Охота на эмиссара (СИ) - Катрин Селина "Сирена Селена"

Ладонь Фабриса двинулась выше, не обращая внимания, что задирает футболку, и ощутимо обхватила шею, недвусмысленно намекая, что я должна заканчивать разговор. Вторая рука крепче сжала талию, вжимая в широкую и твёрдую грудь позади. Мужской орган потёрся о меня через тонкую ткань пижамных штанов повторно.

«Он голый», — пришло ошеломляющее, как вспышка молнии, понимание. Во рту мгновенно стало сухо, как в пустыне.

— Даня, вы уйдёте?

— Док, я перезвоню вам позднее.

Фабрис нажал на кнопку прерывания звонка и цокнул языком:

— Плохая девочка Даня взяла мой коммуникатор. Плохую девочку Даню нужно наказать как следует.

Смачный шлепок прилетел на мою ягодицу, а зубы прикусили трапециевидную мышцу у самого основания шеи. По идее, я должна была испугаться, особенно после уверений дока, что цварг опасен, но из горла вырвалось лишь сдавленное «ох». Глупое сердце забилось быстрее от предвкушения знакомства с тёмной стороной Фабриса Робера.

Мужская ладонь властно надавила на поясницу, заставляя прогнуться и грудью лечь на подрагивающую стиральную машину. Фабрис ещё ничего не сделал, а я уже невольно задышала ртом. Стиралка подо мной набирала обороты, и в тихом гудении техники я услышала отчётливой хлопок резинки собственных пижамных штанов. И сразу же за ним последовал очередной звонкий шлепок.

— Фабрис! Этот-то за что? — взвилась я не столько от боли, сколько от обиды.

— Первый — за то, что взяла мой коммуникатор без спросу. Второй — за то, что сама не разделась, хотя слышала, что я здесь, — сказал он настолько низким вибрирующим голосом, что у меня все волоски по телу наэлектризовались.

От мужчины буквально шарашило такой звериной сексуальностью, что у меня подгибались коленки.

Этот будоражащий голос…

Эти длинные пальцы…

Этот укус…

Я никогда особенно не была фанаткой жёсткого секса или подчинения, но этот Фабрис, которого я ещё не видела, но чувствовала спиной, завёл меня с пол-оборота. Он заставил дрожать как в лихорадке. Я вся превратилась в один изнывающий от желания оголенный нерв. А в следующий миг я почувствовала между ног его налитый кровью орган, уже горячий и влажный.

Фабрис потёрся, сделал два символических полутолчка, давая нашей общей смазке натечь и смешаться, а затем нетерпеливо ворвался на всю длину.

«Вселенная, какой же он…» — было моей последней связной мыслью.

Фабрис меня имел. Трахал. Брал. Атаковал. Стиральная машина вторила ему, жужжала и тряслась где-то под щекой, набирая обороты так же быстро, как и разгонялся сам эмиссар, громыхающее сердце билось и оглушающе отдавало в барабанные перепонки, дополняя общую какофонию звуков, а я могла лишь издавать неясные отрывочные вскрики и мычание. Соски тёрлись о шершавую крышку стиралки, шея ныла от неудобного положения и непривычной позы… Я смогла лишь открыть рот и высунуть язык, буквально задыхаясь от сильнейшего крышесносного оргазма в своей жизни. Горло тоже одновременно перехватило спазмом, из-за чего вырывавшиеся звуки и вовсе превратились в нечленораздельное бульканье.

Фабрис же резко остановился, давая мне кончить, дождался, пока меня перестанет трясти так явственно, вышел, развернул, усадил, как тряпичную куклу, на попу и получил свою разрядку уже в этой позе, одновременно изнасиловав мой рот языком.

Идеально в тот момент, когда он отстранился, стиралка подо мной издала характерный громкий щелчок. Круглая дверца самостоятельно открылась и ударила по бедру Фабриса, из-за чего на аристократичном лице отобразилась такая смесь удивления и оскорблённости, что я расхохоталась.

