Большая коллекция рассказов - Джером Джером

Сами спиритуалисты сознаются, что получаемые ими через стол сообщения очень неважного свойства, но объясняют это тем, что они, спиритуалисты, пока еще не в состоянии добиться привлечения духов высшего порядка. Почему это так, почему духи высшего, или, вернее, высших степеней развития, не желают иметь с ними ничего общего, об этом умалчивается. Как бы там ни было, но факт налицо: на так называемые «сеансы» всегда являются духи только низших разрядов. Спиритуалисты, впрочем, уверены, что с течением времени будут являться и высшие духи. Мне же кажется, что мы этого не скоро дождемся, потому что сами всячески отпугиваем от себя все высшее.

Я не прочь бы побеседовать с духами, которые могли бы сообщить мне что-нибудь такое, о чем я еще не имею понятия. Тот же класс духов, который втирается к нам в настоящее время, нисколько не интересует меня. Он только заставляет меня опасаться, как бы и мне после смерти но попасть, помимо моей воли, в их общество, от которого потом едва ли отделаешься.

Одна из моих знакомых удивляется всезнанию духов. На первом же сеансе, на котором она присутствовала, дух сообщил ей, через посредство медиума, что у нее есть родственник по имени Джордж, от которого скоро придет известие. Насколько ей было известно, у нее вовсе не было родственника с таким именем, и это заставило ее решить, что весь спиритуализм не что иное, как обман. Но несколько дней спустя ее муж получил письмо из Австралии.

– Ах, боже мой, я совершенно забыл о существовании этого несчастного бродяги! – вскричал он, взглянув на подпись.

– От кого это? – полюбопытствовала жена.

– Ты его не знаешь. Я сам не видел его уже более двадцати лет. Это один из моих четвероюродных братьев, по имени Джордж…

Значит, дух не обманул: у нее действительно оказался родственник Джордж, хотя дальний и по мужу, но все же родственник. И с той минуты она стала убежденной спиритуалисткой, или, вернее, спириткой, потому что, по объяснению ученых оккультистов, спиритизм, то есть вера в общение с нами духов умерших людей, есть только одна из ветвей широкой области спиритуализма, представляющего собою веру в существование вообще духовного мира, в отличие от грубо материального.

Многие верят в «Альманах» старого Мура, предсказывающий на каждый месяц грядущие события. Так, например, в январе он предвещает, что правительство встретит сильную и упорную оппозицию, появится много болезней, и ревматизм будет жестоко преследовать стариков.

Откуда он может все это знать? Уж, в самом деле, не звезды ли сообщаются с ним, или он «чувствует это в своих костях», по выражению наших северян?

В феврале он обещает переменную погоду и добавляет: «В течение этого месяца слово «налог» будет иметь серьезное значение как для правительства, так и для населения».

Вполне верю этому предсказанию.

В марте: «Будет застой в театрах».

В апреле: «Произойдет большое неудовольствие между чиновниками почтового ведомства».

Этому предсказанию я тоже готов верить, потому что положение этих чиновников очень незавидно не только в апреле, но и во все месяцы года.

В мае: «Умрет видный общественный деятель».

В июне: «Будет опустошительный пожар».

В июле: «Предвидится большое смятение».

А какое именно – Мур не говорит. Во всяком случае, я очень рад, что он отложил это событие до июля: летом все события происходят гораздо складнее, нежели в другие времена года.

В августе: «Предстоит большая опасность для одной высокопоставленной особы».

Охотно верю: многим высокопоставленным особам постоянно угрожают всевозможные опасности.

В сентябре: «Принесет большой вред чрезмерное усердие»…

Чье усердие и по какому поводу – старик Мур также не говорит и вместо этого ставит три точки: отгадывайте мол, сами.

В октябре: «Некоторый народ коварными интригами может быть доведен до большого кровопролития».

Этого можно ожидать всегда, а не только в октябре.

В ноябре: «Столбцы газет будут полны важных новостей. В высших кругах произойдет печальное событие: смерть унесет еще одну жертву».

Вторая уже жертва в этом году. Радуюсь, что не принадлежу к высшим кругам.

В декабре, как раз в то время, когда я думал, что больше уже нечего ожидать, старый Мур предсказывает новое «большое смятение», но опять-таки не указывает какое. Кроме того, каркает, что «будут открыты страшные обманы и что смерть поглотит много жертв».

Не слишком ли много для одного месяца?

Чтец по руке говорит нам: «Вам предстоит поездка». Верно. Но как мог он узнать, что не дальше как накануне мы с невестой обсуждали проект поездки к ее матери в следующее воскресенье?

