Сфера 17 - Ольга Онойко

Эрвин подошёл и поцеловал откинувшегося к нему Николаса — в макушку, потом в губы. Манипулятор поставил на журнальный столик чашку кофе. Эрвин попросил у ИскИна вторую, у Николаса — разрешения закурить, и уселся в кресло напротив.

Каждый раз как заново вижу, мысленно сказал себе Николас, насколько он всё-таки красивый человек. Удивительно.

Эрвин заметил его взгляд и недоумённо наклонил голову к плечу.

Николас улыбнулся.

Фрайманн был бос, в одних брюках от полевой формы. Он потянулся, упираясь затылком в спинку кресла: на животе и груди выделились чёткие сухие квадраты мускулов. Как конфеты в коробке, подумал Николас. Во рту стало сладко, тело горячо дрогнуло и напряглось, и он подумал, что затащит Эрвина в постель, не прямо сейчас, но через полчаса. Да, через полчаса.

Эрвин закурил. После первой затяжки он задержал дыхание, потом выпустил дым через ноздри, глядя в сторону.

— Завтра летим на Сердце? — спросил он.

Николас взял со стола чашку, отпил глоток.

— Да, — ответил он. — Утром прислали договора для ознакомления. Если не будет сюрпризов… всё будет хорошо.

Эрвин подумал.

— А Совет? — сказал он. — Неккен подписывает с нами договора, но для Совета Двенадцати Тысяч мы всё ещё вне закона. Как это?

— Законопроект уже подготовили, — ответил Николас и усмехнулся: — Послезавтра проголосуют и примут. Не знаю, какие числа Неккен проставит на этих договорах… но они могут себе позволить. В Совете болтают, в Неккене делают.

Эрвин неодобрительно пожал плечами.

— Я слышал, — сказал он, — что Совет — марионеточная организация. Но не знал, что до такой степени.

— Тикуаны, — допив кофе, Николас развёл руками. — Неккен — это маска, которую надела империя. Под маской она всё та же.

Эрвин промолчал. Он о чём-то задумался: неподвижный взгляд его устремился в пространство, лицо стало совершенно невыразительным. Манипулятор поставил перед ним чашку, но у него даже зрачки не дрогнули. Минуту спустя Фрайманн наклонился вперёд и сплёл пальцы между колен.

И Николас почувствовал смутную тревогу.

Что-то было не так.

Фрайманн всегда отрешался от окружающего, когда размышлял. Сейчас он выглядел спокойным, очень спокойным, невозмутимым и безмятежным… Таким спокойным он бывал, когда ему предстоял бой. Чем тяжелей и опасней ставилась перед ним боевая задача, тем спокойней он становился. Николас невольно выпрямился в мягком кресле: мышцы напряглись. Что это, настороженно подумал он, почему? Вспомнилось, что Эрвин сегодня на тренировке отрабатывал не удары, а психотехники… Ки-система обостряет экстрасенсорные способности, мастер может всецело доверять своим предчувствиям. Николас взглянул на него с тревогой. Эрвин, безмолвно спросил он, что ты предчувствуешь? К чему ты готовишься?

Что ещё нас ждёт?

Фрайманн сидел неподвижно. Николас чуть помедлил, поднялся, обошёл стол, сел боком на ручку кресла и положил ладонь Эрвину на плечо. Огладил его по стриженой голове, потом наклонился и обнял его за шею.

— Эрвин, — тихо спросил он, — что может случиться?

Тот моргнул.

— Завтра?

— Да, — беспокойно сказал Николас.

Фрайманн выпрямился — чуть быстрее и резче, чем следовало бы.

— Всё будет хорошо, — поспешно повторил он николасовы слова, — если не будет сюрпризов.

На миг повисло молчание… Николас прижался щекой к щеке Эрвина, поцеловал, не разжимая губ. Эрвин уставился в пол. Ему тяжело, подумал Николас, я чувствую, это как туча над сердцем. Что тут гадать, всё понятно… и если я не хочу лгать, мне лучше не говорить ничего.

— Эрвин, ты думаешь о войне?

— Да.

Николас подавил вздох.

Кресло было широкое и глубокое, почти софа. Улыбаясь краешками губ, Николас встал перед Эрвином, взял его за руки и расцепил ему пальцы. Эрвин поднял взгляд, озадаченно сморгнул. Он казался таким удивлённым, словно это происходило между ними впервые. Николас опустился на колени и прижал его к себе, уткнувшись лицом в тёплую широкую грудь. Руки Эрвина легли ему на плечи, огладили, Эрвин обнял его голову ладонями. Николас поднял лицо и принял его поцелуй, закрыв глаза. Эрвин разжал зубы, и он скользнул языком ему в рот, придвигаясь ближе. Потом оторвался от его губ, поцеловал твёрдый выступ ключицы, тёмный сосок, провёл языком по напрягшимся квадратикам пресса. Эрвин прерывисто вздохнул и сполз вперёд, ложась на сиденье кресла.

