Операция Миф, или Сколько раз хоронили Гитлера - Лев Безыменский

Но сегодня, чем больше я сравниваю различные протоколы, тем больше склоняюсь к мнению, что самоубийство было "двойным" - и яд, и выстрел. Это мнение укрепилось у меня, когда известный криминолог д-р Рольф Эндрис, ознакомившись с фото найденной во время операции "Миф" теменной кости, высказал убеждение, что выстрел последовал не в рот, а в висок. Мнение Елены Ржевской, что отравившегося Гитлера пристрелили, к сожалению, подтверждено лишь одним показанием генерала Раттенхубера{97}. Бывший в имперской канцелярии д-р Клаус Шенк также склоняется к идее "комплексного самоубийства". Ведь точно так же покончил с собой Вальтер Хевель, бывший с Гитлером до последнего часа.

Конечно, у моих заказчиков кроме желания доказать, что Гитлер не застрелился, а отравился, был и идеологический заказ, который в принципе пришелся мне по душе. Публикация должна была быть неким (очередным) напоминанием о нацизме как угрозе для человечества и о его судьбе. Заказ несложный. Вопрос состоял лишь в том, как его выполнять .Тогда, в конце 60-х годов - время разгара "холодной войны", такого рода публикация виделась весьма упрощенно, в черно-белых красках конфронтационного мышления. Нацистская или неонацистская опасность, конечно, на Западе, где мировой империализм хочет воспользоваться наследием Гитлера для своих целей. Этой опасности противостоят мировой социалистический лагерь и прогрессивные силы во всем мире. Как просто было мыслить и писать по этой схеме! Впрочем, так же просто было мыслить и писать по другой конфронтационной схеме, в соответствии с которой все угрозы исходили от агрессивного советского империализма и его происков.

Оценивая сегодня итог этого пропагандистского противостояния, в котором я принимал активное участие, могу применить для своего утешения русскую поговорку "Маслом каши не испортишь". Настойчивые советские напоминания о неонацизме способствовали привлечению внимания западной общественности к этой теме. В свою очередь, демократические западные общества, желая доказать свою жизне- и дееспособность, старались держать неонацистские группы на периферии политической жизни.

Мы же оказались наказаны собственной односторонностью: считая фашизм и нацизм порождением капитализма, упустили из внимания, что эти идеи могут получить распространение и в СССР, и в странах социалистического содружества. Стоило им распасться, как, подобно ядовитым грибам, неофашистские группы стали возникать в той самой Восточной Германии, которую ее коммунистические лидеры именовали "антифашистским государством", защищенным в Берлине "антифашистским защитным валом". В объединенной Германии центр неонацизма оказался в ее восточной части.

Но еще опаснее стало появление фашизма в России. Когда-то советские читатели познакомились с романом Синклера Льюиса "У нас это невозможно", посвященным фашистской нечисти в США. Читали и критиковали автора за излишний оптимизм, зато были свято уверены, что у нас это действительно невозможно. Суровая действительность наказала и "их" и "нас". Фашизм в России середины 90-х годов стал реальностью.

Как и в других странах, началось с малого. С небольших антисемитски настроенных группок типа "Памяти" и листовок на первых демократических выборах, с продажи "Майн кампф" и "Протоколов сионских мудрецов". Затем стали появляться военизированные группы молодежи в черной форме, расистские лозунги на митингах. Но это была лишь верхушка айсберга. Образовалась устойчивая группа газет и журналов, ведущих ксенофобскую и антисемитскую пропаганду на "интеллектуальном" уровне. Появились, используя атмосферу гласности и плюрализма, организации и партии, выдвигающие лозунги типа "Россия - для русских" и солидаризирующиеся с гитлеровской политикой уничтожения евреев и иных "инородцев". Чем дальше, тем энергичнее русские фашисты дают о себе знать.

Неожиданность была велика. Но полезно вспомнить, что российский антисемитизм имеет давние корни и были времена, когда он занимал ведущее место в международном "расистском фронте". Это было время, когда к его помощи прибегнул русский царизм, попавший в тяжелейший кризис. Еврейские погромы начала века, знаменитый процесс Бейлиса прогремели на всю тогдашнюю Европу, и честь русскому обществу принесли смелые выступления лучших представителей интеллигенции против позорного союза царизма с черными силами антисемитизма.

Революция 1917 года, казалось, ликвидировала все условия для расового неравенства. Но не прошло и десятка лет, как под прикрытием интернационалистских лозунгов и коммунистическая партия оказалась зараженной вибрионом ксенофобии и антисемитизма. Государственный антисемитизм стал одним из неотъемлемых элементов извращенной идеологии сталинской эпохи и чуть было не закончился геноцидом советского еврейства в последние годы жизни Сталина.

Конечно, в России сегодня еще нет государственного антисемитизма сталинских времен. Но если тогдашний дозволенный расизм выглядел "тихим" все о нем знали, но вслух не говорили, - то сейчас он стал гласным, крикливым и, увы, допустимым. Суды молчат и не применяют соответствующие параграфы новой конституции. Осквернение еврейских кладбищ также не волнует стражей законности. Но что еще тревожнее: из арсенала нацизма извлечен не только антисемитизм, но и культ вооруженной силы. Недаром во время событий октября 1993 года отряды Александра Баркашова были одной из главных опор непримиримой оппозиции. И все это происходит в стране, где у общества, воспитанного в духе "у нас это невозможно", нет иммунитета против экстремистско-шовинистической пропаганды и идеологии. Как это ни парадоксально, главный очаг национал-социалистической и шовинистической опасности сейчас приходится искать не в Бонне и даже не в Магдебурге, а в российских городах. Эти строки я пишу со стыдом и болью. Но пишу.

Теперь вернемся к нашему расследованию.

Поиски в Магдебурге

Тайное становится явным. Но когда? И как?

Тайна захоронения Гитлера считалась абсолютной, и ее хранители не только верили в эту абсолютность, но даже использовали автора этих строк для ее сокрытия и камуфляжа. Хотя, к чести моих критиков, скажу, что они не поверили моему сообщению об уничтожении останков в июне 1945 года. Так или иначе, к "хранителям тайны" принадлежали сотрудники Архива КГБ (люди надежные), бывший полковник, а позднее генерал-майор Горбушин, переводчица Елена Ржевская (она в Магдебурге не была, но знала о захоронении от однополчанина Горбушина). Конечно, о захоронении докладывали и тогдашнему высшему начальству. Но из него в живых остались немногие: Лаврентий Берия и Виктор Абакумов были расстреляны, Сергей Круглов и Иван Серов умерли пенсионерами в Москве, Александр Вадис - в Киеве. Контролировавший операцию капитан Соловов вел замкнутый образ жизни, с историками и журналистами не встречался.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});