, понятия? «Техногенные», например?

— Вася, не тупи, а? Я ведь пользуюсь твоим словарным запасом и твоим лексиконом. Сказать-то хочу по-своему, а говорю так, как сказал бы ты. Так чего удивительного? Тут ничего удивительного.

— Вась, ну ты чего застыл, а? — Перед моими глазами появилось недовольное лицо Василисы, и беседа с грифоном тут же прервалась. Да и честно сказать — инстинкт размножения гораздо сильнее любого другого, например — сильнее любопытства и жажды знаний.

Беседа с грифоном возобновилась только тогда, когда Василиса уснула, измотанная нашими постельными игрищами, а я лежал на постели в позе морской звезды, раскинув руки и ноги. (Благо кровать оказалась огромной, как аэродром. Таких, как мы с Василисой, тут уместилось бы штук десять, не меньше.)

Я, борясь со сном, рассказал Арну, как он оказался в моем теле, и выразил недоумение — неужели он сам не мог выудить информацию у меня из головы?

— Ты что, думаешь, у меня есть время и желание искать по всем твоим кладовым знаний в мозгу? Ты хоть представляешь, сколько у тебя в нем ячеек с информацией? Нет, не представляешь. А я представляю. И достижение хотя бы то, что все-таки я смог пробиться к твоему разуму и сейчас говорю с тобой. И сумел расширить твои магические способности. Мы, грифоны, чувствуем магию. И знаем ее пути. И чтобы ты стал еще более могучим магом — мне надо продолжить работать с твоим мозгом. Что я и делаю каждую минуту, каждую секунду. Даже когда ты кувыркаешься со своей… женой. Кстати, сегодня вы были более изобретательны. Вернее, не вы, а она. Ты-то какой-то телок в этом деле. Или стесняешься меня? Впрочем — неважно. Привыкнешь.

— Давай не будем обсуждать мои успехи в сексуальных упражнениях? — возмутился я. — Я же не спрашиваю, как ты совокупляешься со своей подругой в том мире? Чего ты все время цепляешься к моим сексуальным успехам?!

— Тссс… я не хотел тебя обидеть. А что касается моих сексуальных упражнений — могу и рассказать в подробностях, весь процесс.

— Нет уж… не надо! Как-нибудь переживу без этой информации. А вот лучше скажи — как ты можешь изменять мое тело так, чтобы оно становилось телом грифона?

— А я знаю? Лучше бы спросил меня о сексе! Я просто желаю этого — и превращаюсь. А потом обратно. Магия. Это одна из наших способностей. Единственно что — я могу превращаться лишь в пределах той массы тела, что есть у тебя. Кстати сказать, дохловат ты, как какой-то щенок. Я столько весил, когда мне было полгода от роду.

— А сейчас тебе сколько?

— Хммм… пять тысяч шестьсот сорок два года и три месяца.

— Скооолько?!

— Я же сказал.

— Такого быть не может! Вы что, бессмертны?

— Практически — да. Можем погибнуть в бою или покончить с собой, когда надоест жить. Часто так оно и бывает. Ты думаешь, что вечная жизнь — это благо? Когда каждый день одно и то же, когда ничего не радует, а жизнь превращается в череду обычных животных действий — есть, пить, совокупляться… когда каждый день похож на другой так, что и не вспомнишь — то ли это было вчера, то ли сто лет назад… Мы мало рожаем детей, хотя сам процесс… процесс мы любим. А еще — мы храним знания. Ходим среди людей, собираем знания по крупицам… чтобы потом передать их другим грифонам, или тем людям, кого сочтем достойным принять дар, или же… никому не передаем. Итак — для вызова моего духа были использованы десятки жизней девушек? Отвратительно. Они вызывали не меня, уверен. Вызывали демона. Но ты, упав на артефакт, нарушил ход обряда, и получилось то, что получилось. Я как раз улегся в своей пещере слегка вздремнуть, месяца на два, и тут вдруг оказываюсь в мягкотелом создании, в непонятно каком мире и непонятно каким образом. Представляешь мое состояние?

