Древнее китайское проклятие - Сергей Мусаниф

– Стоп, – сказал я, – Это кто сказал?

– Я.

«Ну вот, – подумал я. – То венец эволюции и царь природы, а то с деревьями разговариваю».

Чем дерево, если уж на то пошло, разговаривать может? Легкие у него есть? А голосовые связки? А рот, в конце концов?

Нет, дерево разговаривать не может. А разговаривает.

– Ты кто? – спрашиваю. – Энт, что ли? Пастух деревьев?

– Мы, – говорит дерево без рта и голосовых связок, – деревья – не скот, в пастухах не нуждаемся.

– Так ты просто дерево?

– Я не просто дерево. Я гигантское разумное древо.

– А зовут тебя как?

– Так и зовут – Древо.

Небогато с воображением.

– Ничего, что я на твоем корне сижу?

– Да сколько угодно. Ваш удельный вес не слишком велик, чтобы доставлять мне неудобства. А вы медитировали?

– Типа того.

– Я сам люблю помедитировать. Времени у меня много, спешить некуда. Бывает, уйдешь в астрал и веками из него не возвращаешься.

– Хорошо быть деревом.

– Хорошо, – подтвердило Древо. – А вы меня удивили. Я, признаться, сколько в этом лесу живу, таких существ, как вы, никогда не видел. Вы кто? Э…

– Человек.

– Люди – они высокие, с зеленой кожей и синими волосами. Хотя очертаниями ствола на вас похожи, не скрою. Вы мутант?

– Нет, я гость из другого мира.

– Любопытно. Я, признаться, путешествовал по другим мирам, астрально, разумеется, но миров, населенных подобными вам людьми, не встречал.

– Миров много.

– Правда ваша. Даже я не в силах постичь бесконечность Вселенной. Расскажите мне о вашем мире.

– Я бы с удовольствием, но времени нет, – сказал я. – Мне домой срочно надо.

– Тогда чего же вы сидите и ждете?

– Не знаю, как туда попасть.

– Значит, ничто не мешает нам поговорить.

– Не в том я настроении, чтобы разговаривать.

– Жаль, – сказало Древо. – Очень жаль.

– Прости, а как ты разговариваешь?

– Телепатически, разумеется. У меня же нет легких, голосовых связок и даже рта.

– Понятно. Приятно было познакомиться, Древо.

– Взаимно, человек.

– Пока.

Я – дерево в бесконечном лесу Вселенной. Нет, не так. Дерево привязано к одному месту корневой системой и к перемещению не способно. Вселенная – это лес, и каждый мир – дерево в этом лесу. Я – листок, меня сорвало с родной ветки и унесло ветром, прибило к другому дереву. Мне надо вернуться на родную ветку. Я хочу на свое дерево. В Москву!

Фигу.

Лес.

– Не получается? – сочувственно спросило Древо.

– Не очень, – признался я.

– А примете ли вы мою помощь?

– А как ты можешь помочь?

– Я могу перенести вас в тот мир, куда вы хотите попасть. Только направляйте меня, думайте о том месте, куда вы стремитесь. А доставку я возьму на себя.

– Стоп, – сказал я. – Но ты же путешествуешь астрально?

– Разумеется.

– Значит, что ты способно перенести в мой мир только мой дух, но не мое физическое тело.

– Конечно.

– И что я там буду делать без тела?

– Вы можете занять другое.

– Это не слишком этично.

– Забрать его совсем – не слишком, – согласилось Древо. – А позаимствовать на время – вполне приемлемо.

– А смысл?

– Ну, тот факт, что вы находитесь здесь в своем физическом теле, позволяет мне сделать выводы, что в вашем мире существуют специалисты, способные совершать физические, а не астральные переходы. Вы можете заручиться помощью такого специалиста, забрать свое тело, которое я буду хранить в целости и сохранности, и произвести обратный обмен.

– То есть, дух того парня, в которого я вселюсь, будет здесь?

– Естественно.

– Ладно, – сказал я. – Допустим. А тебе с этого что за выгода? Я, знаешь ли, в последнее время в альтруизм не очень верю. Даже в древесный.

– Моя выгода – тот дух, который будет пребывать у меня в гостях. С ним я буду вести беседы о вашем мире, он расскажет мне много интересного о жизни людей, поделится своими знаниями о природе Вселенной. Иногда быть деревом довольно скучно, и беседы с мыслящими существами позволяют занять время между выходами в астрал. А потом, когда вы решите свои проблемы в вашем мире, думаю, что и вы будете столь любезны, что проведаете меня. Я вижу, что вы интересный человек и можете рассказать много историй. А я коллекционирую истории.

– Ладно, считай, ты меня уговорила. Что мне надо делать?

– Расслабьтесь и представьте, куда вы хотите попасть.