«Вам предстоят большие беспокойства, но вы перейдете через них», – говорит он дальше. И мы убеждаемся, что для него нет ничего скрытого.

У нас бывают предчувствия, что дорогие нам люди, поехавшие куда-нибудь, подвергаются опасности.

Сестра одного из моих приятелей, отправившегося добровольцем на театр южноафриканской войны, три раза имела «предчувствие» о его смерти Хотя он явился домой целым и невредимым, но подтвердил, что, действительно, в трех случаях подвергался смертельной опасности. Это вполне убедило его сестру в верности «предчувствий».

Другой из моих приятелей однажды ночью был разбужен своей женой, которая настояла, чтобы он оделся и отправился к ее любимой подруге, жившей с мужем в нескольких милях, узнать, что с ней. Жена моего приятеля видела во сне, что с ее подругой случилось какое-то страшное несчастье. Эта подруга и ее муж пришли в сильное негодование, когда вдруг были разбужены в два часа ночи; но еще сильнее было негодование сновидицы, когда она узнала, что сон ее обманул. С той ночи жена моего приятеля перестала верить снам, а между обоими семействами возникла неприязнь.

Ах, как я желал бы верить общению с духами! Жизнь стала бы нам вдесятеро дороже, если бы мы, действительно, могли иметь общение с мириадами живших до нас существ и наблюдающих за нами из того мира. Зангуил в одной из своих поэм, достойной бессмертия, рисует нам патетическую картину слепых детей, весело играющих в саду и не чувствующих своего лишения. Но как бы они изумились, если бы каким-нибудь чудом у них вдруг открылись глаза!

«А разве мы сами не такие же сильные дети, живущие во мраке? Разве и мы не смеемся, не плачем и не умираем, так и не увидев окружающих нас чудес?» – спрашивает поэт.

Да, мы такие же слепцы.

А как было бы отрадно взглянуть на розовые лица светлых духов, витающих вокруг нас и распевающих гимны! Но вместо них мы осуждены видеть бледные лица темных призраков, молча вертящих трехногие столы…

XV. РОДИТЕЛИ, ДЕТИ И ГОСПОДА ГУМАНИСТЫ

Сердце мое вконец истерзалось… Недавно некими гуманистами сделано ошеломляющее открытие. Эти гуманисты утверждают, что детей мучит и губит особая порода дурных, невежественных и грубых людей, названных, за неимением более подходящего слова, «родителями».

Вообще, по мнению вышереченых гуманистов, родители не понимают, что такое, в сущности, ребенок и как его нужно воспитывать. Понимают это только двое: молодой джентльмен, едва успевший соскочить с университетской скамьи, да пожилая дама, которые, не имея сами детей, сообща стряпают литературу, относящуюся к детям и их воспитанию.

Родители, оказывается, не знают даже, как нужно одевать ребенка. Они настаивают на том, что до известного возраста дети должны быть одеты в длинные и просторные одежды, предохраняющие их от ушибов. В своем негодовании по этому поводу молодой жрец науки доходит даже до поэзии. Из его аргументации вытекает, что единственное условие поддержать здоровье ребенка – это дать ему возможность почаще ушибаться. Сняв с подрастающего ребенка длинные платьица, родители облекают их в короткие костюмчики, оставляя часть ноги открытой. Пожилая дама объявляет такую манеру прямо преступной. Эта гуманистка говорит, что, с медицинской точки зрения, половина преступлений совершается людьми только потому, что им в детстве оставляли ноги наполовину открытыми.

Далее оказывается, что, обувая детей в полусапожки, родители «уродуют нежные детские ножки, засовывая их в кожаные пыточные приспособления». Напуганному читателю может представиться даже и такая раздирающая душу сцена. Схватив за шиворот беззащитного ангелочка, то чудовище, которое зовется родителем, с дьявольским хохотом, заглушающим жалобные крики ребенка, втискивает его нежные ножки в «испанский сапог», с большим трудом добытый в одном из мрачных подземелий инквизиции…

А загляни господа гуманисты в душу родителей, они увидали бы, что эти «злодеи» были бы очень довольны, если бы был проведен закон, воспрещающий наряжать детей в кожаную обувь. Это сняло бы с плеч родителей огромную заботу и спасло бы порядочную часть их бюджета. Конечно, я подразумеваю родителей с ограниченными средствами.

Одно время пошли было в ход сандалии – быть может, именно под влиянием жалоб господ гуманистов и родителям стало немного полегче: сандалии дешевле полусапожек и ботинок. Но господа гуманисты тотчас же завопили, что обувать детей в плохо защищающие ноги сандалии все равно, что прямо убивать этих беззащитных существ.