Поединок - Игорь Крутов

будем о страшном. Еще раз спрашиваю, неужели ты серьезно думаешь, что я как-то на тебя стал давить?

Дроздов: Думаю. А порой — просто уверен.

Шахов: Бред! Зачем?

Дроздов: А затем… Чем выше лезет человек, тем чище хочет быть. Знаешь такую народную мудрость?

Шахов: Что ты этим хочешь сказать?

Дроздов: Только то, что сказал.

Шахов: Раз начал — продолжай.

Дроздов: Ты сейчас высоко взлетел…

Шахов: Есть и другие «птицы». Мощнее.

Дроздов: Я не об этих. Все эти отставные генералы и младшие научные сотрудники — лишь ширма, и ты это прекрасно знаешь Главные всегда остаются в тени.

Шахов: Я вижу, ты стал разбираться в политике. Поздравляю!

Дроздов: Ненавижу политику! И все дерьмо, которое рядом с ней плавает…

Шахов: Ты знаешь, я тоже.

Дроздов: Не уводи разговор в сторону. Я хочу сказать, что ты находишься рядом с главными. Рядом с центровыми. И поэтому я здесь.

Шахов: Неважно, где я нахожусь. Что дальше?

Дроздов: Я хочу тебе намекнуть. Именно намекнуть, а не предупредить. Зачем этот взрыв, я понял сразу. И кто его сделал. Не хочешь признаваться, не надо. Я на это и не рассчитываю. Но говорю, что меня так просто не уберешь, а уж тем более не испугаешь, как бы парадоксально это ни звучало!

Шахов: Ну-ну!

Дроздов: Конечно, я прекрасно понимаю, что сейчас в нашей сверхправой державе компроматы не работают. Раньше, во времена твердой власти, достаточно было намекнуть в соответствующие органы, и все — пиши пропало! А сейчас — шиш…

Шахов: Это точно.

Дроздов: Но все равно, компромат на тебя имеется. Я спрятал его в надежном месте, как это обычно говорят. Но он не для печати, так как я прекрасно понимаю, что в наших условиях это бесполезно.

Шахов: Мне кажется, ты сгущаешь краски.

Дроздов: Почему же? Летом за руку схватили слуг господина Чубайса, и никто не сел. Да что там! Все равно выбрали в президенты человека, который…

Шахов: Не забывайся!

Дроздов: Да… Действительно… Нашел кому говорить.

Шахов: Но если ты так уверен, что компроматы здесь не работают, то для чего он тебе? Я, конечно же, имею в виду теоретический компромат, потому что практического у тебя и быть-то не может…

Дроздов: Я его держу, потому что ты любишь свою жену!

Шахов: Что?!

Дроздов: Ты прекрасно понял меня. Когда она узнает, что делала команда «Спартак»…

Шахов: Заткнись!!!

На этом текст шифрограммы обрывался, и маленькая пометочка поясняла, что после последней фразы Шахова — «Заткнись!!!» — была неожиданно включена система АПУ (антипрослушивающих устройств). Судя по электротехническим данным, «система АПУ» была американского производства — видимо, одной из четырнадцати систем, закупленных и тайно установленных Службой безопасности на Старой площади.

Прочитав про «тайно установленные», Киселев не выдержал и улыбнулся. Ну, разве могут быть тайны от сексотов ЦСА!..

Но почти тотчас улыбка исчезла с его худого лица. В тексте было что-то, о чем он подумал поверхностно, на что не обратил должного внимания. Но что?

Ага! Вот оно. «Команда «Спартак».

Команда, команда. Не хоккей, естественно, и не футбол. Где же это встречалось? Причем встречалось только что…

Девушка!

Вздрогнув от предчувствия, Киселев рванул ручку тумбы стола. Разметал бумаги и прочий хлам, который накопился у него с начала года (в конце каждого года, 31 декабря, когда некоторые «идут в баню», он все выбрасывал, считая, что таким образом очищается от старых «дел и грехов»). Наконец рука нащупала титановую капсулу. Он достал ее, разъял и прочитал короткое слово, написанное по-латыни: «Спартак»…

2

Услышав про команду «Спартак», Шахов действительно включил систему АПУ, которая находилась в избранных кабинетах Старой площади. А кабинет Шахова был избранным. Вернее, он сам его таким сделал.

Некоторое время они сидели молча.

Слишком много скрывалось за этими простыми словами. Шахов и Дроздов могли вообще больше не говорить ни слова — все было ясно.

Ясно, что у Дроздова есть серьезный компромат. Очень серьезный. Может быть, самый серьезный. И еще ясно то, что он знает, кому именно направить его в том случае, если что-нибудь будет угрожать его жизни...

Шахов это понимал.

Как ясно и отчетливо представлял себе, что вот и настал тот самый день, когда его, Шахова, гения подковерной борьбы, одного из самых одаренных учеников «гнезда Чубайсова», загнали в угол. И кто загнал?

А главное — за что?!

Ну не взрывал он этот трижды неладный терминал, не желал он ничего дурного Дроздову. Не же-лал!

Психическое напряжение достигло пика, и неожиданно на ум пришли какие-то дикие дворовые куплеты из того самого детства, которое принято называть «счастливым и босоногим»:

Поработал я на власть,

Брежневу в угоду.

Как теперь я буду красть,

Выйдя на свободу?..

Странно, но эти бредовые строчки неожиданно помогли ему собраться — Шахов почувствовал, как ему становится лучше…

— Что?

— Ты что-то сказал? — повторил Дроздов.

— А… Нет.

— Мне послышалось. Похоже на стихи.

— Здесь акустика такая. Наверное, Пономарев поет, — усмехнулся Шахов.

— Кто это?

— Один кретин… Знаешь что, я не знаю, чем тебе поклясться, что моей вины во взрыве нет… — Шахов говорил с долгими паузами, как будто тщательно подбирал слова. — Давай мы сейчас спокойно разойдемся, а через некоторое время — оно мне нужно для того, чтобы я провел собственное расследование по твоей проблеме… — Шахов намеренно подчеркнул слово «твоей». — К тому же я плохо себя чувствую. Договорились?

Дроздов посмотрел на собеседника. Нехорошо посмотрел.

Со скрытой угрозой…

Наконец, выдавил:

— Помни, что я сказал насчет твоей жены.

— Оставь ее в покое! — взорвался Шахов и, вскочив, стал мерить кабинет длинными нервными шагами.

Дроздов усмехнулся.

Что же, можно считать, что основная цель визита была достигнута!

— Компромат остается в тайнике, пока я в целости и сохранности, — сказал Дроздов и вышел, не прощаясь…

Дальнейшие события, которые произошли в кабинете Шахова, показали, что дальновидный Дроздов просчитал все очень четко и логично.

Шахов выпил успокоительное, но так и не пришел в себя. Вновь принялся ходить по кабинету туда-сюда…

«Вот ведь гад. Вовремя про жену вспомнил. О, подлость человеческая! О, как я их всех ненавижу!»

Свою жену Шахов боготворил, и если бы она хоть что-нибудь узнала о команде «Спартак», то финал был бы предрешен — Шахов остался бы один.

Нет! Без Олечки ему не жить!

Он вызвал помощника и велел ему разыскать агента Моисея...

Секретный сотрудник спецслужб, проходящий по всем документам под обозначением