Первая жена (сборник) - Ольга Агурбаш

Зачем она врала? Ведь решила для себя, что отношения с мужем должны быть прозрачными, чистыми. Что уже в их солидном возрасте нет никакого смысла в недоговоренностях, хитростях. И все же… Не поворачивался язык говорить о том, что ездила к бывшему любовнику. Считала, что таким образом щадит своего мужа. Тем более что Иван продолжает объясняться ей в любви, а когда есть такого рода отношения, пусть даже и односторонние, то их или рвать, или скрывать. Так Лене казалось.

– Ну и как он? – Дмитрий задал вопрос, скорее, из вежливости, но она разволновалась.

– Плохо… – даже слезы навернулись.

– Ну ладно… ладно… – он махнул рукой, будто стирал неправильно заданный вопрос. – Извини, что напоминаю. – И чтобы перевести разговор в другое русло, заговорил о планах на выходные.

* * *

Начальник службы безопасности Головин Петр Степанович выглядел для своей должности довольно странно. Небольшого роста, худощавый. Стрижка, хоть и короткая, но стремящаяся к кудрям, делала его, скорее, забавным, чем угрожающим. Внешне сухой, но при общении достаточно эмоциональный, что опять же не слишком соответствовало высокой должности. При этом очень цепкий взгляд и многолетняя безупречная служба. Его держали, за него держались. Он не просто неоднократно спасал фирму от неприятностей, он большое количество возможных неприятностей предотвратил.

Руководство не просто доверяло Петру Степановичу, а ставило его чуть ли не наравне с собой и информацию от него воспринимало со всей серьезностью.

Петр Степанович положил перед Дмитрием папку.

– Что это? – удивился тот.

– Отчет о поездке вашей супруги.

– Зачем? Я не просил! – Дмитрий был искренне изумлен.

– Вы обратились к нам по поводу одного человека. Мы отрабатываем.

– Да… Но… Нет… Это не нужно.

Петр Степанович ответил сухо, показал глазами на папку:

– Мы свою работу сделали. Как вы поступите с бумагами, решать вам. Можете уничтожить, не читая. Можете воспользоваться. Вы же знаете наши правила: если запрос поступил, мы ведем клиента, пока не будет дана команда «отбой». Отбоя не было.

– Да… Но… Тьфу ты! – Дмитрию аж неловко стало: что он, как пацан несмышленый, двух слов связать не может. – Я не думал, что это распространяется и на личные просьбы.

– Распространяется.

– Хорошо. Спасибо. Только считайте, что мы закрыли данный вопрос. Отбой!

– Я вас понял.

Петр Степанович мягко закрыл за собой дверь. Дмитрий в сердцах сдвинул папку на край стола и занялся рабочими вопросами.

* * *

День был занят настолько, что времени на личные мысли не оставалось. Бесконечные телефонные звонки, два совещания, обед впопыхах, непредвиденные разногласия по, казалось бы, уже давно решенным вопросам, кадровые перестановки, головная боль…

Вечером попал в пробку, домой приехал уже после восьми – выжатый, злой, усталый. Про папку вспомнил, только когда увидел Лену. «Вот черт! – выругался про себя. – Почему сразу не выбросил?! Теперь поневоле думай об этих бумагах».

Между тем вечер прошел очень спокойно. Лена покормила его ужином, рассказала о своих делах, о встрече с сыном. Дмитрий отвлекся, успокоился и с удовольствием посмотрел французский фильм про любовь.

Наутро надо было ехать в другой офис, а днем быть на обеде с потенциальными клиентами – этакие неформальные переговоры. Хотя ясно уже, что раз соглашаешься на обед, – значит, считай, что в общем и целом договоренность достигнута.

Обед затянулся. На работу решил не ехать. Пятница. Пора и отдохнуть. Уехали с Леной к друзьям за город на два дня. Варили уху, ходили за грибами, жарили картошку. Играли в карты, много смеялись, дурачились перед фотоаппаратом, пытались устроить турнир по бадминтону, но поднявшийся ветер сбил их планы. По очереди лежали в гамаке, рано легли спать.

Наутро женщины напекли блинов. Ели со сметаной, с клубникой, все перемазались, опять смеялись, снова фотографировались…

Вернулись домой, словно из недельного отпуска. Так прекрасно отдохнули за два дня!

На папку наткнулся только в понедельник утром, когда решил разобрать бумаги у себя на столе. Не переносил захламленность, не любил лишних документов. Другие руководители подолгу держат бумаги на столе или в ящиках, а Дмитрий нет, избавлялся по мере решения вопросов. Отдавал секретарю, а где уж та их хранила – не интересовался. При необходимости всегда можно было обратиться к ней и найти.

