Право на месть - Анна Ледова

выбраться. Надо будить, пока еще может проснуться.

Фонари, зажженные мной, начали потихоньку гаснуть. Сон-сфера не сопротивлялась моему воздействию, но оно будто слабело с каждой минутой. Но один верный способ я все же вспомнила.

- Прости, – всхлипнула я, всадив скимитар – не туманный, здесь он мнеснилсяобычным стальным клинком – чуть правее ряда серебряных пуговиц на груди.

Ночь подумала и разлетелась на тысячи осколков.

Сначала вернулось осязание: вокруг явственно ощущалась промозглая сырость. Затем Ронард резко открыл глаза, но зрение подвело – сплошная темнота. Он проморгался, покрутил головой, ничего. Чутьем догадался посмотреть наверх, там черное пространство было разбавлено толикой света, а ноздри уловили струйку свежего воздуха посреди затхлости.

Ронард попробовал пошевелиться и не смог. Всю нижнюю часть тела до груди словно оплел гибкий, но жесткий кокон, удерживая арна в вертикальном положении. Он вздохнул, собираясь с силами, и с трудом выпростал руки. Кокон заскрипел, сопротивляясь, но распался сверху на отдельные гибкие плети, норовившие вновь обездвижить. Ронард вслепую ухватил парочку, ломались они с сочным хрустом.

С остервенением он разворотил и остальные путы, уцелевшие плети нехотя отползли сами в неведомую черноту. Растоптал оказавшимися почему-то босыми ногами обрывки и чуть не упал, наступив на что-то круглое и твердое. Пошарил руками по влажной липкой поверхности, нащупал у предмета два отверстия, затем ряд зубов и отшвырнул череп. Тот ударился о невидимую стенку и откатился обратно под ноги, задев по пути другие останки. Глухой перестук костей сложно спутать с другими звуками. Ронарда передернуло.

Ощупывать границы предполагаемого колодца он не стал, просто выжег боевой магией ту стенку, что определил на слух. Темница застонала, но устоять не могла, разлетелась наружу липкими смоляными ошметками. Тут же проник свежий воздух и Ронард, совсем обессилев, вывалился из раскуроченного ствола гигантского дерева на переплетенные узловатые корни.

Вокруг рассеивалась ночь, сменяясь пасмурным утром. Ронард отполз подальше на черную пожухшую листву и перевернулся на спину. Крона дерева чудовищных размеров закрывала собой небо, а в стволе в несколько человеческих обхватов мог поместиться целый отряд. Даже рана, нанесенная боевой магией, выглядела незначительной.

- Жа-а-аль, – с явной досадой протянула уже знакомая старушенция, нависнув сверху. – А Древу бы тебя года на два хватило… Такой молодой, крепенький…

Договорить она не успела, Ронард уже сжимал рукой дриаду за горло. В глаза отчетливо бросились тонкие нежно-зеленые стебельки посреди ее высохшей соломенной шевелюры.

- А тебя как быстро переварит? – с ненавистью перехватил он морщинистую шею покрепче. – Хотя своих не станет, вы же одной породы, заодно поете. Зато остальная лесная сволочь не побрезгует, так ведь? Вот какой-нибудь ульв завтраку обрадуется…

- Ай, пусти! – захрипела она, дерево-великан тоже заволновалось. – Ну оклемался, и молодец! Чего к ульвам-то сразу… Да пусти, дуболом, хуже только сделаешь! Я ж с позволения Хозяина…

Ронард ослабил немного хватку.

- Говори, гнилушка высохшая.

- Заведено так! – заверещала она, обрадованная тем, что не сразу будут убивать. – Чтоб гостюшка водицы болотной испил да ночь в Лесу провел! Коли в своем уме проснется, так и проси у Хозяина чего хошь… Сам же видел, как тебе Лес велел!

Ложь Ронард обычно чувствовал сразу. Дриада говорила правду, только вот не договаривала. Без слов он снова стиснул пальцы и потащил старушку прочь от родственного Древа.

- Эй, эй, ты чего? В ту сторону не надо, там бранбильки гнездятся, огневицы, они нашу сестру пуще вупиков не любят, – заволновалась она. – Ой, ну может и подмешала чего к той водице!.. Плохо, что-ли, было? «Вечное счастье» да сонной пыли немного… Хорошее ведь зелье, никто еще не жаловался! Да и не просыпался до этого…

- А в Древо тоже с попущения Хозяина утащила? – тряхнул он зловредную старушку.

- Так ты же не проснулся на первое утро, а там уж кто успел… – захихикала она. – Не кьётрикам же тебя оставлять было, им мяса на неделю, а тут спи себе пару годочков в удовольствие, помрешь – и не заметишь… Древу опять же польза…

Ронард всякой дряни повидал, но такой бесстыдной и наглой простоты еще не встречалось. В Лесу все просто: либо ты ешь, либо тебя. Какой с этих нелюдей спрос, когда им все человеческое чуждо… Про зелье «вечное счастье» он и не слышал. Но сны потихоньку проступали в памяти и были они действительно безмятежными. И Ардина там была, прекрасная, нежная. Ронард с запозданием понял, что хотел бы остаться там навечно. Только не доварила дриада свою отраву: счастье вдруг обернулось кошмаром прямо перед тем, как он очнулся…

- Грорш с тобой, живи, – отпустил он дриаду. – Где мне теперь найти унвартов и Скогена-Хозяина?

- Сразу видно, человек, – тут же съехидничала освобожденная старушка. – Чего его искать, Хозяин везде. А унварты тебя и так уже нашли. Эх, жаль, столько добра пропадет…

Она с сожалением окинула его с головы до ног плотоядным взглядом напоследок и исчезла в ближайшем стволе. И появились унварты.

Глава 14. Экзамены

Правильно я поступила или нет – вопрос мучил до самого утра, до него недолго уже оставалось, а ответ найти было негде. Но если даже Греттен заподозрил что-то неладное… Проверим следующей ночью. Запоздало сообразила, что ее я проведу уже вне Академии.

Занятия закончились вчера, сегодня начались экзамены, а вечером мы уже будем на пути в Лес. Академия притихла, за завтраком кто-то жадно набивал желудок, кто-то молча слонялся без дела, кто-то судорожно разучивал заклинания. Но к девяти утра все хлынули на большую арену.

Показательные выступления перед турниром всем запомнились как яркое захватывающее зрелище, а открытые экзамены чем хуже? Тем более, их начало ничем той феерии не уступит, так как начнут со старших курсов.

Планы Эстаса Шилллы мне уже известны, а Онти Кенема, интересно, продолжит обучение? Легенд Академия уже несколько лет не выпускала. Последний – арн Шентия, факультет боевой магии. Лучший маг Империи на сегодняшний день. Сердце болезненно сжалось. Что с ним происходило в последние дни? Помогла я или сделала только хуже, разрушив этот тягучий сон, да еще таким жестоким способом? Чужое вмешательство ведь всегда запоминается…

Народу на трибунах – яблоку негде упасть.

- Ай, перед смертью не надышишься! – в сердцах захлопнула учебник какая-то второкурсница впереди. Остальные студенты были того же мнения.

Возможность посмотреть на лучших и понять, к чему нужно стремиться, пересилили страх опозориться на виду у всех.