Русско-японская война, 1904-1905: Итоги войны. - Александр Куропаткин

Расположенные в Приамурье 6 запасных батальонов отдали свой переменный состав в армию еще после первых боев. Затем наша армия действовала при постоянном, временами уменьшавшемся, но большей частью весьма значительном некомплекте. Этот некомплект образовывался от разных причин: 1) части, прибывшие на подкрепление, уже имели некомплект иногда до 15—20 % нижних чинов и 25 % офицеров. В особенно большом некомплекте прибыл 10-й армейский корпус, на что я тотчас обратил внимание военного министра;

2) за неимением достаточного числа войск вспомогательного назначения из состава действующих полков приходилось производить значительные наряды для тыловой службы в этапные части, госпитали, интендантство, для охраны разных складов, в транспорты. Этими нарядами войск пользовались, чтобы отделаться от запасных старших сроков службы;

3) в войсках числилось большое число командированных для охраны имущества, оставленного в штаб-квартирах на местах, для охраны разных складов, запасов и [248] гуртов скота, заготовляемых самими войсками, и командированных для постройки дорог, мостов и, наконец, командированных для разных хозяйственных надобностей (привоз одежды, заготовка продуктов и пр.);

4) в дни больших сражений некомплект сразу увеличивался на несколько десятков тысяч, но в периоды относительного затишья убитые и раненые в иных частях составляли значительное число;

5) наконец, некомплект в частях образовывался вследствие заболеваемости войск.

По всем этим причинам требовался непрерывный прилив в армию значительного числа укомплектований. Между тем при слабости железной дороги были периоды, и довольно продолжительные, когда вовсе не приходило в армию укомплектований. Так, например, в июле, августе и сентябре 1904г., как указано выше, мы потеряли до 100 000 человек, а укомплектований прибыло всего 21 000 человек. Переход в наступление в конце сентября пришлось произвести со значительным некомплектом в армии, достигавшем в отдельных частях до половины и более состава сих частей.

Имея перед боями сильный некомплект нижних чинов, мы перед боем увеличивали его, оставляя большое число, нижних чинов при обозах, штаб-квартирах, офицерской прислугой, числящихся по штабу строевыми. Особой заботливости, дабы вывести часть в бой при возможно большем числе штыков и шашек, многие командиры частей совершенно не проявляли. Но что давало особенно тяжкие для нас результаты, это быстрое таяние введенных в бой частей. Как только начинались потери, начиналось и это таяние. С ведома начальствующих лиц всех степеней разрешалось в помощь ротным и дивизионным санитарам назначать нижних чинов из строя для выноса раненых. При большом числе раненых уходило в тыл под этим предлогом огромное число нижних чинов. Затем слабодушные и преступные пристраивались к назначенным для выноса раненых или самовольно выносящих таковых или уходили в тыл без всякого предлога. Мне приходилось [249] видеть носилки с ранеными, при которых толкалось до десяти здоровых нижних чинов. Самовольный уход с поля сражения доходил в некоторых полках до нескольких сот человек, а в одном полку в первом деле, в которое он попал, ушло в тыл здоровых людей более одной тысячи человек. Необходимо пояснить, что уход из боя в тыл практиковался преимущественно запасными, в особенности старших сроков службы. Кадровые нижние чины в большинстве доблестно несли на себе главную тяжесть боя и, даже уменьшившись в ротах до горсти в несколько десятков человек, вместе с офицерами продолжали бой.

Конечно, и среди призванных из запаса всех сроков находились истинные герои, но обычно подвиги совершали срочнослужащие и запасные младших возрастных сроков. Прибавим, что посылаемые на укомплектование нижние чины недостаточно внимательно осматривались, и среди них прибывало довольно большое число неспособных вовсе нести службу. В 1905 г. на укомплектование первой армии поступило 76 000 человек, и из них 4100 оказались негодными к службе или больными. Относительно качеств нижних чинов, поступавших на укомплектование армии, в отчете дежурного генерала 1-й Маньчжурской армии имеется следующая оценка:

«Прибывшие укомплектования до мукденских боев представляли из себя запасных старых сроков службы, начиная с 1887 г., незнакомых с настоящим вооружением (3-линейной винтовкой), и чтобы довести их подготовку до того уровня, на котором находятся кадровые нижние чины, требовалось большое внимание и напряжение сил со стороны начальствующих лиц. Некоторые из этих запасных в физическом отношении для перенесения трудов в походной и боевой службе заставляли желать много лучшего, некоторые оказались одержимыми различными хроническими болезнями, как, например, ревматизмом, затруднявшим несение строевой службы. Прибывшие же после мукденских боев запасные были хороши. [250]

Замечалось, что иногда в части войск назначались запасные нижние чины не того рода оружия, в котором служили до увольнения в запас. Так, например, в артиллерию прибывали люди, ранее служившие в кавалерии и пехоте и, следовательно, вовсе не знающие артиллерийской службы. В инженерные войска поступали люди, служившие в пехоте и даже вне строя. Означенное обстоятельство составляло, конечно, значительные затруднения в обучении прибывающих людей и не могло не отразиться на действиях войск, в особенности специального рода оружия.

