Каков Цвет Ночи, Шиноби? (СИ) - "RichardStallman"

— И я смогу так же ходить по земле, не ломая ветки?

Люсьен вопросительно поднял бровь.

— А, — прыгнул тот с дерева. — Так?

Его нога мягко наступила на ветку, не шелохнув её.

— Да.

— Не сможешь. Для этого нужно иметь кое-что ещё.

— Что?

— Мозги. А у тебя, видимо, их нет, раз ты снова снял робу.

— А как мне ещё использовать чакру? Ты же мне сам сказал, что она угнетает чакру.

— Быстро надевай обратно!

— Хорошо, хорошо.

— Отлично. А теперь, пусти чакру и ноги. Роба никак не влияет конкретно на эту технику, можешь не волноваться. Да и вообще, через пару недель всё напыление выветрится.

Повторить показанное оказалось намного сложнее, думалось изначально. Прежде, чем Люсьен беззаботно взял за шиворот Ситиса, тот упал около десяти раз, так и не добившись результатов.

— Полетели.

Ситис с опасением смотрел, как Люсьен, держа его за робу, прыгает с ветки на ветку, чтобы спуститься с крутого оврага. Пару раз бедный мальчик ударился о дерево и бесчисленное количество раз ветки хлестали того по лицу.

— Всё. Теперь сам.

Не говори ни слова, Сит отправился дальше. На ум пришла мысль, его снова проверяют и достаточно одного возражения, малейшей жалобы, как тот выиграет. Именной по этой причине Нара вытер кровь с лица, оставленную сухими ветками и, пропустив через себя весь негатив, сжал кулаки.

— Понравилось?

— А… а… пчи, — чихнул Ситис. — Очень.

С трудом, Ситис выдержал переход и вскоре упал, в месте, где Люсьен объявил новый привал.

— Устал? — снова спросил Люсьен.

— Нет.

"Как же тяжело, — вздыхал Нара. — Ноги, руки, спина. Вообще всё. Я точно выживу до границы Огня? А что потом? Куда идти?"

В таком темпе прошла неделя. В основном, беглец из Конохи отдыхал и медитировал, скидывая робу. Также он постоянно пытался пустить чакру в ноги и ходить по деревьям. Ничего не получалось. Когда Ситис в очередной раз упал, не сумевший пробежаться по дереву, Люсьен истошно засмеялся. В своё время он научился этому трюку за вечер и для него удивительно, что кому-то может понадобится пару дней, не говоря уже о неделе.

— Поздравляю, — остановился Люсьен. — Мы прошли половину пути. Дальше — Тэнзаку.

— Деревня?

— Нечто подобное. Небольшое поселение, для любителей азартных игр. Мы в любом случае туда не пойдём.

— А куда-нибудь зайдём?

— Хочешь отдохнуть, да? Зайдём. У Тэнзаку есть деревня, по картам она называется… дай посмотрю… — Люсьен достал карту. — Китанаи. Посидим там пару дней, найдём ирьерина и отправимся дальше, а то судя по твоим ногам их скоро придется ампутировать.

Ситис мог только согласиться. За время пути его ноги постоянно болели, особенно места потертостей. Особенные опасения вызывал текущий гной. С каждым днём с боль становилась сильнее, но Ситис чувствовал этом не преграду, а брошенный к пути истинной силы вызов.

56

"Если я сдамся сейчас от лёгкого дискомфорта в ноге, то как буду преодолевать настоящие трудности? Великий генерал Мао писал, что его подчинённый в течение двух недель полз по пустыне и болотам, чтобы доложить о секретной операции в клан. А у того была более серьезная рана — две стрелы в груди! И он смог. Чего стоит моя боль, по сравнению с ним?! Или я терплю сейчас, или сдохну!".

На следующей день, в первый раз за всё это время, Люсьен объявил привал ночью, а не утром. Выжатый лимон, коим сейчас ощущал себя Ситис, лег спать прямо под камень, не заботясь даже о тепле.

Люсьен, искоса наблюдавший за подопечным с дерева, хмыкнул. Мальчик своим упорством и несгибаемой волей, поражает в самое сердце. В виду замедляющегося темпа до уровня черепахи шиноби решил осмотреть ноги Ситиса, пока тот спит. Выглядели те действительно ужасно. Понимая, что такими темпами придется нести цель миссии на себя до самой границы, Люсьен достал регенерирующую мазь. После чего лег спать сам.

