Малец - Василий Каталкин

   Однако совершенно неожиданно для меня и Тропина произошло одно событие, которое заставило в корне изменить отношение к функции охранной структуры и форсировать создание группы личной охраны.

  ****

  В конце февраля, меня прямо на заводе отловили стрельцы:

  - Ты, штоли Васькой будешь? - Ухватил меня за рукав, заросший неопрятный мужик в кафтане стрельца.

  - И что? - Насторожился я.

  - С нами в кремль пойдешь, - выдал мне служивый, и хотя стрельцы никогда не опускались до объяснений, все-таки продолжил, - к боярину Алексею Федоровичу, видеть тебя желает.

  - А он чего, дураков никогда не видел?

  Стрелец только хмыкнул и легонько подтолкнул меня к выходу. Вот блин, как арестанта поведут, нет чтобы посыльного прислать, сам бы явился, а тут... А и ладно, с меня не убудет, а вот боярину Мельникову о своей репутации задуматься стоит, это надо же, за дурачком двух воинов прислать. Ради прикола, завел руки за спину, опустил голову и потопал со стрельцами через слободу в кремль. Когда меня завели во двор Мельникова, и потащили в холодную, дошло, что это уже далеко не шутки, но было уже поздно. Допрыгался.

  Естественно его сиятельство (или кто он там в будущем будет, пока здесь боярам ТЫчут, как и обычным людям) до разговоров с местным дурачком не опустился, а вот его приказчик ... Как только он раскрыл рот сразу стало понятно в чем проблема - банальный рэкет власть имущих. Однако. Ну что ж, чего-то подобного следовало ожидать и хочу сказать, что к этому, несмотря на весь свой цинизм готов не был, потому как не мог подумать, что кто-то может покуситься на производство находящееся в самом начале пути. А вот поди ж ты. Я-то считал, что просто так меня теперь без хрена не сожрешь, да и монастырские тоже свое слово сказать должны были, но видимо промолчали, или я чего-то не понимаю. Хотя все может быть, и возможно придется идти по жесткому сценарию - отправлять желающих поживиться на халяву в страну вечной охоты. Там же я и узнал, что Асата сидит здесь же в яме, а вот это уже полный кобзец, надо выбираться всеми возможными способами иначе будет очень плохо.

  Дурака включил на полную катушку, сам скользнул в сон и оставил Ваську за себя отдуваться, а что еще делать?

  ****

  Боярин Мельников вечером выслушивал своего приказчика Матвея и морщился, на вид такое простое дело оказалось вовсе не простым. Некий кузнец, живущий в слободе, неожиданно разбогател и поставил железоделательный завод. Вроде бы какое ему, боярину, до этого дело? Ан нет, дело есть, потому как свои дела у Мельникова шли отвратно, вот и требовалось их быстренько поправить с помощью дохода от заводика, а бывшего владельца можно и в поруб надолго законопатить.

  - Так от чего такие сложности? - Недовольно рыкнул боярин на приказчика.

  - Дык я и говорю, что сам этот кузнец только над делом хозяин, - принялся объяснять приказчик, - а так, за что не возьмись, все другим принадлежит, и все в доле.

  - Ну так и забери дело, пусть этот кузнец и продолжает работать.

  - Так он тогда приказчиком при заводе должен стать.

  - Пусть и станет, - махнул рукой Мельников, - а будет ерепениться батогов отведает.

  Приказчик поежился:

  - Тут ведь вот какое дело, Алексей Федорович, кузнец этот хоть и из простых будет, но за ним казаки стоят и слободка, а пасынок его, Васька, с купцом Гандыбой дела ведет.

  - Это малец-то дела ведет? - Усмехнулся боярин. - Видимо, совсем плохи дела у купца.

  - По тому, что нам известно, с осени, что Васька на купца работал, Гандыба все поставки смолы и скипидара один закрыл, и цены на этот товар установил для других разорительные. А недавно в Нерчинске четыре воза фарфора китайского прикупил, и дальше в Москву повезет, это от других купцов ведомо стало

  - Ох ты ж! - Брови Мельникова выгнулись в удивлении. - За фарфор-то немалых денег стребуют.

  - Так что есть деньга у Купца, и с Васькой он не просто так якшается. И сам пасынок у кузнеца монастырским подрядился поставлять поташ за цену меньше чем в приказе. Поэтому монастырь от поставок поташа Федорова отказался еще в прошлом месяце.

