Меч Аллаха - Александр Щелоков

— А в аптеке есть фармацевт?

— Был такой.

— Где же он?

— Уважаемый, с тех пор как Узбекистан избавился от русского влияния и стал свободной страной, у нас изменилось все. Золотые руки и головы уехали в Россию и в Израиль.

— Вы говорите не по-современному. Русских сейчас принято ругать, в крайнем случае о них молчат.

— Простите, а кого я еще обвиняю? Только русских. Это они уехали от нас — и всем стало хуже.

В голосе узбека столь открыто звучала злая ирония, что Андрей не выдержал и спросил:

— Вы не боитесь так говорить?

— Непризнание правды — это ноги, на которых ходит ложь. Клевета как ветер раздувает огонь злобы и ненависти. А разве топором ненависти можно построить мосты дружбы и правды?

Андрей улыбнулся и решил ответить с такой же восточной витиеватостью, чтобы показать, насколько свободно может говорить по-узбекски не только на бытовые темы.

— Добрая мудрость ваших слов, уважаемый, заставила мое сердце наполниться признательностью. Я русский, и мне приятно услышать серьезные обвинения в наш адрес. К сожалению, так о нас говорят не все.

— Слова не всегда мысли людей. Многие повторяют, что им говорят другие. Но даже дурак в нужде отличит вкус халвы от вкуса перца.

— Значит, хороших врачей стало мало?

— Горько признавать это, но так. Правда, говорили, что русских заменят близкие по родству люди — турки.

— И где же они?

— Турки умные люди. Только дурак приедет бесплатно лечить нищих.

— Врач — профессия гуманная.

— Верно, однако даже гуманизм не бывает бесплатным. Чтобы лечить, нужны инструменты, лекарства, так? Инструменты и лекарства без денег не достанешь.

— Спасибо, вы объяснили мне все. Скажите, где я могу получить совет о том, какие лекарства нужно взять с собой в поездку?

— Здесь рядом живет врач Али Халиф. Достойный человек и добрый советчик. Обратитесь к нему. Выйдете из аптеки, свернете направо, и третий дом на этой же улице…

Али Халиф, пожилой седобородый мужчина с такими же седыми усиками, в белой чалме, покрывавшей круглую голову, походил на поэта Алишера Навои, каким его рисуют художники. Он протянул Андрею жесткую, как деревянная лопаточка, руку и задержал его ладонь в своей.

— Проходите в мехмахану, в гостевую комнату. Будем пить чай. Проходите. И расскажите, что вас привело ко мне.

— Право, неудобно, доктор. Я не хочу вас затруднять.

— О чем вы? Неожиданный гость от бога — худай кунак. Я очень рад вашему появлению…

Низко склонив голову, широким жестом доктор показал, куда идти.

— Меня зовут Халиф. К счастью, я не халиф на час, а на деле являюсь им уже много лет.

— А я Назаров. Андрей.

— Очень приятно. Очень.

Они прошли в комнату, уставленную книжными шкафами. Андрей сразу обратил внимание, что у большинства книг, теснившихся за стеклами, арабские заголовки.

— Садитесь, — хозяин предложил гостю место на ковре, где нужно сидеть, подогнув ноги. — Если вам неудобно, можно сесть за стол.

— Я азиат, — Андрей сообщил об этом с определенной гордостью. — Где сидеть, для меня не проблема.

Он бросил взгляд на стол, где лежали стопки книг, стояли микроскоп и сборка для химических опытов — штативы, колбы и пробирки, соединенные стеклянными трубками.

— Что вас привело ко мне, Андрей?

Они уселись на ковре друг напротив друга.

— Был в аптеке, и мне посоветовали обратиться к вам.

— К вашим услугам.

— Я хочу приобрести лекарства. Как говорят, впрок. Часть из них я знаю, они у меня записаны, — Андрей начал диктовать названия медикаментов.

— К этому мы вернемся чуть позже, — прервал его Халиф. — А сейчас будем пить чай. Аля! — Халиф поднял голос. — Будь добра, подай нам чай.

— Спасибо, не следует беспокоиться.

— Вы ведь назвали себя азиатом. А какой азиат позволит себе лишить хозяина удовольствия принять гостя? Так что, уважаемый, придется немного потерпеть. Мы посидим, поговорим, потом я приподниму перед вами занавес небольшой восточной сказки. Со злыми разбойниками и добрым джинном.

В комнату легко проскользнула женщина в восточном шелковом цветастом платье. Босыми ногами прошла по ковру и опустила на ковер перед Андреем металлический поднос, на котором стояли красный пузатый чайник в белый горошек и две такие же пиалушки, лежала горка винограда и разломанный на части шар граната, из которого выглядывали рубиновые ядра фруктового заряда.

Андрей вскинул на женщину глаза и остолбенел. Эту женщину он спасал от базарной давки.

— Познакомьтесь, Андрей. Это Альфия. Моя племянница.

— Мы в какой-то мере уже знакомы.

— Даже так? Тогда у вас будет время поговорить. А сейчас…

Аля, улыбнувшись Андрею, кивнула и также бесшумно, как вошла, удалилась.

Халиф разлил чай в пиалушки.

— Угощайтесь!

Андрей взял пиалу и отпил глоток. Чай был свежий, душистый, горячий.