Глава 20. Дракон и его сокровище

Даниэлла

Огромное обнажённое горяченное тело прижимало всем весом к кровати. Тяжесть была приятной, но проснулась я оттого, что было очень жарко. Фабрис пылал словно в ознобе, и это категорически мне не нравилось. А ещё во сне он поглаживал меня во всех местах, крепко сжимал и периодически бормотал что-то вроде: «Моя, моя, моя». И если ночью я такие порывы находила милыми, то утром выпутаться из рук и ног, а самое главное, хвоста эмиссара оказалось той ещё задачкой. Стоило расцепить мужские пальцы на животе, как наглый хвост обвил лодыжку. Терпеливо освободилась от хвоста — на меня закинули ногу. Шустро отползла чуть дальше, отбросив тяжёлое бедро эмиссара, как Фабрис начал меня нащупывать руками во сне и, не дотянувшись, рванул хвостом, крепко обвил талию и вновь притянул к обжигающе горячему торсу. В общем, почти час я чувствовала себя девушкой из древнезахранских легенд — похищенной драконом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Навоевавшись с не приходящим в сознание эмиссаром, я приняла душ, позавтракала, прибралась, вытащила вещи из стиралки, невольно хмыкнув при воспоминании о том, как мы с Фабрисом её осквернили ночью. Впрочем, машинка явно была не в обиде. Вновь подключилась к инфосети, забравшись на шкаф, чтобы перевоткнуть кабель в коммуникатор, много раз выругалась, но скачала себе на устройство несколько книг и фильмов. Электронные часы показывали уже четыре дня, когда я всерьёз обеспокоилась состоянием эмиссара. Он, во-первых, так и не проснулся, во-вторых, продолжал гореть и ворочаться во сне. На висках выступили капли пота, а скулы, шея и грудь покраснели.

Я аккуратно — чтобы кое-кто спящий не сцапал — перебила в свой браслет номер дока Службы Безопасности Цварга и направилась для серьёзного разговора на кухню. Несколько гудков мужчина не выходил на связь, и я уже думала, что надо перезвонить позднее, как неожиданно раздался бодрый голос дока:

— Даниэлла, здравствуйте! Как я рад, что вы звоните мне со своего коммуникатора! Я боялся сам вас набирать, мало ли у вас не беззвучный режим и вы ещё не покинули квартиру Робера. У вас всё в порядке? Вы заселились в гостиницу? Не хотите прийти в эмиссариат? У вас с кровью всё чудесно, никаких последствий от отравления алисеном, я просто хотел бы расспросить вас… — затараторил собеседник.

Разумеется, я не стала включать голоканал, воспользовавшись лишь аудиоформатом.

— Здравствуйте, господин Грэф…

— Аднот, Даниэлла. Мы вроде как сейчас коллеги, вы оказываете услуги консультирования по своей специальности для СБЦ, так что можете называть меня по имени. Это не запрещено Уставом СБЦ.

«Вселенная, цварги! У них ещё и обращения по регламенту… Не удивлюсь, если в учебниках прописано, в каких позах можно заниматься сексом, и приблизительно из-за этого у Фабриса столько мусора в голове…»

— Аднот, спасибо большое, что интересуетесь мной, у меня всё в порядке, но, честно говоря, я звоню, чтобы уточнить про состояние господина Робера. Подскажите, пожалуйста, а долго ли вообще воздействует алисен на цваргов? Может, ему стоит прислать медика и дать ещё одну дозу антидота?

— Эх, это уже не поможет, слишком много времени прошло… Теперь надо только ждать, когда организм Фабриса сам переварит эту дрянь. Мне дали ознакомиться с отчётом об операции, эмиссар упомянул, что ввёл себе дозу жаропонижающего на корабле преступников, но ни по отчёту, ни по анализам нельзя сказать, сколько там было действующего вещества. Опять же, Робер не смог указать точное количество часов, прошедших между отравлением газом и вводом антидота…

«Ещё бы, мы же без сознания были неизвестно сколько…»

— Повезло всё-таки, что вас было двое, а значит, эмиссар надышался лишь частичной дозой и смог проснуться. Не повезло, что у меня вообще нет никаких чисел на руках — ни временных промежутков, ни объёма газа — ничего. Но по той развёртке анализов, которая у меня имеется, думаю, что он будет от недели до двух приходить в себя. Если, конечно, не сгорит. Это было бы печально для эмиссариата.

— Сгорит?! — повторила я в лёгком шоке. — Но ему тогда тем более надо дать что-то… ну… приводящее в сознание… срочно!

— Даниэлла, — на том конце послышался тяжёлый вздох. — Сгорит, я имею в виду, как цварг. Он не умрёт, разумеется. У нас слишком хорошая регенерация, но резонаторы — самое слабое место в организме. Рога не просто так расположены на голове, они тесно связаны с головным мозгом и органами обоняния, и, кстати, поэтому, когда мы улавливаем бета-колебания живых существ, они частично распознаются теми же рецепторами. Но я, пожалуй, слишком углубляюсь в биологию. Как я уже и говорил, алисен не просто наркоз, это яд. Он воздействует на головной мозг, отключает большинство функций, обнажая животную оболочку любого существа. Просто те, кто послабее цваргов, умирают во сне. Кстати, мне очень любопытно, как так вышло, что вы практически сразу стали чувствовать себя после пробуждения хорошо. Подскажите, я могу попросить вас дать разрешение на пересылку медицинской карты с Танорга? Впервые на практике слышу про такой случай, как ваш, а вы ведь человек! Даже не цваргиня.