Гробница Наполеона - Наталья Андреева

А на полу лежал мертвый хозяин дома.

КАК ПОРОЮ ОПАСНО НЕДООЦЕНИВАТЬ ПРОТИВНИКА

— Кто же это сделал? — спросила Прасковья Федоровна, обводя глазами присутствующих. — Кто?

В этот момент тяжелая портьера, закрывающая балконную дверь, была отодвинута чьей-то рукой, и женский голос сказал:

— Это сделала я.

Она стояла в проеме балконной двери, в светлом плаще, прижимая к груди маленькую светлую сумочку. На руках у женщины были лайковые перчатки в тон.

Женщина сделала шаг вперед, и Артем первым сказал с откровенным удивлением:

— Ольга? Ты?!

— Как? Вы здесь?! — спросила Прасковья Федоровна, увидев хозяйку дома. — И давно?!

— С полуночи. К сожалению, я приехала поздно. Инга убита. Бедная запутавшаяся девочка! — с сожалением сказала Ольга. — Как жаль! В пятницу вечером она передала мне пленки. Сказала, что хочет со всем этим покончить. И даже не попросила денег. Просто отдала со словами, что искренне мне сочувствует. Что мой муж подонок, и она была права! Мне на мобильный телефон давно уже шли таинственные сообщения. И вот Инга открылась и назначила мне встречу. Всю ночь я слушала. И смотрела. Слушала и смотрела… Я словно бы родилась заново. Посмотрела на свою семейную жизнь другими глазами. Сначала я плакала. Потом подумала, что убиваться по Даниилу Грушину много чести. Я хотела подать на развод. Но вдруг представила, что он будет жить и скорее всего найдет другую дурочку… Богатую, глупую и некрасивую. Или, напротив, молодую и красивую. И вместе они будут надо мной смеяться. Как с Ингой… А потом я решила убить своего мужа. Недалекая, некрасивая, толстая Ольга Грушина… Семнадцать лет! Семнадцать лет человек, которого я безумно любила, врал мне и притворялся, что тоже любит! И все из-за денег! Как же это мерзко! Он это заслужил.

И Ольга с презрением посмотрела на мертвого мужа.

— Но как?! — с удивлением спросил Артем.

— Каким образом? — эхом откликнулась Прасковья Федоровна.

— Разумеется, я не знала о его планах. О вечеринке, о том, что Даниил решил избавиться от шантажистки, причем чужими руками. Нет, я ничего не знала! У меня был свой план. Я решила обставить все как самоубийство. Я знала, что у Дани есть цианистый калий. Ампула давно уже лежит в буфете. Я даже спросила мужа: «Зачем?» Но он таинственно улыбнулся и сочинил какую-то небылицу. И запер буфет на ключ. На всякий случай я сделала слепок и заказала второй ключ. Он последнее время был какой-то странный. И этот яд… Я ведь хотела, чтобы он жил! А вчера ночью я решила его убить. Мятный ликер, эту гадость, пил только мой муж. Я хотела тайно приехать сегодня ночью, когда он будет спать, и насыпать в бутылочку с ликером цианистый калий. Завтра перед обедом он непременно выпил бы рюмочку. Я ведь прекрасно знаю его привычки! Все было бы кончено. Вечером приехали бы мы с Максимом и нашли в кабинете труп хозяина. Я специально послала к нему психотерапевта. Того самого, который консультирует мою маму. С одной-единственной целью: спровоцировать мужа, чтобы он сорвался. И накричал на врача. Я ведь знаю, как Даня к ним относится!

Ольга достала из сумочки диктофон и нажала на кнопку. Раздался голос Даниила Грушина, то и дело срывающийся на крик:

«— Я устал, слышите?! Устал от того, что меня постоянно контролируют! Следят за каждым моим шагом! Это не жизнь — пытка! Каторга! Я так больше не могу!

И другой голос, мягкий, тихий:

— Ну-ну, успокойтесь…

— Я так больше не могу! Не хочу! Вы слышите? Не могу! Так! Жить!»

Ольга нажала на кнопку и сказала:

— По-моему, достаточно. Человек устал от жизни. Запасся ядом, делал намеки. И то, что он покончил с собой, не удивительно. У меня есть свидетель — психотерапевт. Ему хорошо заплатили. Он подтвердит. Я неоднократно жаловалась на состояние мужа. На то, что он находится в глубокой депрессии. И попросила ему помочь. Врач приехал, попытался поговорить с Даниилом. Разговор записан на пленку. Очевидно — человек не в себе. Психотерапевт подробно опишет состояние, в котором Даниил находился сегодня утром. То есть уже вчера. И то, что ночью он покончил с собой, никого не удивит. Ампулу с ядом доставал он через знакомых. Знакомые это подтвердят в кабинете у следователя. У меня же есть железное алиби: я всю ночь была в загородном доме у своих родителей. О том, что я здесь, не знает никто. Машина оставлена на шоссе, далеко от дома. Я так же тайно уеду, и никто ничего не узнает. Родители и прислуга подтвердят мое алиби… Даня, Даня, — и Ольга с сожалением покачала головой, — я ведь дала тебе время до полуночи! Чтобы хорошенько все обдумать и признаться мне. Если бы ты позвонил и рассказал правду, все было бы по-другому. Мы просто развелись бы. Ты остался бы ни с чем, но жив. Но ты был занят своими планами. Бедный, бедный, бедный… Наполеон…

— Но… — сообразила вдруг Прасковья Федоровна. — Все это замечательно. Но теперь у нас кроме трупа вашего мужа еще четыре! Как быть с этим? Как быть с нами?