— Представляю, — зевнул я и предложил: — Давай спать? Что-то меня в сон клонит…

— Меня тоже всегда после секса в сон клонит, — задумчиво сообщил грифон.

— Опять ты за прежнее? — пробормотал я, погружаясь в бархатную темноту и почему-то улыбаясь. Все-таки приятно осознавать, что теперь у тебя появилось что-то вроде старшего брата, который, если что, прикроет твою худую задницу. Всегда хотел, чтобы у меня был старший брат…

— Вставай, соня! — Василиса в кружевных трусиках и тонкой маечке была так соблазнительна, что я тут же попытался осуществить свое супружеское право, но был решительно отвергнут со словами:

— Иди мойся, завтракай — хватит перенапрягаться! Ты вчера вечером весь выложился! Эдак всю силу растеряешь.

— Это чего я весь выложился-то, — слегка обиделся я. — Очень даже не весь! Сама задрыхла, а теперь меня обвиняешь.

— Да я потому и задрыхла, что, вижу, ты совсем устал, решила — надо поберечь своего мужчину. А так бы…

— Да ну тебя! — разозлился я и, недовольный пробуждением, пошел в ванную, где минут пятнадцать смывал с себя следы ночных забав. Вытерся, и пошел в номер, где Василиса уже сидела за столом, уставленным различными блюдами, источающими вкусный дух, от которого у меня громко заурчало в животе.

— Заказ в номер сделала? — догадался я. — Который час уже?

— Половина одиннадцатого. Не забывай — нам скоро на встречу с покупателем, так что быстро питаемся, и пошли.

— И что, только питаемся? И не останется времени на…

— Откуда время? Бежать же надо, пока доедем, пока что.

Время мы все-таки нашли. И вышли из номера слегка взъерошенные, чувствуя приятную истому во всех уголках тела. Ей-ей, я никогда не испытывал такого с Машкой. Все-таки любовь есть любовь, и нет ничего приятнее, чем заниматься сексом с любимой женщиной.

Желтое такси тормознуло, стоило мне махнуть рукой, и через минуту мы уже мчались по дороге, заполненной всевозможным транспортом. Мчались — сказано громко, потому что скорость не превышала десяти километров в час, и я, как обычно, пожалел, что у нас нет летающего ковра.

Все-таки дорога закончилась, как заканчивается все во всех мирах, и такси замерло у знакомого дома, окруженного высокой белой стеной. По нашим часам было пять минут до полудня, так что, несмотря на все задержки (весьма приятные, надо сказать, и это не про пробки на дорогах), мы оказались на месте вовремя.

Я позвонил в дверь, подождал — несколько минут простоял молча. Ответа не было. Потом подошел к входной калитке, заметил, что та слегка приоткрыта — между стальной дверью и кирпичным столбом была щель шириной в сантиметр. Приложил к губам палец и тихо прошептал:

— Стой тут, не двигайся!

Затем оглянулся по сторонам — рядом с домом было что-то вроде парка, или этакого заброшенного садика на склоне горы. В десяти метрах от дороги стояла старая будка, что-то вроде ржавого ларька для продажи сигарет. Быстро подойдя к этому ларьку, я еще раз аккуратно оглянулся по сторонам — нет ли лишних глаз, а затем быстро подсунул мешок с монетами под металлическое днище ларька, замаскировав щель листьями, мусором и землей. Василиса все это время недоуменно смотрела на меня, не понимая, что происходит, а когда я подошел, тихо спросила:

— Ты чего? Что случилось?

— Калитка открыта! — так же тихо сказал я. — Старик не мог оставить калитку открытой! Важная сделка, вопрос безопасности, а он не может быть таким лохом. Чую, что-то не так. Держись ко мне ближе, никуда не отходи. Иди за спину и возьмись за мой ремень, пойдешь на буксире.