Под сенью проклятия - Екатерина Фёдорова

Мужик мне не нравился, до скрипа зубовного не нравился. Но в чужом доме так положено — на какую половицу хозяева укажут, по той и ходи. Хозяйкой тут Зоряна, и ей этот Рейсор по сердцу. Вон как смотрит на него влажными глазами. Так что придеться любезничать, хоть и через силу.

— Сефодня мы будем гофорить о церемонии малый императорский прием. — Важно провозгласил Рейсор. И заходил по горнице. — Малый прием — это есть фстреча, на который фы яфляться только по приклашению. В отличие от большой прием, на который должен приходить фсе благородный, который принят фо дфорце. На малый императорский прием нушно яфлятся рано. Особ императорский крофф проводит прием там, где пошелает — сфой спальня, будуар или императорский холл. Приклашенный на малый прием долшен одеться эль-форао — ф одежде не больше дфух цфетофф, шея прикрыт днефной форотник со знак Фсефидящий Фрорис.

Он расхаживал перед нами и все рассказывал — какие должны быть каблуки, какие юбки и какие рукава. Прям не учитель, а мастерица по платью.

Я на малый императорский прием не собиралась, а потому слушала его вполуха. Под конец только прислушалась, когда дан Рейсор строго объявил:

— А если особ императорский крофф плёхо одет. или не одет, то нушно опускать глас. И смотреть сторона или свой нога. Это есть прилично. Глассеть есть неприлично.

О как. Особ императорский, значит, может даже голышом перед народом посиживать, а позор на том, кто его срамоту невзначай углядит.

До того это меня восхитило, что я не сдержалась и спросила:

— А кто такой особ императорский кров?

Арания сглотнула, чуть не подавившись слюной. Зоряна выкатила в мою сторону влажные синие глаза, вяло сказала:

— Эти деревенские девки такие простодушные. И почто батюшка эту дурищу ко мне прислал? Скука, докука, на лицо без слез не взглянешь.

— Фы так ферно сказать, мой феликий принцесс. — Рейсор тряхнул кудрями, поклонился в сторону Зоряны. Повернулся ко мне. — Однако мы не мошем пресреть фолю фаш королевский отец. Я пояснить — особ императорский крофф, глюпый дефушка, есть лицо, рожденный императорский семья. Сам император, дфа его сын, три дочь, дядя, тетя и фнук. Я ясно сказать?

— А кто такой император? — Учение мне начинало нравиться. Пусть ругают — раз уж потом все объясняют. А ругань перетерплю, я девка простая, к тяжелому привычная. Вон Мирона тоже на все корки меня честила, если я не враз науку ухватывала.

Арания сидела мышкой. Зоряна в мою сторону не глядела, только нижнюю губу снова отвесила.

— Император есть феликий глафа феликий и могучий Цорсель, цифилизованный стран, несушый сф-фет.

— Что такое цифилизованный? — Накинулась я на новое слово.

Дан Рейсор встал прямо передо мной, выпрямился, заведя руки за спину.

— Цифилизованный есть достойный, просфещенный, лутший.

— А наше Положье цифилизованное? — При этом вопросе Арания рядом ожила и опять принялась меня пихать. Правда, уже ногой, под столом.

Зоряна тоже ожила, глянула с прищуром.

А дан Рейсор смутился. Почему-то.

— О, если этот страна немного менять, то он будем ошень цифилизованный, ошень. Я дать фам книга, но фы не уметь читать цорсельский, шаль, шаль.

— Потом дашь, Рейсор. — Неожиданно властно сказала Зоряна. — Девицы будут вместе со мной и цорсельскую речь учить. Со временем, думаю, даже в их головы придет свет. Раз уж батюшка взвалил на меня эту ношу.

Рейсор помахал руками, кланяясь, потом исчез. Зоряна выбралась из-за стола, прошлась по горнице, обернулась ко мне от дальнего окна.

— Ты, любезная, с какой деревни?

— С Шатрока. — Скромненько сказала я.

Локоть Арании въехал под ребра. Я опустила глаза, пропела сладко, подражая госпоже сестрице:

— Уж прости меня, свет-королевишна, если что не так. Я девка темная, деревенская.

Зоряна вздохнула. Пробурчала:

— Сколь велик труд меня ждет — тащить государство Положское из тьмы невежества, в котором оно прозябает. И вот средь таких девок всю жизнь придется жить! Дам из них делать! — Она передохнула, зыркнула строго, блеснув бельмами. — Ты пошто меня перед учителем позорила? Пошто с вопросами лезла? Платье на тебе господское, а манеры — крестьянские. Дурища этакая!

Арания вспорхнула с лавки птицей, метнулась к королевишне с поклоном.

— Прости её, свет-надёжа-королевишна, ради всех богов молю! Глупа, неразумна, обтешется.

— Ты что, дана Рейсора не слышала? — Зоряна глянула сверху вниз, надменно.

Арания, вот диво, тут же поняла, чего хотела от неё королевишна. Поправилась:

— Прости её, великий принцесс!

— Быстро учишься. — Зоряна глянула на сестрицу благосклонно.

Нет, все-таки не зря рука Кириметева Аранию до дворца довела — она тут как рыба в воде.

Не то что я.

— Боле никаких вопросов. — Строго сказала королевишна. — Молча науку постигай, поняла?

Тут в горницу вошел ещё один мужик. Пониже Рейсора, в два раза толще его, с редкими прядями вокруг лысины. В таком же кургузом кафтане, который на его надутом животе расходился, и меж пуговицами пузырями торчала белая рубаха. Мужик поклонился, отдуваясь, помахал в воздухе руками.

— Добрый день, великий принцесс. О, вы сегодня не одна?

Этот, в отличие от Рейсора, на тутешском говорил хорошо. И лицо у него было подобрей, губы без помады.

— Подарок батюшки, услужницы. — Зоряна указала на нас подбородком, вернулась за стол. — Начинай, дан Вергель. А если эти невежы будут спрашивать чего, не отвечай. Дикие они, с лесу приехали.

Дан Вергель утер со лба пот. Рассказывал он складно, про какого-то цорсельского императора, именем Гардель Прекрасный. Он, значит, сначала хитромудро взошел на престол — хотя его очередь была пятая, он тогдашнему правителю дальним племянником приходился. А потом так ловко развязал войну с Андоей, страной по соседству, что все только диву дались — поскольку тамошний король помышлял не о войне, а о том, как бы за Гарделя дочку выдать. Но Прекрасный Гардель закрутил ссору, и Андойю победил, хотя та была больше Цорселя. А землю андойскую, завоевав, назвал цорсельской.

И с того самого Гарделя, значит, Цорсель начал зваться империей.

Зоряна на меня больше не глядела. Как только дан Вергель ушел, королевишна — или великий принцесс, как её теперь называла Арания — пожелала испить чего-нибудь. Сестрица метнулась, крикнула девкам, что сторожили за дверью, вернулась с полной чашей узвара на меду.

— Освежись, великий принцесс, не побрезгуй.

Потом пришел немолодой цорселец с доброй улыбкой — дан Шуйден. И начал болтать по-цорсельски. В этом я ничего не соображала. Окончив урок, дан Шуйден протянул Арании, на которую королевишна поглядывала более благосклонно, толстую книгу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});