Пыль небес - Наталья Игнатова

– Падре тоже?

– Да, ваше сиятельство.

– Вот за это и на губу. За вранье командиру. А чтобы впредь с тобой не случалось подобных неприятностей, я предлагаю внести в наш договор поправку. С этой минуты можешь забирать себе жизни, отнятые в бою. Формулировка несколько расплывчата, но ты не из буквоедов, это я уже знаю. Кстати, Суслик, должен перед тобой извиниться. Я не ожидал, что ты и в самом деле сдержишь слово.

– Естественно, – Тир слегка удивился, – с чего бы вдруг?

Секундой позже он понял, что следовало изобразить обиду. В этом ненормальном мире принято оскорбляться, узнав, что тебе не верят на слово. Вот дерьмо…

А Эрик загадочно улыбался, посасывая трубочку.

– Ну-ну, – подбодрил чуть снисходительно, – еще не поздно. Давай, ты же умеешь.

Голос скучный, взгляд ледяной, и эдак, с сознанием собственной исключительности, что-нибудь вроде… да хоть то же самое «естественно».

Тир благоразумно промолчал.

– Ты, Суслик, как вечная загадка про два кубка, – сообщил ему граф после вдумчивой паузы. – Не обиделся – плохо, люди должны обижаться на недоверие. С другой стороны, обиделся бы не по-настоящему, проще говоря, солгал мне – тоже плохо. А ты лгать не захотел. Это хорошо.

– Эксперимент по перевоспитанию? – Вот теперь Тир начал обижаться.

– А как же? – с удовольствием кивнул Эрик. – Мне со всех сторон твердят, что тебя проще и безопаснее прикончить, причем в этом сходятся как друзья, так и враги. Да ты и сам знаешь. На самом же деле, – он посерьезнел, – перевоспитание – неверное слово. Переделывать тебя я не собираюсь, да это, наверное, и впрямь невозможно. Ты просто нужен мне, так же как вся остальная Стая… Старая Гвардия. Вас, в конце концов, всего пятеро. Ты нужен мне, но ты опасен… ты, увы, опаснее, чем четверо других, вместе взятых. Я ищу точки соприкосновения. Собственно, я их уже нашел.

Обескураживающую искренность Тир считал своим личным оружием, особым оружием, для особых случаев. Эрик бил в него сейчас из того же ствола прямой наводкой. И загадочно улыбался. А ведь он прав насчет «точек соприкосновения». Одна, как минимум одна действительно нашлась.

– Дослужился до императора, – промурлыкал его сиятельство, окутываясь ароматным дымом, – я вот только не знаю пока, готов ли ты к великим делам, господин Суслик. Мм?

– Тир. Если господин, то Тир.

– Каков наглец! – восхитился Эрик. – Ну ладно, так как насчет великих дел?

– За этим не ко мне, – честно сказал Тир, – я приказ выполню от и до, а дальше пальцем не шевельну.

– Жаль, – улыбка стала задумчивой, – но зато честно. Можешь идти, пилот.

– Слушаюсь, ваше сиятельство.

История четвертая

СТАРОГВАРДЕЕЦ

ГЛАВА 1

Что-то ждет за поворотом…

Ив де ГриИзмит. Графство Геллет. Месяц граткхар

Измитский сейд оценил подарок графа фон Геллета настолько высоко, что ответные дары увозили на двух шлиссдарках. Шлиссдарки «Ари» и «Азан» тоже были подарками сейда, вкупе с коврами, тканями, золотом, самоцветами, породистыми лошадьми, посудой и драгоценностями.

Тиру казалось, что сейд опустошил свою казну. Возможно, так оно и было, но с точки зрения этого дикого мира, чудотворная книжка того стоила. Сейд был искренне верующим человеком, а с такого что взять?

Кроме двух шлиссдарков добра, конечно.

На обратном пути Старая Гвардия почти не имела возможности отдохнуть. На них нападали, нападали и нападали. Началось это еще над Альбией, и показалось, что «Ари» и «Азан» стали целью всех здешних пиратов. Ладно хоть не пилотов альбийского императора, а то не миновать войны прямо здесь и прямо сейчас: шутка ли – напасть на караван с дарами одного правителя другому. Ну а продолжались налеты на всем протяжении пути. Альбийских пиратов сменили бесхозные, живущие вдоль побережья. Потом шлиссдарки атаковали оскландские пилоты. Головорезы – куда там Тиру с Шагратом. Они еще и летали неплохо. Так что после стычек с оскландцами болид Шаграта вообще потерял боеспособность, сам Шаграт был ранен, а у болида Падре время от времени взялась сбоить ходовая часть, и он без предупреждения стал путать передний и задний ход.

Тир вправил мозги болиду Падре. Тир вылечил Шаграта. Тир наконец-то снова перестал бояться и начал расходовать посмертные дары, не жалея и не считая. Оставив шлиссдарки под прикрытием Мала и Падре, они с Риттером вдвоем преследовали отступающих оскландских пиратов до летного поля и, демонстративно презрев зенитный огонь, уничтожили все, что там было живого. Включая, естественно, зенитные расчеты.

Поднявшиеся по тревоге болиды безжалостно и неэкономно расстреляли. Людей на поле не стреляли – против них впервые опробовали размещенные под фюзеляжем стальные лезвия. Кровью забрызгались по самые уши… в смысле, даже колпак кабины изгваздался до самого верха. Но это было такое счастье – убивать! Забирать посмертные дары…

По сравнению с этим временная потеря видимости – пустяк, о котором и упоминать не стоит.

Риттер, что характерно, тоже был доволен. Не массовостью убийств, конечно, а эффективностью атаки. Но какая разница? Главное, что оба получили свою долю радости.

Командный пункт сожгли. Склады боеприпасов и запчастей – разграбили и сожгли.

Добычу погрузили на борт подошедшего «Ари» и там же разместили неповрежденные трофейные болиды. Три десятка. Тридцать машин с одного захода! Эрик будет доволен. Тир надеялся, что с учетом трофеев граф простит ему явное превышение полномочий. Защита шлиссдарков от пиратов и уничтожение принадлежащего Оскланду летного поля – это разные вещи, но тридцать машин… Эрик просто обязан был его простить.

– Тридцать боевых болидов. Эльрик, тебе не кажется, что это уже чересчур?

– Что именно?

– Нападение на моих людей.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, Оскил, но напали-то как раз твои люди? Напали, потом кинулись в бега, их преследовали… что там, говоришь, по результатам? Минус тридцать машин?

– Тридцать восемь. Слушай, мы – Мастера, и мы не позволяем себе такого в отношении обычных людей. Старогвардейцы – тоже Мастера. Объясни своему внуку, что правила распространяются и на него.

– Моему… внуку…

– Кому же еще? Он ими командует. Эльрик… Эльрик? Черт!

– …

– Да, Оскил, я слушаю. О чем мы говорили? Еще раз, пожалуйста. Меня отвлекли.

– Да кто тебя отвлек? Очередной пророческий приступ случился, так и скажи.

– Я не пророк.

– Значит, я не Оскил. Повлияй на Эрика, пока он не перешел все границы.

– Тир с Гейрмандом использовали магию?

– Нет.

– Они танцевали?

– Нет.

– Тогда какие у тебя к ним претензии? Оскил, ты не по адресу. Не знаю, как остальные Мечники, но я убиваю обычных людей и не нахожу в этом ничего предосудительного, так как же я могу говорить Эрику о каких-то правилах? Слушай меня: Ворон не может больше рассчитывать на Измит, он предложит союз тебе. Если ты согласишься, вы вернете Альбии три захваченных Эриком города, а ты компенсируешь себе потерю этих несчастных болидов. Но война придет на твою землю. И Оскланд хорошо узнает, что такое Эрик Вальденский и его Старая Гвардия. Даже слишком хорошо. Думай, Оскил…

– Эрик ВАЛЬДЕНСКИЙ?!! Твою мать, чертов ясновидец, что ты там напророчил? Только не говори, что твой бешеный внучек пошел в отца и деда.

– А разве это не очевидно? Я предупредил тебя, почему не слышу «спасибо»?

– Да уж, есть за что! Порадовал, ничего не скажешь. Эрик Вальденский… Господи, спаси нас от Фоксов!

– Хм…

– Эльрик.

– Да?

– Спасибо. Я подумаю, как мне поступить.

Эрик смотрел на трофейные болиды. На Тира. Снова на болиды.

– Какой идиот придумал, что победителей не судят? – спросил он мрачно.

– Суворов? – рискнул предположить Тир.

– Не знаю такого, – отрезал Эрик. – Что ж, ладно. Победителей не судят, зато их награждают. Вы, господа старогвардейцы, сами нарвались на награду, так что не обессудьте.

Награда была… неожиданной. И явно лишней.

Эрик даровал им землю.

Необъятные просторы на границе с Когердом, да-да, там, где Старая Гвардия – тогда еще Стая – так любила охотиться. Земли эти, захваченные Арнаром фон Геллетом, были собственностью графа, вот граф часть собственности и сплавил. Участи стать землевладельцем избежал только Риттер, которому не полагалось в этом мире никакой собственности.

Это было не слишком-то справедливо. В конце концов, Риттер принимал непосредственное участие в разгроме летного поля, а отделался в итоге легче всех.