Халиф посмотрел на гостя.

— Вы верите в бога, Андрей?

— Простите, нет. Обхожусь так.

— Следовательно, не верите в судьбу и не признаете ясновидения.

— Не верю.

— Тогда я постараюсь изменить ваши установки. Для начала скажу, чем вы собираетесь заняться в ближайшее время.

— Чем же?

— Готовитесь в экспедицию. Притом нелегкую.

Андрей пожал плечами:

— Это угадать нетрудно. Человек приходит к вам за лекарствами. По их набору можно догадаться, что он собирается забраться куда-нибудь подальше от цивилизации.

Халиф церемонно поклонился:

— Спасибо, что назвали бедлам, в котором мы здесь обитаем, цивилизацией. Это очень деликатно с вашей стороны. И еще свидетельствует о вашем чувстве юмора.

— Ну, если оно когда-нибудь было у меня вообще…

— Не скромничайте, не надо. Тем более что я сейчас опровергну ваш тезис о лекарствах. По числу упаковок панзинорма, хинина, маалокса нельзя угадать, что человек собирается делать. А я уверен, вы будете заниматься буровыми работами…

— Стоп, — сказал Андрей. — Мне такой разговор не нравится. Давайте не будем продолжать.

— Хорошо, всего один нейтральный вопрос. Вы окончили Губку — Московский институт нефти и газа?

— Точно, окончил.

— Вы знали профессора Купермана?

— Знал.

— И как он нравился вам, если честно?

— Если честно, то как студенту мог нравиться препод, который дерет с него шкуру?

— А он ее с вас драл?

— Еще как! Буквально снимал скальпы. Его за глаза так и звали Ирокез.

— Тем не менее Ирокез вам лично не поставил ни одного трояка. Или, как тогда у вас говорили, «ни одной тряпки». Верно? Во всяком случае, он в вашей зачетке оставил три пятерки и четверку. Разве не так?

Андрей внимательно посмотрел на Халифа:

— Прошло столько лет, откуда вам все это известно?

— Знаете, Андрей, в чем разница между шарлатаном-гадальщиком и разведчиком? Все очень просто. Я мог бы сейчас рассыпать перед вами карты и, указывая то на одну, то на другую, говорить: вам, Андрей Назаров, предстоит дальняя дорога, по пути будут ждать опасности, но вести к цели будет денежный интерес и обязательства, взятые перед казенным домом. Ну, и так далее. Это будет шарлатанством, потому что не карты рассказывают мне правду, а знания. Располагая точными знаниями, я могу перенести свое умение гадать на черные и белые бобы, на звезды… На что угодно…

— Значит, доктор, вы связаны с теми, на кого я собрался работать?

— Нет, я их знаю, но с ними не связан.

— Как же тогда вы узнали?

— Я человек, который проходит сквозь стены. Вы никогда не видели памятник Рихарду Зорге в Москве? Он изображен проходящим сквозь стену.

— Нет, не видел. Однако знаю, что Зорге был разведчиком.

— Я тоже.

Андрей засмеялся.

— Ладно вам дурачить меня.

— Я сказал правду.

— И на кого ж вы работаете?

— Вы слыхали такое название как «Моссад»?

— Вы же узбек, мусульманин…

— Нет, я еврей. Стопроцентный, хотя живу здесь почти всю жизнь.

— Все же вы меня разыгрываете…

— Должно быть, вас удивляет, почему я так открыто говорю с вами о вещах, о которых предпочтительней молчать. Ведь разведка очень деликатное дело. Очень. Вы согласны?

— Да, конечно.

— Вас интересует, почему?

— Конечно, если скажете.

— Все просто, Андрей. Вы, может быть, один из многих миллионов русских, с кем еврей, да еще разведчик, может говорить без боязни совершить непоправимую глупость. Я не стану нумеровать пункты, делающие вас человеком, к которому можно обратиться за помощью и получить поддержку. Поэтому, если интересно, я скажу, каким вижу вас в деталях и в целом.

— Мне интересно.

— Хорошо, я буду говорить. Очень важно для меня, что вы выросли и обрели характер здесь, на Востоке, в Азии. Русский в Рязани или Твери просто русский. Если кто-то по-пьяни в пивной или на улице пошлет его нахер, это может стать поводом для драки или как минимум перебранки, но никак не раздует межнационального конфликта. Потому что самый далекий посыл русского русским не задевает его сокровенных национальных чувств. Как вы сами говорите: «Хоть горшком назови, только в печку не ставь». Верно? А здесь, в Азии, признаетесь вы или нет, но вы всегда жили и живете с обнаженным национальным нервом. Если вас кто-то обзовет, то не потому, что вы сволочь, а только за то, что русский. Если быть объективным, то трудно подсчитать, сколько доброго русские сделали для узбеков, казахов, туркменов, киргизов. Современная медицина, собственные ученые, национальный театр, кино — все это от русских. Но надо быть лицемером, чтобы сказать, будто киргизы на своих отгонных пастбищах зачитываются Чингизом Айтматовым, который признан и восхваляем в России. А вот услыхать у себя за спиной шепот: «Откуда здесь эта недорезанная русская свинья?» от людей, которым вы не сделали зла, явление довольно обычное. Так?