Сила и ярость Юга - Евгения Александрова

которая закрутила так, что стало непонятно, где дно, а где поверхность. Сильные руки подхватили и тут же вытащили наверх. Ясмин закашляла и хотела замолотить Риана по груди за такое нахальство, но не успела: он ловко ушёл под воду.

Простое платье облепило тело, но было так хорошо в этой воде, что хотелось кричать. Хотелось смыть с себя всю слабость последних дней, выполоскать до дна, до конца. Эту грязь, унижение, смятение, стыд.

Ясмин досчитала до пяти и, задержав дыхание, нырнула в воду снова, поплыла, чувствуя, как шумно бьются волны, как песок закручивается водоворотом и как давит сверху океанская мощь. Видел бы сейчас её отец или тётушки, которые всю жизнь считали, что плавание не для благородных девиц!

Ясмин коснулась дна и вынырнула, вдохнув полной грудью. Платье облепило грудь и живот, ну и пусть. После всего, что было с ней дома, это просто невинная малость.

Риан догнал её.

– Я уже и забыл, что ты умеешь плавать.

– Я сама это забыла… Представляешь, Риан? – Ясмин обернулась к нему. – Я забыла, что люблю плавать!

Он улыбнулся, смахнув мокрые волосы со лба. Очередная волна нагоняла их сзади, и они, не сговариваясь, поспешили на берег, но так и не успели. Океан напоследок захватил в свои объятия и заставил глотнуть ещё воды. Шумно плеская, Ясмин наконец выбралась вслед за Рианом на сушу.

– Надо было раздеться, – с сожалением оглядела Ясмин свой прилипший наряд.

– Я не успел это сделать, – усмехнулся Риан, и Ясмин, представив это, вдруг смутилась. – Сейчас быстро высохнет, – сказал он, стаскивая с себя рубаху и выжимая.

– Отвернись!

Дождавшись, когда Риан со смешком повернётся в сторону леса, Ясмин с трудом стащила льнущее к коже платье, оставшись в одном исподнем, и тоже отжала со всех сил. Влажный ветер тут же заставил кожу покрыться мурашками, стало холодно, но Ясмин натянула платье обратно, почти не смущаясь Риана. Он видел её и в наряде похлеще, порванном едва не до самой талии, тогда, в день бегства.

– Чудесно выглядишь, – оглядел Риан её мокрые волосы и улыбнулся. – Пойдём.

Ясмин кивнула и пошла за ним вдоль берега. Он снова взял за руку… и это было приятно. Было хорошо – не жарко, не душно и не холодно, даже в мокром. Наоборот, прохладная ткань была приятна в ночной духоте, а свежесть кожи после купания подарила лёгкость.

Ясмин даже прикрыла глаза, словно пыталась убедиться ещё раз, что эта свобода не сон. Только что им делать дальше?

24. Умру за тебя

Они долго шли с Рианом молча рядом и смотрели, как большие волны с кипенно-белыми в лунном свете шапками скользят по воде, подкатываются к берегу и шумно разливаются по песку.

Даже не верится, сколько она провела в своей комнате взаперти, после того как Вальдер… Несмотря на все обещания, в этот раз она чувствовала исходящую от него магию, она перетекала в его ладонях, одурманивала, будто маг больше не мог её сдерживать – или не хотел.

А ведь она в какой-то момент поверила ему, что он раскрыл душу. Рассказал историю своей жизни, свою непрощенную обиду. Ясмин была близка к тому, чтобы принять, будто он и правда здесь не просто так. Что боги одарили его, и этому дару он, может быть, вовсе не рад…

Сколько в этом действительно её мыслей, а сколько внушено?!. Риан задавал слишком сложные вопросы. Но сейчас он не начинал разговор, а Ясмин тряхнула головой, прогоняя надоевшие мысли, и бездумно смотрела, как ноги утопают в тягучем и прохладном ночном песке.

– Как моя мать? – наконец тихо спросил Риан, уводя дальше от волн и ближе к лесу.

Ясмин пожала плечами. За последние дни она всего несколько раз видела тётушку Эсвель и старых слуг, да и то мельком. Будто Вальдер нарочно позаботился об этом, сначала, чтобы не было лишних вопросов про рубку тростника, а потом… про всё остальное.

Создал вокруг пустоту, которую заполнил собой.

– Она знает, что ты пытался убить нового хозяина, переживает за твою судьбу, как и всегда. Но не делает глупостей, ты же знаешь, не в её правилах лезть на рожон.

– Конечно, обычно это делаю я. – Риан с усмешкой развёл ладони. – Знаешь… Прозвучит ужасно, но она с этим Вальдером сейчас в большей безопасности, чем с твоим отцом, который многим не давал прохода, и моей матери – особенно.

При этих словах его лицо потемнело от гнева.

– Я знаю, Риан, знаю. – Ясмин тяжело вздохнула, вспомнив разговор с Эсвель. – Отец порой был ужасен, но…

– Но… но… но… – передразнил её Риан, делая акцент на каждом «но». – Но он твой отец, и… И, наверное, твой долг теперь оправдывать все его поступки. – Он медленно и глубоко вздохнул. – То, что он отдал тебя чужаку, ты уже оправдала или… ещё не совсем?

– Ри-иан! – почти прокричала Ясмин под шум волны, повернувшись к нему лицом.

Они теперь оба стояли на твёрдой земле, скрытые ото всех низкорослыми раскидистыми пальмами и высокими эвкалиптами, и Ясмин смотрела на него снизу вверх. Одежда подсохла, а тёплый ветер обволакивал лицо, скользил по босым ногам. Даже снова стало жарко – или то кровь прилила к лицу?

– Я знаю, что тебе нравится моё имя. – Он склонил к ней голову. В улыбке Риана скользнула крохотная попытка уколоть, но гораздо ярче Ясмин ощутила его затаённую боль. – Знаешь, это даже иронично. Вальдер подонок, но освободил тебя от ещё большей сволочи – твоего отца. Правда, сам занял его место.

Иронично. Ясмин выдохнула и качнула головой, чувствуя в его словах горькую правду. И говорил Риан так интересно и необычно, словно она ничего не знала о его прошлом. Кто он в самом деле такой? Откуда такая интересная речь, такие мысли? Такая чуткость и понимание всего клубка чувств, что в ней сейчас бушуют…

– Откуда ты такой умный? – спросила Ясмин, пытливо вглядываясь в его лицо.

Лунный свет выхватил крутые скулы Риана, подбородок, но сделал глубже тени под глазами, которые едва уловимо улыбались. Что в них? Ясмин стояла, чувствуя, как отчаяние снова маячит где-то близко. И так хотелось ощутить хоть немного тепла.

– Жизнь научила. И теперь не могу смотреть и чувствовать твою боль от всего этого, – прозвучало коротко, но отчего-то задело за живое. Не успела Ясмин отозваться, как Риан спросил: – Что ты думаешь теперь? Хотела победить его и ничего не вышло?

– Он признался, – проговорила она, – что я нужна