Ржевский. Том 2 - Семён Афанасьев

глаза и молниеносно сел на земле, опираясь на руки.

Словно и не был тяжело ранен. Видимо, Наджиб хороший целитель, ревниво подумала Шу.

Соученики блондина по-прежнему стояли в отдалении, не издавая ни звука. Однако и глаз с происходящего не сводили.

— Стоп. Как застыл с этим выражением лица, так и оставайся, — неуловимо изменившись, скомандовала менталистка опекуну. — Я тебе проблему недосказала. В группе учащихся появился мой коллега, четвёртый ранг, присоединился к школьникам в самом начале драки. Незаметно. Задачей своей имел подчистить следы после того, как тебя убьют.

— А как он мог всем мозги протереть, если ты на седьмом ранге говорила, что не справишься? — японка уловила нестыковку. — А он только четвёртый?

— Ему надо было защитников Ржевского обуздать, самых рьяных. Если бы они были, — хмуро пояснила Наджиб. — А у меня задача более широкого профиля обсуждалась. Принуждение к неделанию легче удаления памяти в два и пять в квадрате раз, если память удалять аккуратно, а не в растение превращать.

— А-а-а.

— Если надо два десятка овощей — только скажите, — подопечная напарника глядела, не мигая. — Будут. Только потом из страны чесать быстрее ветра, желательно порталами.

Шу коротко поклонилась, чтобы не извиняться словами.

— Дим, а чего ты замер? — вздохнула менталистка терпеливо. — Этот тип стоит за спинами твоих однокашников. Я его парализовала и взяла под контроль, поскольку все сейчас на нас пялятся и на него никто внимания не обращает. Но делать с ним что будем?

— Сама же сказала с таким выражением лица сидеть, — отмер Ржевский, возмутившись.

— М-да уж… — Наджиб с шумом выпустила воздух и удержалась от какой-то тирады, похоже, от ругательств. — Мой же ты буквалист, не имеющий проблем с эрекцией… Его держу крепко, но лишь пока на месте стоит. Транспортировать в таком состоянии не выйдет — контроль слетит, нехорошо получится. В голове у него интересного много; пообщаться бы вдумчиво в интимной обстановке. Мои дальнейшие действия?

Глава 24

— СТОП. ВСЁ ВЫБРОСИТЬ ИЗ ГОЛОВЫ, СЛУШАТЬ МЕНЯ! — Чуть придя в себя, понимаю, что бразды правления нужно срочно брать в свои руки.

Плодить трупы без необходимости я не хочу, есть причины и материального, и нематериального плана. Девчонки по молодости да по неопытности просто всех нюансов не понимают.

— Этого как-то можно спасти? — спрашиваю Мадину, указывая на ближайшего.

Который заливается кровью из-за откушенного языка.

Попутно лихорадочно ищу взглядом по сторонам, что бы использовать для интубации.

Наджиб отвечает быстро и на родном языке, видимо, в целях экономии времени:

— Вызвать местных целителей, срочно. Пока они бегут, перевернуть его мордой вниз — чтоб кровью не захлебнулся. Параллельно рану прижечь, — она колеблется, но договаривает. — Либо кое-какую фигню ему в крови повысить, с моей помощью кровь сама свернётся. Но нужен источник энергии, любой универсальный: я выложилась, когда тебя вытягивала.

Упс. Не для экономии времени она на речь Залива перешла, а чтоб не понял никто. Что спасла она меня и что я ей должен.

— Спасибо большое, — говорю искренне, делаю шаг вперёд и на автомате тянусь к ней руками, чтобы обнять в знак благодарности.

— РЖЕВСКИЙ, ДЕРЖИ СВОИ ОГЛОБЛИ ПРИ СЕБЕ! НЕ НАДО МЕНЯ ПРИ КАЖДОМУ УДОБНОМ СЛУЧАЕ ЗА ЖОПУ ХВАТАТЬ! — подопечная отскакивает быстрее, чем я приближаюсь. — ЛАДНО, ДОМА ЛАПАЛ, НО ТАМ ХОТЬ НЕ ВИДЕЛ НИКТО! ТЫ Ж МЕНЯ НА ВЕСЬ МИР ОПОЗОРИШЬ!

