У алтаря любви - Дорин Малек

– Надо обратить гнев народа против убийц, – впервые заговорил Марк.

Антоний внимательно посмотрел на него.

– Как и мы все, народ любил Цезаря. Стоит напомнить людям, как Цезарь их любил, сколько реформ провел ради их блага, не забывал делиться с ним захваченными военными трофеями во время триумфов, назначал пособия, устраивал празднества за счет казны. Антоний, тебя поддержат также легионы, расквартированные в Риме. После испанской кампании мы все получили по двести пятьдесят золотых монет и новую ферму. Помнишь? Против этих фактов поблекнут напыщенные речи и бред Кассия и Брута но поводу пурпурных одеяний Цезаря, золоченых тронов и лавровых венков.

– Если бы Октавиан был здесь, – вздохнул Септим. – Если бы смогли убедить, что племянник Цезаря одобряет наши цели, многие из тех, кто колеблется, перешли бы на нашу сторону.

– Его нет в Риме – направился с молодыми рекрутами в Аполлонию, – коротко заметил Антоний. – Надо действовать без него и надеяться, что он вернется сюда живым.

– Они оставили его лежащим на полу зала Ассамблеи, – прошептал Тиберий. – Истекающего кровью и умирающего – никого рядом не было. Когда, наконец, три мальчика-раба понесли его в паланкине домой, одна свисавшая безжизненная рука волочилась по земле.

Марк закрыл глаза, стараясь не думать об этом. Было ясно, что Тиберий повторяет ужасные детали смерти императора, чтобы разжечь ярче огонь ненависти.

– Если мы одержим верх, сделаю все, чтобы эти рабы получили в награду свободу.

– Цезарь на улице получил от Артемидора записку, предупреждающую об опасности, но у императора не было времени прочитать ее. Ее нашли среди бумаг Цезаря после смерти.

– Таких предупреждений было много, – ответил Марк. – Но он игнорировал их, так и продолжал ходить без охраны, хотя знал, что против него ежедневно плетутся заговоры, – казалось, устал от всех предосторожностей, хотел испытать судьбу и узнать, благоволит ли она к нему.

– Каска утверждал, что Цезарь беззаботен, потому что считает себя богом, – мрачно заметил Лепид.

– Каска! – взорвался Тиберий. – Сам придушу этого старого негодяя – посмотрим, как его белоснежные одежды обовьются вокруг шеи.

Марк опустил глаза, с беспокойством подумав о Юлии и надеясь, что статус весталки защитит ее, независимо, что произойдет с дедом. Как ему встретиться с ней? По приказу Антония весталки уединились в храме.

– Тиллий Цимбр, этот подонок, сделал вид, что хочет задать Цезарю вопрос, а затем, схватив его за плечи, держал, пока другие наносили удары, словно мясники, – мрачно продолжал Тиберий.

– Тилий всегда был безмозглым пресмыкающимся, – с негодованием произнес Антоний. – Появится на поверхности, когда все закончится и станет утверждать, что был в Капуе, когда все это случилось.

– Я знаю, что он был там, и не забуду этого, – тихо произнес Тиберий. – Врач Антистий, производивший посмертный осмотр, сказал, что ни одна из нанесенных ран не была смертельной, кроме второй в грудь. И все же там было так много крови, что рабы до сих пор моют полы зала Ассамблеи. Эти мясники кромсали его безжалостно, пока он не упал, – губы его твердо сжались. – Я сам представлю его паромщику.[34] Антоний поднял руку.

– Достаточно, Тиберий. Этим ты не поможешь делу Цезаря. Мы должны действовать так, чтобы сохранить то, что он оставил нам. Считаю, Корва прав: надо воззвать к чувствам граждан Рима, которые уже поднялись, и, кажется, толпы, в основном, оплакивают Цезаря. Думаю, смогу их чуть подтолкнуть, и они выполнят нашу работу.

– Что ты имеешь в виду? – задал вопрос Лепид.

– Произнося речь на похоронах, напомню гражданам Рима, что Цезарь был их другом. Если обстановка для убийц станет… неблагоприятной… нам не придется даже пошевелить пальцем. Все они крысы, и разбегутся, покидая тонущий корабль.

– А мне хочется пошевелить пальцем, – закричал Тиберий. – Сам размозжу их головы!

– Ты будешь делать то, что приказываю я! – грубо оборвал его Антоний тоном, не допускающим возражений.

Тиберий молча уставился на него, остальные обменялись тревожными взглядами: Антоний, как самый старший по военному званию, без сомнений, возьмет на себя командование, но Тиберий в гневе бывал неуправляем.

Молчание затянулось, и все ждали, что будет дальше.

Наконец Тиберий отвел взгляд в сторону, выражение его лица свидетельствовало о том, что ему это не нравится, но вынужден подчиниться.

– Мы должны поступиться своим личным желанием отомстить ради достижения более высших целей, – убеждал Антоний, опытный и непревзойденный стратег, смягчив тон. – Моей первой задачей как консула будет созыв сената, который гораздо труднее убедить, чем народ, – ведь сенаторы открыто высказывали недовольство Цезарем, поэтому убийцы и посчитали, что их наградят, если они убьют его. Правильно?

Марк кивнул. Все смотрели па Антония, ожидая инструкций.

– В сенате встречусь с оппозицией, постараюсь привлечь их на свою сторону. Инстинкт самосохранения – главное чувство большинства людей: Цезарь прямо назначал большинство сенаторов или рекомендовал их избрать, тем самым оказывал влияние и контролировал; если они согласятся, что все эдикты Цезаря недействительны, потеряют свои места и, наверняка, не захотят новых выборов, так как со смертью Цезаря не получат никакой гарантии, что за них снова проголосуют. Не так ли?

Марк, опытный воин и искусный стратег, всегда восхищался Антонием, изумляясь изворотливостью его ума и талантом политика, ничуть не уступающими самому Цезарю.

Цезарь убит, но дело его еще может победить.

– А теперь послушайте меня, – Антоний поставил ногу на ящик, опираясь на колено, – сейчас мы предпримем вот что.

* * *

Ларвия, попрощавшись с цеховым мастером гильдии кожевников, вдруг услышала на улице крики взволнованной толпы. Вчера она провела день в мастерских кожевников на празднике богини Минервы, а сегодня утром вернулась, чтобы подписать попечительские книги, завершить финансовый год гильдии. Выйдя из мастерской, увидела бежавшего через форум[35] обезумевшего человека, вне себя от гнева.

– Цезарь мертв! Цезарь убит! – громко кричал он. – Сегодня утром в Сенате!

Ларвия молча смотрела на него, решив, что, возможно, человек сошел с ума. Вериг, стоявший рядом с входом в мастерскую, подошел к Ларвии.

– Что происходит, госпожа Сеяна? – спросил цеховой мастер, выходя на улицу.

– Этот сумасшедший кричит, что Цезарь мертв, – объяснила Ларвия.

Цеховой мастер уронил бухгалтерскую книгу, бросился к бегущему и схватил его за руку.