Кремлевский заговор от Хрущева до Путина - Николай Анисин

Мы сели с майором напротив друг друга. Он огрел меня вопросом:

— Кто поставил вам "жучок"?

— Какой "жучок"?

— Заурядной прослушивающей системы.

— Не понимаю.

— Книжка с номерами телефонов всегда при вас?

— Разумеется.

— Дайте мне ее.

Железной пишущей авторучкой майор прошуровал корешок моей телефонной книжки и выдавил оттуда какую- то пласмассово-металлическую фиговину:

— Вот этот самый "жучок". Кому из знакомых вы говорили о поездке на Валдай к Тихону Лукичу?

— Никому.

— Где сейчас Тихон Лукич, вам известно?

— Нет.

— Его машину обстрелял из автомата наемный убийца. Ранил шофера. Тихон Лукич укокошил наемника из именного оружия — из пистолета, подаренного ему в Великую Отечественную маршалом Рокоссовским. По действующим законам Тихону Лукичу не грозит никакая уголовная ответственность. Но он, оказав первую помощь шоферу и вызвав "Скорую помощь" и милицию, исчез. Найти мы его не можем до сих пор. А отыскать его приказал тот, кто в вашей с ним беседе на Валдае фигурировал как Чин. У нас проблемы…

Майор протянул мне визитку:

— Будет у вас с ним контакт, скажите ему — пусть свяжется с нами.

Скорый поезд Москва — Феодосия минул Тулу. В купе со мной ехала знойного возраста дама — жена генерала. Она, простившись с мужем на перроне, уткнулась в детектив Виктора Пронина и все читала и читала. Вот-вот должна была быть станция Скуратово. Станция на территории Чернского района, где Бежин луг с тенями героев Тургенева, где имение матери Льва Толстого княгини Волконской и где глава района — мой друг Виктор Данилович Волков. По традиции, передвигаясь из Москвы в Коктебель, я всегда свидетельствовал Волкову свое почтение. Поговорил с ним. И тут у станции Скуратово зазвучала музыка Баха в моем телефоне, а за ней — голос Тихона Лукича:

— Ты догадался, кем к тебе был вселен "жучок"?

— Нет.

— Верой — по просьбе кредиторов Потемкина. Они желали знать о планах национал-социалистического Агитпропа, и я решил их желание удовлетворить. Зачем? Чтоб выяснить: после огласки наших планов в Кремле и Доме правительства Чин способен держать удар или нет? Служба безопасности потемкинских кредиторов слушала нас, мои товарищи — ее переговоры с начальниками. Распечатка записи моей с тобой беседы на Валдае бомбой для Чина не стала. Но она всполошила кое-кого далеко от границ России, за океанами. Последовала команда меня ликвидировать. Покушение подготовила не корпорация кредиторов Потемкина, а ее иностранная фирма-партнер. Поэтому оно случилось неожиданно для нас. Я спасся благодаря своей животной интуиции, мой же шофер Иван ни за что ни про что получил пулю в плечо. Хозяев киллера, которого я застрелил, мы установили, и за кровь Ивана они заплатят кровью. Достанем мы их и в Вашингтоне, и в Нью- Йорке, и в Тель-Авиве. Демократия в мире позволяет нам свершить расплату.

— Тихон Лукич, насколько я понял, наш контракт по пропагандистской кампании прекращается. А у меня аванс под него. Кому мне после отпуска передать конверт с деньгами в европейской валюте?

— Запрещаю пораженческие настроения. Наш контракт лишь временно приостанавливается. Встань как-нибудь в Москве рано поутру. Спустись просто так в метро, прокатись в трамвае или троллейбусе. Оглядись. Вокруг увидишь симпатичные, здоровые и энергичные лица. Они хотят и умеют работать, любить и воспитывать детей, и им необходимы идеи праведного устройства общества. На национал-социалистический Агитпроп у нас в стране есть спрос, и мы обязаны продвигать наши проекты. России суждено жить по благородным сталинским принципам.

— На днях моему приятелю Саше Маковецкому — государственному служащему, не привязанному к скрипу литературного пера, вдруг приснился стих:

А над Москвой — чужие стяги.Но красный цвет знамен грядет.И нам не страшны все варяги —Товарищ Сталин вновь придет.

Вопрос, Тихон Лукич: придет ли вновь товарищ Сталин?

— А он от нас никуда и не уходил, а всего-навсего только позволил нам подурить — хлебнуть помоев демократии. Для того позволил, чтоб мы иммунитет против нее обрели. Над товарищем Сталиным, сыном сапожника и прачки, простиралась длань Богородицы. Без покровительства с Небес он не создал бы совершеннейшую в мировой истории Советскую Цивилизацию. По отцу товарищ Сталин — осетин. И псевдоним себе он взял не от русского слова "сталь", а от осетинского — "сталы": звезда. Сталин — Звезда Богородицы над Россией. Звезда самого справедливого общества всех времен. Народы России Богородицу не прогневали, и товарищ Сталин в том или ином облике появится в Кремле, позвонит всем кому надо, и все исполнят его указания.

Скорый поезд Москва — Феодосия прибыл в конечный пункт по расписанию. Через полчаса я уже распаковывал сумку в номере Дома творчества "Коктебель". В открытое окно мне подмигивали акация и кипарис. А поблизости зеленели лициния, туя, черемуха… Я вышел в чудный парк. Как здорово было — просто дышать.

У музея поэта Волошина, который в Гражданскую войну белых укрывал от красных, красных — от белых, я ступил на набережную. С нее открывался вид на море, вулкан Кара-Даг, гору Хамелеон и Тихую бухту. Всем этим любовались в свое время офицер царской армии Лука Щадов и его сын Тихон — офицер армии Сталина. А сейчас по набережной Коктебеля шествовала молодежь нашей смутной эпохи. Азартная славянская молодежь — сильные парни и красивые барышни. Воссияет ли над ними Звезда Богородицы?

Москва — ДТ "Малеевка" — ДТ "Заветы Макушка" —

ДТ "Коктебель"