Вообще-то, лицо её сейчас как раз от всех скрыто вуалью — никто и не узнает. Однако что-то подсказывает, что вслух этого аргумента лучше не упоминать.

— Прости, я рефлекторно, — чёрт неловко получилось.

Мозги в последнем движении не участвовали, руки сами потянулись.

— ЩАС С НОСКА ПРЯМО ПО ТВОЕМУ РЕФЛЕКСУ ЗАРЯЖУ! — продолжает разоряться Наджиб. — БУДЕШЬ В ЖЕНСКОМ ХОРЕ ОСТАТОК ЖИЗНИ ПЕТЬ! ПОХОТЛИВОЕ ЖИВОТНОЕ!

— Источник энергии универсальный есть у кого на время? — поворачиваюсь к одноклассникам и перехожу на русский, чтобы пресечь неудобную коммуникацию с менталисткой.

Гробовое молчание.

— На время, — повторяю, — только здесь использовать. Помирает, — указываю на подбитого японкой по помидоркам. — Моя целитель может помочь, но свою энергию на него мы тратить не будем. Вопрос принципа. Ну?

— Точно для этого? — мымра Егорычева нехотя протягивает коробочку.

— Слово Ржевского. Стой рядом, сейчас вернём, как у него кровь свернётся. — Забираю кристалл из контейнера и перехожу на другой язык. — Мадина, оно?

— Дай сюда. Да, пойдёт.

Наджиб опять приземляется на колени и начинает устранять нетривиальные последствия удара Шу.

Одного она спасёт, но есть ещё второй. К счастью, сломанная трахея — не откушенный язык. Тут я, допустим, и сам великолепно знаю, что делать.

— У кого-то есть свирель? Дудочка? Какая угодно пустая трубка? Хотя бы соломинка, через которую в ночном клубе пьём, к-хм, ну допустим сок?!

Немотря на нерасполагающую обстановку из толпы раздаётся пара смешков.

— Свисток! — От одноклассников чья-то рука бросает в мою сторону небольшой предмет.

Ловлю, осматриваю. Полая изнутри деревянная трубочка с парой дырочек поверху.

Детская игрушка, как раз годится.

— Шу, дай свой нож на мгновение?! — устраиваюсь рядом с тем, кому она ногой в горло засветила.

Над плечом назад выбрасываю пустую ладонь.

— Держи. — Японка вкладывает мне в руку клинок, который носит под рукавом на левом предплечье (как ей кажется, незаметно).

Говорим на её языке, присутствующие снова отдыхают.

— Откуда ты про танто знаешь? — Норимацу заглядывает через плечо, интересуясь моими действиями.

— Почувствовал. Фамильная сталь? Передаётся из поколения в поколение?

— Да, обычно по мужской линии. Но в этот раз родилась я.

— Этим ножом до тебя многие владели и его очень серьёзный человек ковал. Такие предметы даже под одеждой выделяются, много кто может чувствовать.

Чистая правда, хотя и не вся. Ещё расовый бонус.

— Что ты делаешь?! — как только я заношу нож над горлом пострадавшего, соученики оживают.

— Сволочь!

— Отойди!

Руками, однако, меня никто не трогает, как и магией. Прогресс.

— У него отёк! — ногтем мизинца обозначаю для зрителей зону на горле. — Здесь. Трахея повреждена, воздух в лёгкие не поступает. Ещё полминуты так покорчится — и привет, шишечки в лесу.

Все замирают. Давно замечал: правда впечатляет сильнее прочего.

— Почему именно шишечки? — неуверенно подаёт голос осмелевшая Егорычева.

— А они на могилке хорошо смотрятся: какая-никакая, естественная эстетика. — Выдержав паузу, продолжаю. — Сейчас вот тут сделаем продольный надрез, — вместе с пояснением надсекаю хрящ, чтобы слова не расходились с делом. — Чтоб ещё пожил.

Хорошо, тип без сознания и работать не мешает.

Народ ойкает: японский нож вскрывает горло.

Грудь пострадавшего поднимается.

— О, пошёл кислород по трубам… Вот сюда вставляем ваш свисток, — говорю и исполняю. — Фиксируем трубкой разрез, чтоб он дышать