Легко сказать. Попробуйте расслабиться в ситуации, когда ваша душа вот-вот оторвется от своего физического вместилища и выйдет в астрал. В неконтролируемый астрал, в путешествие, руководить которым будет мыслящее дерево. А вдруг оно окажется дубом?

– Тело кто выбирать будет? – спросил я.

– Бремя этого выбора падет на меня, – сказало Древо. – Боюсь, что в результате нашей операции вы временно будете неспособны принимать решения. Эйфория, знаете ли. Есть какие-то специфические требования?

– Молодое, здоровое, – сказал я. – Я, между прочим, по нашим меркам симпатичный. Хотелось бы чего-то в том же роде.

– Хорошо, – сказало Древо. – Да будет так. Вы уже расслабились?

– По мере сил.

– Думайте, куда вы хотите попасть.

Чего тут думать. В Москву я хочу, в столицу нашей родины. В Москву!

И тут меня торкнуло.

По молодости я наркотики пробовал, не скрою. Да и кто их не пробовал, по молодости-то? Герман да еще пара ботаников.

Но быстро завязал. Наркотики опасны для человеческого организма, а одурманенный ими маг опасен как для самого себя, так и для окружающих. Потому как реальность от бреда отличить не может, глючит его сильнее обычного человека, только маг, в отличие от обычного человека, силой магической обладает.

Такого, бывает, в бреду или по пьянке наворотишь, что потом пятеро трезвых волшебников неделю разгребать будут.

Помню, как-то мы с ребятами в университете комара со слоном скрестили. Чего получилось, до сих пор вспомнить страшно.

Размеры у него остались, слоновьи. Только хоботок вместо хобота и крылья вместо ушей. И лап двенадцать почему-то. И все с присосками. Летать оказался неспособен, зато как по потолку бегал! Энергии мы в него изрядно зарядили. Неделю потом дематериализовать не могли. А старшие товарищи помогать отказались. Вы, говорят, его сотворили, вы и расхлебывайте. Пусть он вас покусает, если что. Может, поумнеете.

Поумнели, однако. В следующий раз помельче тварей делали. Чтобы без всякой магии тапком прихлопнуть можно было.

В общем, торкнуло меня. Принялось плющить, колбасить и корежить по полной программе. Видения пошли, приходы были – закачаешься.

Тело мое осталось на корне сидеть, а я из него вылетел и вертикально вверх устремился. Через тернии, понимаешь, к звездам. Атмосферу собой пробил, орбиту сзади оставил, с кометами наперегонки летал. Толкало меня что-то сзади, словно реактивный двигатель, сами понимаете куда, пристроили.

А мне хорошо. Легко и беспечно.

По барабану, по бубну и до пейджера.

Крестись он конем, этот Гэндальф Пыльный. Вместе с Кащеем Бессмертным. И Василиса тоже пусть крестится.

А я тут останусь. Буду в космосе жить, вакуумом питаться, звезды зажигать и гасить по мере надобности. Черные дыры пальцами затыкать.

И на кой мне это тело сдалось? Без него прикольнее.

В общем, много чего было, всего и не вспомнишь, а того, что вспомнишь, все равно не расскажешь, потому как невозможно такое словами описать. Это прожить, прочувствовать надо.

А потом все кончилось. Толкнуло меня что-то, впихнуло куда-то. Как в камеру одиночную. Всегда подозревал, что плоть – это клетка для духа, но чтоб до такой степени…

– Все, – сказало Древо. – Приехали. Москва.

– Очень хорошо, – отозвался я.

И тут оказалось, что я очень устал. Прямо смертельно. Прямо с ног валюсь. Сонливость меня одолела, сил нет никаких.

– Спасибо, – говорю. – За путешествие.

А сам зеваю.

– Да не за что, – сказало Древо.

– Ну не за что, так не за что, – сказал я.

И заснул.

Глава тридцатая. ТАНЦЫ ВОКРУГ ДА ОКОЛО

Герман

Комната для раздумий оказалась очень даже ничего. Здоровенная такая. Стол – теннисный корт, кровать – сексодром, окно – во всю стену, ковер – как заросли камышовые. Минимализм у нового пантеона не в ходу.

Дверь тоже хорошая. Сейфы обзавидовались, наверное.

Ванная, туалет. Телевизор есть. В общем, все мне Фарт показал, на какую кнопку жать, если поесть или попить захочу, на какую – чтобы девочек в номер вызвать.

Вроде все уже показал, а все равно не уходит. Стоит на пороге, жмется.

– Слышь, – говорит, – давай с тобой поговорим как пацан с пацаном.

– Давайте поговорим, – согласился я.

– Давай на «ты», – сказал он, тщательно закрывая за собой дверь. – По-пацански.