Опасная беременность. Девочка Басманова - Виктория Вишневская

головы. И каждый раз, когда он мелькал в телевизоре, я напрягалась, переставая дышать. А когда увидела вживую в первый раз… уронила поднос. Опозорилась, привлекла к себе всеобщее внимание и вызывала гнев организатора.

А теперь он зашёл в тот клуб, где я работаю.

— Уль, ты чего встала? Иди, а то Машка, вон, сейчас заберёт клиента.

Слова Лео вырывают меня из ступора. Я делаю нерешительный шаг вперёд. Сердце бьётся где-то в висках. Пальцы немеют, будто от мороза, исходящего от Бодрова.

С трудом подхожу к нему. И чуть не заикаясь, тихо проговариваю:

— Что будете заказывать?

Шум в ушах.

Он поднимает на меня ледяной взгляд, и я теряюсь.

Теперь понимаю, как я появилась на свет. Мама потеряла голову перед этим мужчиной. Красивый, даже несмотря на седину в волосах, морщинки. Ему точно около сорока. Удивительно, но я ни разу не задумывалась сколько ему…

Цвет глаз непонятен из-за освещения, но уверена, что они двухцветные… К зрачку более тёмные.

Энергетика… прямо как у Булата. Притягательная, но в то же время ужасающая.

Мама наверняка сдалась только из-за неё.

— Не слышала?

— А? — испугавшись, хлопаю глазами. Я так внимательно рассматривала его, что не заметила, как он сделал заказ.

— Принеси мне кофе. Двойной, — повторяет раздражённо снова. Отворачивается от меня, откинувшись на спинку дивана и взяв в руки телефон.

В этот раз я внимательно слушаю его, киваю.

На ватных ногах возвращаюсь к барной стойке. Диктую в прострации заказ. И ещё несколько минут, пока делается крепкий кофе, сверлю пол клуба взглядом.

— Уль, ты чего?

— Ничего…

Не каждый день встретишь своего отца.

Но разве это не шанс?

Пойти и сказать, что я — его дочь? Сказать имя матери. Адрес, куда он приезжал так давно.

И что? Обрести семью?

Нет. Просто показать, что у него есть я. Взрослая дочь.

Он должен поверить. Ибо те факты, что я скажу — никто не знает.

Но как это будет? Я присяду за столик. Увижу в свою сторону вопросительный взгляд. А потом выпалю всё как на духу? Или сказать это стоя?

Боже, я не знаю.

Я давно хотела сказать ему это в лицо. Но не знала, как именно.

О его местожительстве я была не в курсе. И тем более не ведала, где он бывает. Да и даже если бы знала… Меня явно туда не пустили бы.

И теперь у меня есть шанс.

— Готово.

Я беру чашку крепкого кофе. Отношу ему. Останавливаюсь у столика, опуская чашку с блюдцем на стол. Сахар в бумажных пакетиках лежит рядом. Я не узнала, сколько нужно ложек, поэтому попросила Лео положить сахар рядом.

— Ваш заказ.

Он кивает, пальцами обхватывает ручку.

А я не шевелюсь. Как дура смотрю вниз. На то, как он поднимает чашку, подносит к губам.

Почувствовав, что я не ухожу, поднимает взгляд на меня.

— Что-то ещё?

— А, нет!

Застыдившись, резко разворачиваюсь и убегаю. Вот же дурочка!

Почему ты ничего ему не сказала?!

Не знаю. Мысли и слова рядом с ним пропадают. Язык не шевелится, а все органы отказываются работать. На секунду мне показалось, что пульса нет.

— Ты чего, Уль, засмотрелась? — игриво спрашивает меня Машка, тыкая локтем. — Красавец, да. Блин, тоже хочу его обслужить.

— Так иди… — говорю, лишь бы не донимали. Сверлю взглядом трясущиеся пальцы. Дурость какая-то. Почему я не могу это сказать? С Булатом спокойно общалась на всякие темы, а тут… Как ком в горле. И желудок скручивает.

— Я его, кстати, здесь раньше не видела, — опять Машка начинает. — Мимоходом?

— Пару раз был. Редкий гость. Но у него здесь брат тусуется.

Поднимаю взгляд на Лео.

— Брат? — переспрашиваю. Может, получится связаться с ним? И признаться в этом через него?

Сказать Бодрову правду оказалось тяжело.

И всё потому… Он ведь знает, что у него есть дочь. Он меня видел. Но не искал же. Да, отправлял деньги. Они в прошлом месяце пришли, но карта у бабушки, дома.

Но не пытался со мной связаться.

Я ему и не нужна вовсе.

А тут появляюсь. И вместо крепких объятий получу равнодушные глаза. И такое же сухое: «Здорово. Пока».

Чувствую, так и закончится наша встреча.

— Ага, — усмехается Лео. — Тоже красавец. Хотя они друг на друга не похожи.

— Неважно, — отмахиваюсь и сильнее подаюсь вперёд. Если у него есть брат, и он здесь частый гость… Я сначала поговорю с ним! Попрошу номер телефона Бодрова. Встречусь наедине, собравшись с мыслями, и всё ему расскажу.

Тем более, нужно ещё хорошенько подумать — стоит ли? Я всю жизнь росла без него. Прекрасно справляюсь и живу.

Но на будущее… Я ведь ещё не знаю, как поступить.

— Можешь сказать, кто он? Как часто здесь бывает?

— А ты с ним уже познакомилась однажды, — смеётся Лео.

— Правда?! — чуть не подскакиваю с барного стула.

— Вау, полегче. Так приглянулся этот мужик? Мне кажется, он для тебя староват, Уль.

— Неважно. Кто его брат?

— А ты к нему как-то в комнатку для стриптиза забежала. На приват, — снова хихикает. Мне этот случай здесь припоминают каждый день.

Только вот…

Леденею, переставая слышать музыку, стук собственного сердца.

Потому что я только один раз забежала в зал для стриптиза — и то обманутая администратором.

И это был первый день, когда я встретилась с НИМ…

— Булат Басманов. Помнишь его?

Глава 53

Глава 53

Булат Басманов.

Это имя, как рокот грома, оглушает. Бросает в дрожь.

Перед глазами начинает плыть, смазываться и мелькать, как рябь на воде.

— Ульян, ты чего? — обеспокоенно спрашивает Машка, тормоша меня за плечо.

Он… его брат.

Человек, который мог связать нас, помочь встретиться… Всё это время он был перед моим носом.

Стойте…

Нет-нет.

Только не говорите мне, что Басманов… Он ведь знал, что я дочь Бодрова! Знал!

И при этом…

Он целовал меня? Укладывал в постель, прижимал своим телом, и… Мы занимались сексом.

Всё это Булат делал со своей племянницей. Родной, мать его, племянницей.

Господи, что было в его голове?!

Ноги дрожать начинают. От злости и страха, вмиг обрушившихся на меня.

Хватаюсь за барную стойку пальцам, разыскивая опору.

Чтобы не упасть.

Но всё равно ноги подкашиваются. От той мысли, что… я беременна. От своего… дяди?

Боже мой…

Слёзы брызгают из глаз, как из фонтана. И я оседаю на пол, понимая, что человек, которому я всецело доверяла… оказался тем, кого нужно было бояться. Ни Стас, ни те, кому он задолжал, не представляли