Нет места лучше дома - Мэри Хиггинс Кларк

подала на развод? Почему она так боялась Тэда?

— Мы никогда точно не узнаем, но могу предположить, что жизнь втроем под одной крышей была невыносимой, и, очевидно, Одри не могла бросить своего ребенка. Кроме того, не забывайте об еще одном существенном моменте, — Бенджамин Флетчер резко посмотрел на Дрю, проверяя ее знание дела Бартон.

— Я так понимаю, это вопрос сигнализации, — предположила Дрю.

— Правильно, вопрос сигнализации, мисс Перри. Одна деталь, которую мы узнали от Лизы: ее мать включила сигнализацию той ночью до того, как они вдвоем поднялись наверх. Но, когда приехали полицейские, сигнализация была выключена. Картрайт не вламывался. Если бы он отсоединил сигнализацию снаружи, то неисправность сигнализации была бы зафиксирована. Я поверил ему, когда он сказал, что Одри позвонила ему и пригласила, чтобы обсудить примирение. А сейчас, мисс Перри, я должен сказать вам, что предполагаю уйти сегодня пораньше.

— И последнее, мистер Флетчер, — сказала Дрю. — Я прочитала статью, которая была опубликована в одной из скверных газетенок спустя примерно два года после судебного разбирательства. Это было интервью с Жюли Брет. Она давала свидетельские показания против Тэда Картрайта, который, как она утверждает, физически оскорблял ее.

Флетчер тихо рассмеялся.

— Все так и было, только физическое оскорбление Картрайта состояло в том, что он бросил ее ради другой женщины, — сказал он. — Не поймите меня неправильно. У Тэда взрывной темперамент, и было известно, что он мог ударить, но только не Жюли.

— Вы хотите сказать, что она соврала?

— Я не говорил этого, не так ли? Я думаю, что правда состоит в том, что Тэд и Одри ругались. Он вышел из себя. Одри схватила его, и он толкнул ее. Из симпатии к Лизе Жюли приукрасила свой рассказ немного. У нее доброе сердце. Это, конечно, не для записи.

Дрю посмотрела на Флетчера. На лице престарелого адвоката была улыбка удовлетворения. Затем его лицо стало строгим.

— Мисс Перри, Жюли произвела большое впечатление на судью. Поверьте мне, если бы не Жюли, то Лизу Бартон поместили бы в колонию для несовершеннолетних преступников и содержали там, пока ей не исполнился бы двадцать один год.

— А как насчет Дианы Уэзли, другой подружки Картрайта? — быстро спросила Дрю. — Она рассказала прессе, что ужинала с Тэдом вечером, когда случилась трагедия. За ужином Тэд обвинил Лизу в своих проблемах с Одри.

— Она рассказала это прессе, но не суду. В любом случае, она еще раз подтвердила, что Лиза стала причиной разлада.

Флетчер встал и протянул руку.

— Приятно было познакомиться, мисс Перри. Когда будете писать свою статью, вставьте несколько добрых слов о бывшем государственном защитнике, который трудился за более чем скромное вознаграждение. Та маленькая девочка получила от меня чертовски хорошую защиту.

Дрю пожала ему руку.

— Огромное спасибо за уделенное мне время, мистер Флетчер. Вы имеете представление, где сейчас может быть Лиза?

— Нет. Я время от времени навожу о ней справки, — ответил адвокат. — Я только надеюсь, что она получила необходимую ей психиатрическую помощь. Если нет, то я боюсь, что она может вернуться когда-нибудь сюда и вышибить Тэду мозги. Удачи вам, мисс Перри.

37

Поздно вечером в понедельник Чарли Хетч сидел в своей гостиной, пил пиво и нервно ожидал звонка, о котором был предупрежден. Он обдумывал, как будет объяснять, что у него возникла проблема.

Это не моя вина, — думал он. — После того как тот полицейский, Эрли, ушел в пятницу вечером, я пытался позвонить по обычному номеру, но он был отключен, и я не мог понять, в чем дело. Потом, минуту спустя, звонит мой телефон. Мне говорят, чтобы я пошел и купил один из тех мобильных телефонов с оплаченными минутами, который никто не может вычислить.

Потом, чтобы продемонстрировать, как я стараюсь соблюдать осторожность, я сказал, что, прежде чем впустить в дом полицейского, я сменил джинсы, заметив несколько пятен краски на них и на мокасинах. Я подумал, что убедил, что держусь начеку… Но мне говорят, избавься от джинсов и мокасин; убедись, что на фургоне нет пятен краски. Потом мне приходится выслушивать еще всякую ерунду, мол, как я глуп, что вырезал череп на дверях.

В выходные дни мои джинсы и кроссовки вместе с деревянными фигурками лежали на полке в гараже… Затем, соблюдая максимум осторожности, я решил, что лучше от них избавиться. Вдобавок я достал старую одежду, которую я в любом случае хотел выкинуть, — и свалил ее вместе с джинсами, мокасинами и моими любимыми резными фигурками в большой мусорный мешок.

Затем я крепко завязал его и положил в контейнер. Я даже вынул все из холодильника и тоже бросил в мешок. Поэтому поверх одежды мешок был набит всякой дрянью: испортившиеся китайские продукты, остатки пиццы, кофе и позеленевшие от плесени апельсины.

Мусор вывозят по вторникам и пятницам.

Я подумал, что, если отнести мусор в контейнер в воскресенье ночью, все будет в порядке. Как я мог подумать, что какое-то ничтожество собиралось рыться в моем гниющем мусоре. Держу пари, это был пронырливый полицейский, сержант Эрли, и он нашел мои джинсы, мокасины и деревянные фигурки. Так или иначе, их уже нет. Наверное, я был дураком, что надел эти вельветовые брюки в теплую погоду. Эрли обратил на это внимание и даже сказал что-то по этому поводу.

Зазвонил обычный сотовый телефон Чарли. Ком встал поперек его горла, он сделал глубокий вдох и ответил:

— Алло.

— Ты купил другой телефон?

— Вы сказали купить. Я купил.

— Дай мне номер.

— 973-555-0347.

— Я перезвоню на этот номер.

Чарли сделал большой глоток пива, осушая бутылку. Когда новый телефон зазвонил, он ответил, но вместо отрепетированных объяснений выпалил:

— Я выбросил мокасины, джинсы и резные фигурки в мусор, и кто-то их оттуда забрал. Я думаю, это был тот полицейский, который приходил ко мне в пятницу.

Последовавшая долгая тишина была хуже, чем взбучка, которой он подвергся за вырезанные им череп и кости на дверях дома на Олд-Милл-лейн.

Его собеседник говорил спокойным, монотонным голосом: