Демоны прошлого - Вера Кауи

Ему было невдомек, что его озабоченный, участливый взгляд лучше всяких слов выражал его мысли.

«Ох, Сара, — думал Эд. — Этот замечательный мальчик — твое дитя, хоть мы и похожи как две капли воды. Ты вылепила его по своему образу и подобию, это ясно как день. Внешне это мой сын, а по сути — твой. Это ты передала ему способность сочувствовать, честность и прямоту. В нем ни грана притворства, хитрости, мелкого тщеславия. Он смотрит на меня твоим взглядом, исполненным откровенной прямоты, открыто предлагает себя. Только он еще совсем юный, совсем щенок, полный радостного жизнелюбия, с восторгом принимающий нечаянные удовольствия».

— Давай посмотрим, что тут, — сказал Эд, отставляя стакан и берясь за пакет. Сверху на альбоме лежал конверт. Письмо. Эд вскрыл конверт, и Джеймс поднялся.

— Не покажете ли мне ванную, я хотел бы, как говорится, вымыть руки. Кстати, почему вы называете это место «Джоном»?

Эд рассмеялся.

— Ты меня достал, парень. Честно говоря, не знаю. Но постараюсь выяснить. Третья дверь, налево по коридору.

Эд проводил Джеймса глазами.

Потом начал читать.

«Любовь моя, я подобрала эти фотографии в надежде, что в один прекрасный день ты сможешь их увидеть. Я надеялась и на то, что принесет их тебе именно Джеймс. Если все будет, как я задумала, он доставит их тебе сегодня лично. Теперь все в твоих руках. Если что не так, значит, виновата я, но, зная Джеймса, я уверена, что все будет хорошо. Он милый мальчик, Эд. Когда мы увидимся, ты скажешь, права ли я.

С любовью — Сара».

Милый мальчик, подумал Эд. Надо же! Милый мальчик! Ох уж эта ваша пресловутая английская сдержанность! Какого бога благодарить мне за такое дивное создание? Ох, Сара…

Вернулся Джеймс.

— Роскошная ванная, — сказал он. — Не то что наша.

— Она в твоем распоряжении, — улыбнулся Эд.

— Заметано, — отозвался Джеймс. — Ну что, начнем прогулку по волнам памяти?

Альбом представлял собой иллюстрированную историю жизни Джеймса Латрела, начиная со снимка в крестильной рубашечке из атласа с кружевами, фотографий из раннего детства, отрочества, запечатленных сцен школьных экзаменов (он был в коротких штанишках) и заканчивая фото из студенческой жизни сначала в Итоне, где Джеймс снимался в котелке, и позднее уже в Оксфорде. Ранние фотографии были черно-белыми, поздние — цветными. На многих рядом с сыном была Сара, а также Джайлз и сэр Джордж. Некоторые были сделаны на традиционных сборах ветеранов. На одну из них Эд смотрел дольше, чем на другие.

— Мне тут лет семь, — охотно комментировал Джеймс. — Меня все старались чем-нибудь накормить, и я объелся клубникой со сливками. Меня стошнило прямо на лужайке. — Он хмыкнул. — Мама мне тогда задала перцу.

Сара стояла на лужайке, одной рукой обнимая темноволосого мальчика в белой рубашке и серых шортиках, другой рукой прикрывалась от солнца. Она смотрела вдаль. «Высматривает меня?» — подумал Эд. Малыш рядом с ней, словно чувствуя напряженность матери, замер, не замечая, как тает мороженое в его руке и капает на идеально отутюженные штанишки.

Несколько фотографий было сделано под каштаном у озера.

— Мы часто приходили на это место, — сообщил Джеймс. — Я всегда знал, что это мамино любимое, только не догадывался почему.

На одном из снимков Сара лежала там же, где он впервые заговорил с ней, а Джеймс, которому было лет десять, щекотал ее травинкой.

— Она хотела меня поймать, я побежал и бухнулся прямо в озеро. Хорошо, что я уже умел плавать.

Джеймс вновь почувствовал в отце горечь потери. От него исходили токи одиночества. Это было в его глазах, в жестах тонких выразительных рук, во всей его фигуре. Опять Джеймсу захотелось сказать ему что-нибудь утешительное, и он опять не решился. Просто молча ждал, когда можно будет вставить что-нибудь ободряющее. Он увидел, как Эд тяжело, но бесшумно вздохнул. Потом он перевернул страницу.

Последней в альбоме была вклеена фотография Сары, Джайлза и Джеймса на террасе. Сара сидела с закрытыми глазами, подставив лицо солнечным лучам. Джайлз погрузился в газету, а Джеймс в белом теннисном костюме строил рожу камере.

— Это снимала Памела, — пояснил он. — Моя девушка.

Эд улыбнулся.

— Я встречался со многими девушками, пока не познакомился с твоей матерью.

— Под каштаном у озера. Она говорила. Вы сказали, что не верили в принца, который разбудил Спящую красавицу поцелуем. Это она вам напомнила сказочную принцессу?

— Да, — улыбнулся Эд.

— Она была красивой? То есть она и сейчас красивая, но когда была молодой…

— У нее была фарфоровая кожа и шелковые волосы. Губы ее были выпачканы шоколадом, и я не мог оторвать от них глаз.

— Вы знали, кто она?

— Мы все знали. Хоть все мы, янки, были сексуально озабочены, о ней даже помыслить никто не смел.

— Но вас это не остановило.

Эд пожал плечами.

— Мне раньше никто не говорил слова «нет».

Карие глаза потускнели, и Джеймс понял, что он подумал о том «нет», которое сказала ему Сара много лет назад.

— Она была тем, что мой командир назвал «настоящей английской розой», — продолжил Эд. — И мне безумно хотелось холить и лелеять этот прекрасный цветок.

— Она была… добра к вам?

Эд надолго замолчал.

— Она была как глоток родниковой воды в пустыне для умирающего от жажды, — наконец сказал он. — Возродила меня к жизни. А потом мне хотелось еще и еще пить из этого источника. Я знал, что она замужем и очень серьезно относится к браку. У нее уже тогда чувство долга граничило с фанатизмом. Но к тому моменту, когда я в полной мере это осознал, я уже был околдован Сарой Латрел. Это было похоже на наркотическую зависимость. Я не мог быть вместе с ней, но и без нее мне не было жизни.

Глаза Эда затуманились воспоминаниями.

— У меня никогда не было проблем с женщинами; отношения складывались по принципу «пришел, увидел, победил». Но с той минуты, как в мою жизнь вошла Сара, все изменилось. Даже трава стала зеленее. А ведь я даже еще и пальцем ее не коснулся! Она была словно из другого мира.

Я знал, что на душе у нее неспокойно, что наш роман разрывает ей сердце, хотя это был не роман в пошлом смысле слова. Мне впервые не нужна была легкая интрижка. Мне нужна была Сара. Вся, без остатка. И вот мы подошли к тому барьеру, у которого все должно было кончиться… или измениться. Я попробовал выложить карты на стол. И она дала мне отставку. Конечно, ей это дорого обошлось, но она не могла поступить иначе. Мы расстались.

Эд опять замолчал, а Джеймс сидел неподвижно, боясь разрушить атмосферу доверительности, которая воцарилась между ними.