Романы Романовых - Михаил Пазин

В 1746 году Анна Леопольдовна умерла от родовой горячки. Ей в ту пору было всего 28 лет. Несчастная принцесса, разлученная с сыном, скончалась «огневицею» (так тогда называли заражение крови).

По приказу Елизаветы, Анну со всеми почестями похоронили в Александро-Невской лавре, рядом с ее матерью и бабкой, царицей Прасковьей. Говорят, что на похоронах Елизавета рыдала. Искренними ли были эти слезы? Сомневаемся. Достоверно известно одно – когда ей докладывали об очередном родившемся у Анны ребенке, она приходила в бешенство, а узнав о рождении очередного сына, даже «изволила, прочитав, оный рапорт разодрать». Она опасалась, что сыновья Анны когда-нибудь смогут согнать ее с незаконного места.

Всего у Анны Леопольдовны и Антона Ульриха было пятеро детей – сыновья Иван, Петр и Алексей и дочери Екатерина и Елизавета. В Холмогорах Брауншвейгская семья проживала в архиерейском доме, огороженном высоким забором. Здесь прямо-таки напрашивается аналогия с Ипатьевским особняком в Екатеринбурге, где в ожидании расстрела содержалась семья Николая II. Семью Антона, слава Богу, не расстреляли, но она также была заточена в прямоугольнике высокой ограды.

В 1756 году 16-летнего Ивана Антоновича, уже переименованного в Григория, перевезли в Шлиссельбургскую крепость. Так началась полная трагизма история русской «железной маски», поскольку у узника даже имени не было – во всех документах его следовало называть «известной персоной». Что толкнуло Елизавету на этот бесчеловечный шаг? По одной из версий, в лапы Тайной канцелярии однажды попал некий купец Зубарев, который поведал о том, что прусский король Фридрих II задумал свергнуть Елизавету и освободить Ивана Антоновича. Для этого он якобы намеревался отправить в Холмогоры военные корабли с десантом. Правда это была или ложь, но Елизавета предпочла увезти Ивана в Шлиссельбург, а охране дала приказ, чтобы при попытке освобождения Ивана Антоновича он был убит. Так оно и случилось, но только в царствование уже другой императрицы, Екатерины II. Когда поручик Мирович в июле 1764 года попытался освободить Ивана VI, тот был убит тюремщиками и похоронен там же, в Шлиссельбурге, тайно.

Еще раньше, в 1762 году, Екатерина II прислала к Антону генерала Бибикова с предложением свободы ему лично, но не его детям. Дети должны были остаться в Холмогорах в заключении (поскольку они могли претендовать на трон), а принц мог ехать куда угодно, хоть за границу. К чести Антона, он наотрез отказался от такого «выгодного» предложения и заявил, что ему лучше умереть, чем оставить детей. К тому же у него были и другие дети, которых рожала то ли кухарка, то ли горничная, в общем, прислуга. Оставить детей, и законных, и прижитых, он не мог – ему бы это не позволила совесть. Он так и остался с ними, в последние годы ослеп и скончался в 1776 году на 62-м году жизни. Был похоронен там же, в Холмогорах. Современник писал: «Принц… имел доброе сердце; был храбр на ратном поле; робок и застенчив… При самом начале заключения своего, он укорял супругу в постигшем их несчастии; но, лишившись ее, вооружился мужеством и терпением; явил пример самоотвержения, достойный родительской нежности; долговременными страданиями приобрел право на уважение потомства».

А что стало с детьми этой несчастной пары? Про Ивана Антоновича мы уже писали – он погиб в 1764 году в Шлиссельбурге. Судьба остальных отпрысков августейшего семейства была не лучше. Екатерину во время переворота 1741 года гвардейцы уронили на пол, из-за чего она осталась глухой на всю жизнь. Из-за глухоты она была косноязычной, и окружающие разговаривали с ней лишь жестами. Елизавета в десятилетнем возрасте упала с лестницы и с тех пор страдала головными болями. В 1767 году, будучи нецелованной девицей 23 лет от роду, она влюбилась в одного из своих охранников – сержанта Трифонова. Трифонов был добрым человеком и жалел своих пленников. Он часто сопровождал их на прогулках и даже играл им на флейте. Однако начальству показалась подозрительной эта сердобольность, и Трифонова удалили от узников. Елизавета оказалась на грани помешательства. Петру тоже не повезло – «в самом детстве поврежден, отчего имеет небольшой горб и один бок несколько крив, так, как и ноги». Только младший сын Антона Алексей, не имел явных физических недостатков. Несмотря на годы заточения, все они выросли добрыми и скромными людьми, умели читать и писать.

Наконец в 1780 году Екатерина II решила, что дети Антона и Анны ей уже не опасны (она за это время сумела укрепить свою власть), и выслала их за границу к их тетке – королеве Дании Юлиане-Марии. Напоследок императрица расщедрилась и преподнесла детям прекрасные подарки: серебряную посуду, одежду, всевозможные украшения. На корабле их, а также побочных детей Антона отправили вниз по Двине в Архангельск. Здесь они пересели на яхту «Полярная звезда» и отплыли в Данию, при этом их разлучили с внебрачными детьми отца. Последним Екатерина Великая назначила пожизненные пенсии, а одна из бастардок Антона – Амалия – позже вышла замуж за поручика Карикина, который был начальником ее охраны в Холмогорах.

На жительство в Дании детям Антона был отведен городок Хоренс, расположенный в глубине страны. Их приняли холодно – тетка-королева даже не захотела встретиться с ними. В чужой стране, в непривычной обстановке Брауншвейгам жилось скверно, хотя они и получали большую денежную помощь от русского двора. Они тосковали по России и постоянно просили вернуть их обратно. Свобода – штука относительная. Но на просьбы вернуться всегда следовал отказ.

И они умирали один за другим, будто отравленные этим воздухом свободы: Елизавета в 1782 году, Алексей – в 1787-м, а Петр скончался в 1798-м. Дольше всех прожила старшая дочь Антона – глухая Екатерина, она умерла лишь в 1807 году в возрасте 66 лет. До конца своих дней она дорожила единственной реликвией, которая у нее сохранилась, – серебряным рублем с изображением ее родного брата императора Ивана VI. К слову сказать, ныне эти рубли – большая редкость, так как Елизавета приказала весь их тираж уничтожить, а того, у кого они найдутся, ждала суровая кара.

Потеряв родных, Екатерина просила у императора Александра I разрешения вернуться в Россию и принять постриг в Киево-Печерской лавре, но ответа так и не получила. Своему духовнику, отцу Феофану, она писала: «Что мне было в тысячу раз лучше жить в Холмогорах, нежели в Горсене. Что меня мои придворные датские всегда не любят, и часто от того плакала… Что они всякий день ездили в гости и прогуляться, а мне всегда дома оставляли, ни с кем дома могла говорить, ни одно слово. Что они заперли меня в комнате, что бы никто не знал, что бы я делаю, и они никого не пускали, что они мне крепка запретили… И я теперь горьки слезы проливаю, проклинаю себя, что я давно не умерла».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});