— Да! — спросил Валентин. — Допустим, Грушин покончил с собой. А остальные?

— Да, я была в шоке, — сказала Ольга. — Когда открыла дверь своим ключом и вошла. Пробило полночь. На втором этаже послышались шаги. И я замерла в прихожей.

— Теперь я сообразил, что это был за звук! — хлопнул себя по лбу Валентин. — Входная дверь открылась!

— Потом шаги затихли. Я воспользовалась потайной лестницей и поднялась в кабинет Дани. Бутылочка с мятным ликером, как правило, стояла там. Возле стола, на котором он раскладывал пасьянсы. И тут…

— Я представляю, что вы там увидели! — всплеснула руками Прасковья Федоровна. — Милочка, как же я вам не завидую!

— Да, это было потрясение, — согласилась Ольга. — Сначала у меня был шок. Хотелось кричать. Я с трудом удержалась. Из-за стены доносились голоса. Я и поняла: в доме гости. Мой муж что-то задумал. И я осталась в кабинете до того момента, как раздались выстрелы. Признаюсь: это были самые ужасные минуты моей жизни. В одной комнате с трупами… До сих пор мороз по коже! Но я это пережила. А после выстрелов… Я даже вскрикнула от неожиданности! Все вскочили и кинулись вниз. Я нажала на рычаг и оказалась в каминном зале. Тогда я открыла буфет, достала ампулу, высыпала цианистый калий в бутылочку с мятным ликером. И спряталась за портьеру. Я слышала все, что говорил мой муж. И не жалею, что отравила его. Это был страшный человек!

И Ольга с ужасом посмотрела на мертвеца.

— Подумать только! Он втянул вас всех в свою игру! И если бы не я, ему удалось бы выйти сухим из воды! Если бы не Инга, которая передала мне пленки! Когда папа прослушает записи, он меня поймет. И мама тоже. И они нам всем помогут. Сейчас мы выработаем версию происшедшего. Чтобы все говорили одно и то же. Итак…

— Итак, — эхом откликнулась Прасковья Федоровна.

Ольга подошла к трупу Даниила Грушина, нагнулась и сунула ему в карман пустую ампулу из-под цианистого калия. Распрямившись, сказала:

— Мой муж покончил с собой. Поскольку Кира умерла, ее можно объявить убийцей. Следователь ее шантажировал. Вы узнали об этом от Грушина. Когда все случилось. То есть когда нашли труп. Это Кира его зарезала. А потом повесилась. Испугавшись разоблачения.

— А две борозды на шее? — мрачно спросил Сид.

— Я уже все продумал, — сказал Артем. — Я скажу, что случайно заглянул в кабинет и увидел ее висящей под потолком. Кинулся, чтобы помочь, снял, но потом понял, что уже поздно. И, испугавшись, что заподозрят меня, повесил обратно. У меня нет мотива, чтобы убить Киру. Мы были незнакомы до этого вечера, ни разу не пересекались. Нигде. Мне поверят. Но взамен…

— Взамен Сид скажет, что Ингу застрелил Грушин, — сообразила Прасковья Федоровна.

— Совершенно верно, — сказала Ольга. — Инга его шантажировала, и Даниил ее застрелил.

— Так же, как и Ваню, — вмешался вдруг Валентин. — Он тоже был шантажистом. Это легко доказать. Жил не по средствам, девушку свою отправил в Италию. Шубку ей беличью прикупил.

— Ваня стал случайным свидетелем, когда поднялся в кабинет хозяина дома, — подбросил идею и Артем. — Я его вызвал, поскольку выпил, и хотел, чтобы шофер отвез меня домой. А он случайно толкнулся в кабинет Грушина. И увидел трупы. Нас Грушин пытался запугать. Чтобы мы молчали. И вообще — он был не в себе. Психотерапевт это подтвердит. Увидев Ваню за открывшейся потайной дверью, он сорвался, кинулся к буфету, схватил пистолет и три раза выстрелил.

— Точно! — оживленно откликнулся Валентин. — Все так и было!

— Кстати, вы помните? — спохватилась Прасковья Федоровна. — После убийства Инги! Он взял из рук этого господин пистолет!

И она указала на Артема.

— Да, да! — сказал Валентин. — Значит, на пистолете его отпечатки пальцев! Поверх всех! Это он застрелил шофера и Ингу!

— Он же взял из рук Валентина пистолет после убийства и положил его на стол, — сообразила умная Прасковья Федоровна. — А что касается отпечатков господина бизнесмена, так мы сами попросили его спрятать пистолет на кухне!