Право на поражение - Эдуард Катлас

Аль’Шаур даже не смотрел, как падало тело. Он уже уходил с арены. Судья объявил победу, зрители недружно хлопали, хотя и чуть более активно, чем после предыдущих поединков. Жрец провозгласил счастливый приход в армию короля еще одного верного солдата и приближение Аль’Шаура к божественному состоянию.

Жрец был неправ во всем, но особенно он был неправ относительно того, что армия короля увеличилась. Когда многорукий ударил, он сознательно ударил самым кончиком меча, но при этом точно между двумя позвонками. Удар вторым мечом, который и вызвал поток крови, наносился уже по мертвому телу и был призван только замаскировать результаты первого.

Воин спокойно мог отправляться к реке Хагон искать Лодочника. А вот пустит ли тот в свою лодку душу, настолько сильно отягощенную злом, от Аль’Шаура уже не зависело – он свое дело сделал.

Их загон быстро пустел. К полудню первый тур боев закончился, и тут же, без перерыва, их начали вызывать на повторные поединки. К тому моменту их оставалось не сорок, а на двоих меньше – кто-то получил серьезные травмы и даже после победы был снят с состязаний. Их дальнейшая судьба была неизвестна – то ли их отправляли подлечиться и продолжить позже, то ли ускоряли их попадание на стеллажи самым простым способом. Второе казалось больше похожим на правду.

Мелкие раны были у многих – порезы, ушибы, растяжения. Бои на смерть не могли быть легкими, особенно если противники попадались хотя бы относительно равные. Аль’Шаур быстро прикинул, кто в загоне оказался ни разу не задетым, как и он сам. И из присутствующих, кто не был ранен, выбрал тех, кто не подходил к решетке в начале поединков. Вчерне он мог выделить троих воинов, которые хоть что-то стоили с оружием в руках. Они были спокойны, не дали себя даже ранить и могли представлять опасность. Опасность достаточную, чтобы приглядеться к ним повнимательнее. Аль’Шаур не собирался совершать ошибок, от которых мастера отучали его еще в лагере.

Распорядитель соревнований решил поразвлечь зрителей и в пару к Аль’Шауру на второй поединок подобрал бойца с двумя мечами. Вернее, с одним мечом и кинжалом в левой руке – и это была первая ошибка. Распорядитель просто не понимал разницы между многоруким, умеющим не просто пользоваться мечами в обеих руках с одинаковой ловкостью, но, что было важнее, умеющим ими пользоваться одновременно. Сплетать и расплетать узоры, которые просто не успевали улавливать соперники. Между многоруким и парнем, который просто держал во второй руке кинжал, чтобы при случае постараться им воспользоваться.

Тем более что кольчуга противника была порезана после первого поединка, и у того была явно ушиблена ключица. Аль’Шаур отрезал ему обе кисти еще до того, как парень начал бой. Судья и жрец попытались было возмутиться порче материала для королевской армии, но зрители аплодировали, а правила не запрещали калечить противника – иначе какой же бой до смерти.

Судя по всему, такие случаи были не редкость, и жрец старался не сильно акцентировать на этом внимание. Как и на том, что труп псевдомногорукого оттащили совсем в другую сторону, нежели остальные. Оживлять его явно не собирались.

Когда они уходили из загона, уже смеркалось. Все трое, которых приметил Аль’Шаур раньше, тоже уходили живыми. Назвать всех выживших победителями у воина не поворачивался язык.

С того момента, как Киму поставили печать, он убил семерых. Два отборочных боя. Потом еще два поединка, потом еще. Седьмым был громила, который пытался придушить его ночью в казарме. Сегодня был третий день поединков на арене, пятый бой на публику.

Он видел слишком много смертей за последние недели. Когда отряд распределялся по аренам, судьба в очередной раз сыграла с ним злую шутку. Он попал на арену, где за право стать некрорыцарями сражались преступники, как настоящие, так и брошенные на бойню ни за что. Ему относительно повезло – против него на арену выходили только настоящие убийцы. Этот тип он знал. Знал, что они из себя представляют. Знал, как они дерутся. Знал все их уловки и подлые приемчики. Они были одинаковы в любом королевстве.

Ким начал скучать по друзьям. Бывало, они расставались и на более долгий срок – задания зачастую разбрасывали их по разным сторонам Акренора. Но тогда вокруг были, как правило, дружелюбные люди, относительно мирная страна и никакой необходимости в убийствах под свист и аплодисменты зрителей. Это угнетало.

Ким умел убивать в тишине подворотен. В конце концов именно так он и учился убивать. Он умел убивать в поединках, умел идти в середине строя в сражениях, когда навстречу накатывала волна врагов. Но для него оказалось неожиданно тяжело убивать кому-то на потеху. Если бы он не знал, для чего все делает, то не смог бы пройти через это. Тем более что ни одного воина, который мог бы оказать вору достойное сопротивление, до сих пор не попалось.

Все, абсолютно все считали его щуплым юнцом, которого следует немедленно задавить силой и быстро расправиться. Даже шестой бой, когда последнему идиоту должно было быть ясно, что противник, столь легко вооруженный, не мог просто так выиграть пять поединков без малейших увечий, прошел ровно так же. Видимо, идиоты еще не перевелись, в том числе среди относительно опытных воинов.

Сегодня ему предстоял всего один бой. Их перевезли – похоже, противников на третьем круге (или пятом, если считать по количеству боев на арене) у них оставалось не так уж и много. Выступать предстояло на другой арене. Судя по тому, что он видел из зарешеченной телеги, уже в пределах столицы.

Когда Молния увидел, что въезжает в город, на мгновение он обрадовался, подумав, что может встретить здесь товарищей. Но тут же понял, что лучше будет, если это произойдет как можно позже. Выйти на арену против кого-то из своих ему совершенно не хотелось, хотя и такой случай Виктор вроде бы предусмотрел.

После второго дня на арене ему выдали еще десять золотых и на целые сутки отпустили на волю с тем же условием – не опаздывать. Он слышал, что, несмотря на все угрозы, кто-то не вернулся в казармы, и считал, что это был самый разумный человек из всех сумасшедших, собравшихся вокруг него. Не то чтобы и он был слишком разумен, этот беглец, но, по крайней мере, попытался одуматься, просто слишком поздно.

К подобной увольнительной Молния и его друзья не были готовы и не договаривались о встрече. Ким не знал, куда ему пойти, что делать, и от этого ему становилось еще хуже. Все время на свободе он провел, перемещаясь из таверны в таверну, делая вид, что медленно напивается, но так и не встретил товарищей, на что втайне надеялся. Поэтому в какой-то момент он просто завалился спать, а утром вернулся в казарму, отдав все монеты какой-то нищенке с ребенком на руках.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});