На рассвете путешественники поднялись на холм.

"Мне наконец-то удалось прорвать барьер и провести полный цикл медитации, — улыбнулся Сит. — Не знаю, что случилось с моим телом, но теперь я могу сделать только один цикл. Все что выше — каменная стена. Зато эффект превосходит все ожидания. По времени выходит так, что мне достаточно делать медитацию три раза, чтобы поддерживать тело в боевом состоянии. Притом не обязательно стоять на месте! Можно идти и делать вид, что со мной ничего не происходит. Даже Люсьен не догадался. Наверно".

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что ты видишь?

С холма открывался вид на небольшую деревню, примерно тридцать домов. Особняком стояла северная территория, явно богаче, чем остальные.

— Дома?.. — с непониманием спросил Ситис.

— Дурень. Людей ты видишь?

— Нет, деревня же далеко.

— Это ничего не меняет. Люди должны быть. Их нет. Это значит, что в деревне что-то случилось.

Люсьен кинул на землю сумку и принялся вытаскивать разные баночки. Спустя пару минут, он изменил внешность, постарев на пару десятков лет. Заодно поменял черный цвет волос на оттенок коричневого.

— Бери, выливай на волосы, — кинул Люсьен. — С такими волосами тебя даже собака запомнит. И смыть не забудь, вот вода.

Ситис, вместо "выливания на волосы", в точности повторил действия Люсьена и даже смыл практически в то же время.

— Хм-м, — Люсьен окинул взглядом почерневшие волосы. — Сойдёт. Бери.

На лице у мальчика оказалась кожаная серая маска, закрывающая все, кроме глаз.

— Другое дело. А то твои шрамы выглядят чересчур запоминающе.

— Почему бы не использовать техники для изменения внешности?

— А кто тебе сказал, что я их не использовал?

Действительно, шиноби использовал технику для маскировки, только никто этого не заметил. Самое удивительное было в другом: чем больше Ситис смотрел на шиноби, тем больше пытался понять, кто сейчас перед ним идёт. Маскировка превратилась не просто в косметическое изменение внешности, а в полноценное преображение. Даже рост сменился, чего уж говорить о лице.

"Что за? — не понимал Ситис. — Кто он вообще такой?"

— Запоминай: тебя зовут Сюдзи Тэраяма. Меня — Куро Тэраяма, я твой старший брат. Мы — странствующие монахи, можно сказать проповедники. Как раз выглядит подходяще.

— Что проповедуем?

— Ты — ничего, будешь молчать. — Люсьен показал жестом перерезанной горло. — А вот я — добро и справедливость.

— Мне нравится.

— Не привыкай. Легенду нужно менять каждый раз, когда выходишь в люди. В противном случае тебя найдут, не успеешь пискнуть. Действуем по обстановке, главное, слушай меня и делай в точности, как скажу.

— А если нас раскроют?

— Не раскроют.

На территории деревни никого не было, даже домашних животных. Люсьен сложил руки в молитвенный жест и стал что-то петь от чего у Ситиса пошли мурашки.

"Какое ужасное пение, — подумал Ситис. — И зачем он столько хрипит?".

Вдруг, Люсьен остановился и вытащил из робы дощечку. После чего упал и стал бить себя по голове. Когда та сломалась на пополам, Люсьен закричал настолько сильно, что у него из глаз пошли слезы.

Ситис пребывал в шоке. Дабы не выдать себя, он решил тоже ударить себя по лбу. Землёй.

Какое-то время ничего не происходило. Спустя минут десять, когда холодный ветер вызвал у Нара сопли, послышался первый скрип дверей.

К ним, вместе в двумя мужчинами, вышел столетний старик с длинными бровями и взглядом, полной проницательности.

— Да будет ночь вечна! — встал адепт выдуманной веры. — Люди! — поднял он кулак. — Прошу вас, выслушайте.

Ситис так же встал. Особенно ему понравилось про вечную ночь. Если бы он мог нормально в ней видеть, то желал бы того же.

Вокруг стали собираться люди. Почти все смотрели со смесью подозрения и гнева, некоторые плевали. Когда шепот толпы стал обретать громкость речи, Люсьен заговорил.

Его речь представляла собой хорошо поставленный текст о грехах и способах спасения. В среднем, предлагалось пять раз в день бить себя доской, пока та не сломается.