Укомплектования старослужащими и молодыми солдатами были вполне соответствующие, но они начали прибывать только после мукденских боев».

Оценка сделана правильно. Таким образом, до мукденских боев мы посылали укомплектования в армию значительно менее надежные, чем после мукденских боев. Но этими отличными укомплектованиями служащих и молодых солдат мы не воспользовались, заключив спешный мир.

Прибывшие укомплектования из запасных старших сроков службы представляли из себя настолько сырой материал, что начальники частей, если ожидался близкий бой, просили не присылать к ним укомплектований, ибо они не надеялись на их стойкость и полагали, что в .боевом отношении вверенные их командованию части, уже сплоченные, сделают более в слабом составе, чем укомплектованные перед самым боем запасными. С таким ходатайством ко мне обращался, между прочим, и командующий 1-м Сибирским корпусом.

Некомплект офицеров в действующей армии был тоже хроническим во многих частях, несмотря на значительность присылаемых офицеров на укомплектование. Причины тому тоже различны. Прежде всего, наши войска, как расположенные на Дальнем Востоке, так и присылаемые на подкрепление, начали войну при наличном составе офицеров совершенно недостаточном. Были случаи, что роты вступали в первый бой, имея только одного младшего офицера. Слабый начальный состав с развитием военных действий часто являлся и в частях, в коих по списку находилось [251] не только полное штатное число офицеров, но и имелся иногда значительный сверхкомплект.

Это явление происходило от многочисленных командировок для тыловой службы или для хозяйственных надобностей, от заболеваемости офицеров (большей, чем у нижних чинов).

Некомплект офицеров в войсках, посланных на подкрепление на Дальний Восток, увеличился также вследствие оставления при штаб-квартирах всех тех офицеров (врачей и чиновников), которые, согласно мобилизационным планам, предназначались на случай общей мобилизации для занятия разных должностей или для пополнения офицерских составов во вновь формируемых частях.

С прибытием на театр военных действий между офицерами обозначалась болезненность, превосходившая болезненность среди нижних чинов. Наконец, наши офицеры, за немногими исключениями, ведя себя доблестно, теряли большой процент убитыми и ранеными (значительно больший, чем нижние чины). По всем этим причинам после первых боев были многочисленные случаи, что батальоном командовали капитаны, ротами подпоручики и даже зауряд-прапорщики{33}. В артиллерии и в коннице, вследствие меньших потерь, чем в пехоте, офицерский состав был в большинстве случаев хотя и ниже штатного, но достаточный для ведения боя. Уже по пути в армию я убедился в значительном некомплекте офицеров в 1, 2-й и 3-й Сибирских пехотных дивизиях и казачьей Забайкальской дивизии и несколько раз телеграфировал генералу Сахарову о присылке офицеров для укомплектования этих частей.

Несомненно, что для Военного министерства положение офицерского состава в действующей армии представляло весьма тяжелую задачу. Но эта задача усложнялась [252] обстоятельствами, от армии не зависящими. Когда начались большие бои и тяжкие потери в офицерском составе, то разница в полках между списочным и наличным составом быстро возросла. Большое число раненых и больных числилось по спискам полков очень долгое время. Были полки, где по спискам значилось свыше двух штатных офицеров, а налицо состояла лишь половина, положенная по штату. Раненые и больные, находившиеся на театре военных действий, возвращались, хотя и медленно, в свои части, но многие из вывезенных в Европейскую Россию офицеров застревали там и, несмотря на выздоровление, не ехали в армию. Были случаи, что командиры отдельных частей, лечившиеся в России, давно поправившиеся, почти год не возвращались в армию, числясь во главе полка и получая присвоенное этой должности жалованье. Большое число офицеров, прибывшее в Европейскую Россию из армии по болезни или для излечения ран, проживали в столицах или больших городах месяцами, фланировали по улицам, и ни общество, ни военное начальство не находили такое их поведение предосудительным. Прибавлю, что, несмотря на принимавшиеся меры, врачи и эвакуационная комиссия слишком снисходительно относились к лицам, желающим уехать в Россию, и выдавали им установленные документы, дававшие им право на такую поездку.