Всё время, пока они занимались любовью, он не открывал глаз. Николас остро жалел, что не способен начать энергообмен и забрать себе чужую тревогу… Это было несправедливо. Он не мог ответить. Того, что он мог выразить словами, действиями, всем телом — не хватало. Эрвин отдавался ему так, словно хотел на несколько минут передоверить иллюзию контроля. Расслабиться и забыть о том, что мучило его, не ослабевая, уже довольно долгое время…

Объятия Эрвина разжались, Николас глубоко вздохнул и сполз на ковёр, привычно уткнувшись лбом в жёсткое колено.

Если бы я мог, подумал он. Почему только ты меня успокаиваешь, железяка… почему я не могу ответить тем же, стать опорой, дать уверенность. Я ничего не могу сделать для тебя.

Он мог только не лгать. Не спрашивать ни о чём. И признавать за Эрвином право молчать.

Сердце Тысяч встретило их мелким дождём. Время было слишком раннее. Через час или два метеорологи должны были разогнать облака, чтобы к обеду прогрелась вода озёрных и морских побережий. В обед клерки Неккена отправятся отдохнуть, природа должна быть готова к этому.

Но сейчас дул ветер, сыпала морось. Небо было белым и серым, лишь кое-где проглядывали лоскутки голубизны. В унимобиле Йеллена было почти уютно. ИскИн предложил прослушать выпуск утренних новостей, Николас согласился, но громкость убавил почти до нуля — голос диктора превратился в убаюкивающий звуковой фон. Время от времени Николас улавливал обрывки фраз. Шёл скучный репортаж о какой-то школе, чуть ли не военизированной школе, с восторгом говорилось о традициях, берущих начало едва ли не на самой Земле… Потом прозвучало знакомое имя, и Николас глянул в экран.

Нет, конечно, вспоминали не императора. Впрочем, вот и ответ, зачем понадобилась эта школа в утренних новостях… По экрану, по зелёной лужайке, разбитой неведомо где, проходили дети царствующего гендиректора: Джон-Роэн, Алан-Кристиан и Роэн-Лайам Тикуаны. Любопытно, подумал Николас, кто из них сын Йеллена. Должно быть, второй. Принц Кристиан был красивый гибкий подросток с весёлым, располагающим к себе лицом. Принц Джон, уже взрослый мужчина, необыкновенно походил на прадеда и оттого внушал больше доверия, чем игривый Алан. Белокурый невзрачный Лайам был как надколотое яйцо, из которого ещё неизвестно, кто вылупится — то ли цыплёнок, то ли тираннозавр…

Значит, Джон, подумал Николас. Сколько ещё просуществует Союз Двенадцати Тысяч, прежде чем снова станет Империей Тикуанов? И что за человек принц Джон? Через тридцать или сорок лет Звёздный легион будет присягать ему…

Эрвин молча смотрел в окно. Казалось, куда больше, чем наследник трона, его интересовал почётный эскорт, сопровождавший унимобиль.

Законопроект ещё не вынесли на голосование в Совете, а фактический статус Циалеша уже изменился, и первым это подтверждал секретариат Неккена, изменивший процедуру дипломатической встречи. Собственно, лишь сейчас эта встреча стала по-настоящему дипломатической. Йеллен непременно сделает вид, что в первый раз меня видит, подумал Николас, это будет очень в его стиле. Но я не против. Я только порадуюсь. Любопытно, будет ли там Акена. Должна быть. Как бы они ни доверяла своему консорту, но Легион возрождается во имя Тикуанов и их империи, а не для каких-то там йелленов… Думал ли я когда-нибудь, что своими глазами увижу императрицу…

Потом взгляд его упал на резкий профиль Эрвина, тёмный на фоне светлого окна, и лёгкие мысли истаяли.

Эрвин словно спал с открытыми глазами. Это было уже не спокойствие, а какой-то транс.

У Николаса мурашки побежали по спине.

Но он не знал, что сказать, он боялся совершить ошибку, и потому промолчал.

ИскИн машины следил за пассажирами, поэтому вообще лишнего говорить не стоило… и думать лишнего не стоило: в унимобиле стоял ти-интерфейс. Реннарду подумалось, что Доктор не просто так отправил Фрайманна, мастера ки, сопровождать посла. Формально не то помощник, не то охранник, фактически комбат Фрайманн должен был бы стать кем-то вроде штатного телепата… Николас бледно усмехнулся этой мысли. Бедняга Зондер, подумал он, сидя в семнадцатой сфере, рано или поздно отстанешь от жизни. Корпорация запустила в производство ти-интерфейс. И характер господина исполнительного директора Макс тоже не принял в расчёт. За недостаточную информированность всегда платится высокая цена…