Железные Волки. Время секир - Александр Кудрявцев

Рядом хмуро сжимали топоры здоровенные парни из дружины.

– Что здесь творится без моего ведома? – рявкнул Ратибор, подходя к застывшим друг напротив друга противникам. – Ты что это, Амвросий, на старости лет в бойцы решил вернуться? А пупок не развяжется, старый?

А ты, лекарь хренов! – обратился к Ратмиру князь. – Этой шелопугой хворь изгонять надумался? Сгною обоих к чертовой матери в земляной яме, попомните, как людям с одной земли между собой собачиться!

Он замолчал, обвел пылающим взглядом потупившихся людей.

– Это всех касается! Всех! Не дай вам бог или боги какую еще грызню между собой учинить! Враг к воротам подходит. Страшный. Беспощадный…

Ратибор хотел еще что-то добавить, но замолчал, только в сердцах так плюнул под ноги собравшимся, что сбил плевком какого-то худого мужичонку с деревянными граблями. Тот молча упал и на всякий случай так и остался лежать, раскинув длинные ноги в ношеных портах.

Люди осторожно засмеялись. Умолкли, посмотрели на князя. Тот молчал, тяжело дыша и смотря куда-то в свою, другую, сторону.

– Ты, – вдруг сказал Ратибор, обращаясь к понуро глядевшему в землю священнику, – со мной пойдешь.

– Случилось что, княже? – спросил Амвросий, поднимая на него взгляд.

– Случилось, – буркнул тот.

Ратибор Стоянович горько усмехнулся и поглядел на собравшихся.

– И вы тоже должны знать. Дочку мою вернули. Сегодня дозор ладью увидел, что из Ладоги пришла. Там на палубе… – Он осекся, провел пальцем по лбу и продолжил: – Она была. Дочь мою вернули…

– Жива? – ахнули все.

– Да, – сказал князь.

– Так радоваться надо, – осторожно заметил Амвросий.

– Во тьме она, – сказал Ратибор, – будто спит, а вокруг лица мрак клубится, как черный дым. Я пытался подойти, а мне будто кто-то не дает… Сердце ужасом обливается. Ноги цепенеют. Зову – не слышит. И глаз не открывает. Но дышит…

– Думаю я, это послание тебе от всеобщего врага нашего, Гарма Секиры, которому силы зла помогают и который сам есть зло, – сказал священник, – он идет на нашу землю… а я так и не успел нас всех на светлый путь наставить… к Богу привести…

– Брось свои россказни, старик, – оборвал его князь. – Скажи мне лучше, сумеешь ее вылечить? Тебя ведь недаром Чудесником зовут…

– Я готов, – быстро сказал старик, выпрямив спину, и грозно зыркнул на Ратмира, – а с тобой мы позже все обсудим.

Князь и священник скоро погрузились в ладью, дружинники молча налегли на весла. Ратмир вздрогнул, почувствовав на плече тяжелую руку.

– А ведь ромейский бог, похоже, твою сторону выбрал, – сказал Людота, – от смерти тебя отвел. Значит, так тому и быть. Живи и здравствуй на своем острове, Каменный Змей. Никто тебя больше и пальцем не тронет. Я тебе обещаю.

– Нет, – сказал подошедший Хват. – Мы, мы все тебе обещаем.

Но спокойствие на острове длилось недолго.

* * *

– Ратмир, Ратмир! – Над водой детский голос звенел особенно громко.

Ратмир прищурился, глядя на скользящую по воде лодочку. На ней стоял и махал руками Ероха. Вздохнул, отложил пучок трав в сторону и пошел к берегу.

– Тебя ромейский священник зовет! Он при смерти! – отчаянно звенел Ероха.

Ратмир застыл на месте, оглушенный неожиданным известием. Потом подхватил с земли мешок с зельями, с которым не расставался, и бросился к лодке.

* * *

В палатах князя густел сумрак. Множество зажженных факелов на стенах и сальные свечки были бессильны разогнать его, словно темнота, пришедшая сюда, оказалась сильнее света огней.

Над лежавшим на лавке у стены священником склонились две пожилые знахарки. Их лица были серьезны.

Раздетый до пояса Амвросий часто дышал. Заросшую седым волосом грудь старика прочертили свежие глубокие шрамы. Кровь уже омыли, розовые края распоротого мяса аккуратно сшили чистой нитью. Лицо священника опухло и почернело от кровоподтеков, к которым прикладывали холодное железо.

– Ты будто с войны вернулся, – сказал Ратмир, доставая из мешка снадобье для облегчения страданий старика.

– Так и есть, – прохрипел Амвросий и вдруг цепко схватил руку парня. Привстал на локте, уставился беспокойными глазами. – Оставь свои травы и зелья для бабенок. В Ладогу пришел Враг. Нужно спешить, потому что с каждым мигом промедления он становится сильнее.

– Кто пришел? Атли? Я не понимаю, о чем ты говоришь, – Ратмир мягко, но настойчиво отвел руку старика и принялся осторожно наносить пахучую мазь на громадные синяки на его лице.

– Нет, – Амвросий дернул головой и оттолкнул Ратмира от себя. – Это важно. Послушай! Атли давно уже мертв, всем правит чудовище, которое он когда-то вызвал, наивно веря, что тот будет всегда покорен ему: Конунг Полуночи, господин мертвых. Он призывает на свою сторону древние силы, тварей из других миров… Княжна одержима демонами. Я вступил с ним в бой и проиграл. Грех на мне… Грех лжи, который сделал меня слабым.

– Какой лжи? – Князь Ратибор Стоянович скрестил на широкой груди могучие руки.

– Перед вами грех, – пробормотал старик. Помолчал, собираясь с силами. – Когда я в Искорость пришел, там болела одержимая баба. Купавой ее звали. Я сразу в ней беса почуял. Она родить не могла, вот и выносила демона в курином яйце, которое сорок дней за пазухой носила. Тинтлина. Беса изгнал. Но решил местным урок дать, чтобы от камней своих окаянных отвернулись и в истинную веру обратились. Тинтлина я в камень вселил, что потом Вуловым прозвали. А потом… – Старик вздохнул, на миг прикрыв тяжелыми веками глаза. – Это я свадьбу погубил. А потом, когда люди камней стали бояться, разрушил Каменный остров. Изгнал Каменных Змей и построил церковь. Думал, что победил… Думал, что в борьбе за сердца богу милосердия все средства хороши. Но ошибся. Живущий в Вуловом камне бес почуял сородича. Он… он пришел в Ладогу, и теперь их здесь двое. Их двое в ней…

– Ты говоришь, что моя дочь чуть не растерзала тебя зубами. Велел заковать ее в церкви. А теперь утверждаешь, что по твоей милости ее терзают два беса? – сказал Ратибор Стоянович. Пальцы сжались вокруг позолоченной рукояти меча.

– Не нужно этого, князь, – раздался тихий голос.

– Мирослава! – хозяин Ладоги обернулся. – Ты не должна вставать, ты слаба…

– Встала уж, – высокая женщина, не отрываясь, смотрела на Ратмира. Возраст и болезнь оказались не властны над прямой спиной и гордой статью княгини. – Кто этот человек? – спросила она, не отрывая глаз от Ратмира. – Его лицо кажется мне знакомым…

Ратмир быстро, пока никто не успел помешать, коснулся пальцами ее запястья, метнув мысль по мерцающим нитям энергий, из которых было сплетено ее незримое из Яви тело. Увидел темный сгусток черной памяти, черные щупальца, тянувшиеся из него в голову, красные пятна заторов тока жидкостей, без которых невозможна жизнь.