Он повертел папку в руках, потом отбросил, вновь взял, приоткрыл… Отвлек звонок. Пока разговаривал, машинально бросил ее в нижний ящик стола. Отвлекся, вышел из кабинета. Но, встретив в коридоре Петра Степановича, тут же почувствовал некий укол в груди. Вернулся, долго не решался достать папку, потом все же открыл…

Содержимое представляло из себя два отчета. Один – воспроизведение разговора Лены и Ивана в больнице, второй – разговор Лены с матерью Ивана после посещения больницы.

Зачем ему это? Боже, ну зачем? Разорвать, выбросить, забыть! Ему неприятно столь ярое внедрение во внутренний мир кого бы то ни было, пусть даже собственной супруги. Он и дочерей-то когда растил, не позволял себе никогда ни телефонные разговоры подслушивать, ни их личные дневники читать. Жена его первая – та да, та с удовольствием! Любила и в столе у девочек покопаться, якобы порядок навести, а сама любую записку, любую открытку читала. Могла и в портфель залезть. Они, помнится, однажды переругались с ней из-за этого.

– Ну почему ты так реагируешь? – возмущалась жена. – За подростками глаз да глаз нужен. Мало ли что?!

– Ну что? Что? – кричал он. – Они у нас нормальные девчонки. Это же непорядочно – читать чужие письма, рыться в личных вещах! Разве ты их в чем-то подозреваешь?

– Ни в чем я их не подозреваю! Просто контролирую: чтоб не курили, чтоб ни в какую компанию не попали.

Наверное, во многом она была права, его первая жена. Наверняка даже. Но лично ему всегда были неприятны такого рода действия. Когда он представлял, что и его могут вот так же контролировать, то холодок гадливости бежал по спине, и дыхание сбивалось от зарождающегося гнева, и мысли путались в бессильной злобе. Весь он как-то слабел и терял устойчивость.

Короче, противилось его нутро всяким подобным действиям. В бизнесе, понятно, служба безопасности была необходима, она делала свое дело, но ему всегда казалось, что есть рамки, в пределах которых можно узнавать информацию, а за пределами – табу! Но, как выяснилось, табу нет. И деловые вопросы часто настолько сопряжены с личными, что одно без другого порой не существует. И что невозможно остановиться у какой-то определенной черты и не заглядывать за нее… Тем более что информация о клиентах, партнерах, конкурентах, сотрудниках запрашивалась, как правило, в полном объеме. А это значит – не только паспортные данные и записи в трудовой книжке. Это как раз никакой тайны не представляло. А вот жены, любовницы, случайные связи, внебрачные дети, мужья любовниц и прочее, прочее…

Но это в бизнесе. Там оправдано. А здесь… Здесь – речь идет о его семье, о самом близком для него человеке на сегодняшний день. Стоит ли внедряться? Меньше знаешь – крепче спишь. Давно проверенная и безупречно работающая истина. Но как ни уговаривал себя, как ни сопротивлялся, все же не выдержал, начал читать. Листал страницу за страницей и не мог остановиться, пока не прочел все.

* * *

Лена вспоминала свою поездку в Питер со смешанным чувством. Вроде бы благородный поступок совершила, а с другой стороны, очень тяжелое впечатление осталось. От вида Ивана, от его обреченных глаз, от разговора их немного странного. Рваный разговор какой-то получился. Прыгали с темы на тему. Часто прерывались, молчали. Ему то капельницы ставили, то уколы делали. Он то засыпал, то впадал в забытье. Лена кормила его с ложечки. И хотя ему явно не хотелось есть, он, чтобы не обижать ее, послушно проглатывал предложенную ею еду.

И поначалу ей казалось, что вся их встреча – это так… дань каким-то давним отношениям, просто человеческое уважение, ну и, как это принято говорить, последняя просьба умирающего.

А потом, чуть позже, когда вернулась, когда прошло несколько дней, Лена по-другому переосмыслила весь этот день, и в каком-то новом свете предстал перед ней их странный диалог.

О чем они успели перемолвиться? О прошлых поездках и смешных историях, которые с ними приключались в дороге. Об общих знакомых и родителях, о ее сыне и о его коте. О книге, которую он взял в больницу и никак не осилит, о последних фильмах, которые он успел посмотреть буквально за несколько дней до госпитализации…

Причем, пожалуй, самая большая часть разговора, шла именно о кино. Странно…

Еще о ее теперешней жизни, о его законченных делах, о том, как непросто было разобраться с бумагами, с собственностью, с документами… Надо было все успеть привести в порядок, кое-что переоформить, что-то обновить. О том, что он в прошлом году купил дачу под Питером у самого озера. Красота там неописуемая. Домик не слишком большой, но уютный, милый, очень теплый. Жаль, не успел ее свозить туда. Как жаль!