Квартира в Париже - Келли Боуэн

возле кровати букетик лилий в вазочке, а старинный велик, что хранился в сарае, смазан и начищен до блеска. А еще у нее всегда была наготове целая стопка научно-популярных изданий, каждый раз новых, из самых разных областей, с ее пометками, на что стоит обратить внимание, – вспоминая, улыбнулась Лия.

– Так вы заядлая читательница?

– Пристрастилась мало-помалу. Бабушка постоянно твердила, мол, книги читают не для того, чтобы узнать чужое мнение, а чтобы научиться думать самостоятельно. И уж не знаю, случайно так вышло или нет, но со временем меня стало тянуть в этот дом. Конечно, поздновато до меня дошло, но когда знаешь, что всегда есть куда вернуться, становится легче отправляться в путь, как-то уверенней и свободней открывать новые горизонты.

– А ваш дедушка? Вы никогда о нем не рассказывали.

– Я его не застала, он умер задолго до моего рождения, когда мама была совсем юной. Во время войны он попал в плен и сильно подорвал здоровье.

– И бабушка так и не вышла замуж?

– Нет.

Она подбоченилась.

– Я иногда заводила об этом разговор, но она всегда заявляла: «Настоящая любовь бывает в жизни только раз. А если ума не хватает понять, что это она, и беречь как зеницу ока, значит, такого счастья не заслуживаешь».

– Какая-то грустная романтика.

Лия наклонила голову.

– Во всяком случае, впечатляет. – Она кивнула в сторону моря. – От этого вида дух захватывает. Если бы пришлось выходить замуж, лучшего места не найти.

– Если бы пришлось? Мадемуазель Леклер, а вы, оказывается, романтичная особа.

– Кто бы говорил, – засмеялась она.

– Нет, и еще раз нет.

– Помолвлены?

– Нет.

– И ни разу не хотелось?

Листок у него в руках порвался.

– Простите. Опять лезу не в свое дело.

– Ничего страшного, – ответил Габриэль. – Просто для меня на первом месте всегда была работа.

– Вот тут я вас прекрасно понимаю, – сказала она, – и полностью поддерживаю. Хотя подозреваю, что вам гораздо меньше докучают заботливые кумушки, мол, «часики-то тикают», чем мне.

– Боже. – Он выбросил измочаленный листок. – Сочувствую. Иногда кажется, что кругом одни идиоты.

Она очень по-французски развела руками.

– Да я их и не слушаю. Ещё не хватало время и силы тратить.

– А вы? У вас не возникало такого желания? – вдруг брякнул он, сам не зная почему, разве что она первая начала.

– Нет. Никогда нигде подолгу не задерживалась, так что завязывать серьезные отношения было просто некогда.

– А вы бы хотели?

– Чего?

– Остепениться. Вы бы остались, если бы встретили настоящую любовь? Если бы поняли, что это она самая, как говорила ваша grand mère?

Он понимал, что поднимает щекотливую тему и нарушает нормы профессиональной этики, ведь Лия его клиентка, но не удержался, уж очень хотелось услышать ее ответ как женщины.

Она опустила руки.

– Не знаю. Может быть.

Их взгляды встретились, и у него вдруг пересохло во рту.

– Пойдемте, – попятился он, надеясь скрыть волнение в голосе, и на всякий случай отошел еще на шаг. – Пойдемте в дом, я познакомлю вас с дедушкой. Он может засыпать вопросами о работе и тех местах, где вы побывали, но уж про тикающие часики намекать точно не станет.

У Лии в уголках глаз от смеха разбежались морщинки.

– Ведите.

Они тем же путем вернулись к машине и вошли в Милбрук через ничем не примечательную боковую дверь. Оказавшись в прохладном помещении, Габриэль помедлил, пока глаза не привыкли к сумеркам после яркого солнца. Эту часть дома служащие называли хозяйскими апартаментами – полдюжины по-современному обставленных комнат, где обитал дедушка и останавливалась погостить родня.

Остальным помещениям – вестибюлю, бальным залам, библиотеке, комнатам для гостей, музыкальному салону, небольшим гостиным – было скрупулезно возвращено былое великолепие эпохи регентства для привлечения кинорежиссеров и любителей свадеб в сказочном антураже.

Отреставрировали даже часть старинных кухонь, а другие тем временем переоборудовали по последнему слову техники, обеспечив достойные условия для обслуживания мероприятий.

Габриэль с Лией оказались в небольшой скромной кухне среди современных шкафов, мраморных столешниц и оборудования из нержавейки. Он было направился к узкой двери в дальнем конце, но тут же замер от восторженного возгласа за спиной.

– Габриэль! – с широкой улыбкой воскликнула объявившаяся на пороге женщина. – Как здорово, что ты приехал! Что-то давненько не заглядывал.

– Знаю, – согласился Габриэль, обнимая и вдыхая знакомый запах ванили, который всегда напоминал ему о ней.

– И к тому же не один.

Она отстранилась и одарила Лию лучезарной улыбкой.

– Абигайль, познакомьтесь, это Аурелия Леклер, моя клиентка, – представил он, – она мне… помогает в кое-каких исследованиях.

– Просто Лия, – протянула руку та, подходя ближе.

– А это Абигайль Денворт, – добавил Габриэль. – На ней весь Милбрук держится с самого 1972 года, и только благодаря ей Сеймуры до сих пор не тронулись умом.

– Экономка я, – засмеялась Абигайль и, не обращая внимания на протянутую руку, заключила Лию в радушные объятия.

– Она член семьи, – поправил Габриэль.

Абигайль отпустила Лию и пригладила каштановые с сильной проседью волосы.

– Если хочешь повидаться с дедушкой, он в читальне, – озорно подмигнула она. – Уже гадает, какой новой книжкой порадуешь на сей раз.

Габриэль улыбнулся. Эта традиция сложилась уже давно.

– В этот раз будет кое-что другое. Старые фотографии.

– Надо же! И что за фотографии?

– Довоенные снимки его сестры.

«И военные», – подумал он, но говорить не стал.

– Ему должно понравиться, – Абигайль сцепила руки перед собой.

– Уильям с сестрой очень дружили. Как говаривала моя матушка: «Не разлей вода». Она часто рассказывала о Софи.

– Абигайль унаследовала должность экономки Милбрука от матери, – пояснил Габриэль.

– Можно взглянуть на фотографии? – спросила Абигайль. – Обожаю частицы истории этого дома.

– Ну конечно.

Лия вытащила из рюкзака папку и протянула Абигайль одну из фотографий в защитном конверте.

Абигайль достала из кармана свитера очки и водрузила на нос.

– Да, точно Софи, – пробормотала она. – Ну прямо кинозвезда. Никогда таких снимков не видела. У дедушки сохранились только детские и те, что сделаны перед ее отъездом в Польшу. Надо же, как они к вам попали?

Лия вопросительно посмотрела на Габриэля, и тот кивнул.

– Думаю, имя Эстель Алар вам ни о чем не говорит?

– Нет, – ответила Абигайль. – А кто это?

– Моя бабушка, – ответила Лия. – Когда она умерла, я обнаружила эту фотографию в ее парижской квартире.

Экономка наморщила лоб.

– Боже мой, как тесен мир! Они, наверное, дружили? – Она задумчиво побарабанила пальцем по снимку. – Мне кажется, Софи училась в Париже.

– Да, – подтвердил Габриэль. – В 1933-м и 1934-м.

Разглядев в углу на обороте фотографии поблекшую дату, Абигайль нахмурилась:

– Погодите. Здесь написано «1942». Но это какая-то ошибка. Ведь Софи погибла