  - А и пусть его, - махнул рукой боярин, - делай что хочешь, но чтобы на этой неделе Грыжа полностью доход от завода под нас забрал. И пусть купцы пробуют Перфильеву жаловаться.

  Выйдя от Мельникова приказчик поторопился в холодную. Не снимая шапки, не май месяц, уселся на лавку и строго посмотрел на местного дурачка привязанного за руки к крюку в стене. Однако вся его напускная строгость оказалась бесполезна, малец даже головы не повернул, он уткнулся лбом в стену и закрыл глаза. Дурак он дурак и есть, другие бы уже о пощаде молили, а этот стоит себе только лбом стену подпирает. Матвей вздохнул: вот чего теперь делать? Ведь знает все малец, и понимает тоже все прекрасно, но Ваньку продолжает валять, даже кнут ему не указ, вон три багровых полосы на рубахе отметились, а он будто и не замечает. И вот ведь какое дело, ежели помрет малец, приказчика душегубом объявят, а тот факт, что замучил убогого, вообще в глазах общества смертный грех. Ладно, пора отпускать дурака, ничего с него не возьмешь, только лишних косых взглядов от общества получишь. Нужно приниматься за кузнеца, хоть и видно, что тот упертый, а все одно никуда не денется, не хватит кнута, на дыбе согласие выбить можно. Хотя тут тоже нужно осторожней, уж больно хлипкий этот кузнец, чуть что и Богу душу отдаст, тогда уже самому придется кнута от благодетеля отведать по полной.

  Матвей молча отвязал мальца, сунул в затекшие руки его короткую шубейку, вывел за ворота и попытался затрещиной скинуть того в снег, однако Васька как-то умудрился извернуться и мало того, что не получил по затылку, так и еще в шубу влез. Ни угроз, ни сожалений, как это всегда бывало с другими, сразу включил ноги и исчез в темноте.

  Приказчику только и оставалось хмыкнуть и почесать затылок под шапкой, вот ведь ловкач.

  - Богдан, - крикнул он в темноту, запирая ворота, - давай кузнеца, поди хорошо подумал уже.

  Через пять минут перед ним предстал тщедушный мужичок, трясущийся от холода, казалось, что этот будет на все согласный, лишь бы попасть в тепло. Однако такое впечатление было обманчивым, и в этом приказчик имел возможность скоро убедиться, вроде уж в чем душа теплится, а кремень, ни за что не шел на предлагаемые условия. Промучившись с ним до полночи, Матвей решил перенести 'беседу' на утро, пусть еще посидит, подумает, а поутру, если согласие не даст на дыбу пойдет, косточки размять.

  Спровадив подопечного Богдану, приказчик повернул к дому, в этот день он знатно потрудился, пора и отдохнуть, но подняться на крыльцо он не успел, откуда-то сбоку к нему метнулась тень, и что-то острое впилось в горло. Удивительно, боль хоть и чувствовалась, но не затопила все сознание, Матвей инстинктивно вскинул руки и вцепился в палку, до него сразу дошло, что это вовсе не палка, а древко копья.

  - Алексей Федорович, кормилец ты наш, беда приключилась! - Будила боярина жена, - Просыпайся скорей.

  - А? Что? Что случилось? - Отряхивая остатки сна, Мельников непонимающе уставился на свою супружницу.

  - Беда, говорю, приключилась, Матвея нашего приказчика во дворе побили, и сторожей Степку и Богдана тоже жизни лишили.

  - Как это? - Вскинулся боярин. - Кто посмел?

  - Да кто ж его знает? Девки поднялись на хозяйство, а у крыльца Матвей в луже крови, побежали до сторожей, а те тоже смерть приняли.

  - Поднимай дворовых.

  - Да встали уже все, - доложила супруга, - ждут, чего ты решишь. Посылать кого в разбойный приказ?

  - Пусть бегут, да не медлят. - Мельников вскочил с постели и принялся самостоятельно натягивать порты. - Ох, ты ж, как же они татей пропустили-то? Надобно бы проверить, не пропало ли чего.

  Кое-как одевшись, боярин вывалился во двор, который уже вовсю освещался факелами:

  - Где Матвей? - И не дожидаясь ответа шагнул с крыльца в сторону толпы у соседнего дома.

  Но дойти до своего приказчика ему не удалось, короткий свист оборвался глухим звуком удара, и все с ужасом увидели торчащую прямо из пробитого лба хозяина жизни древко стрелы.

  Появившиеся служивые приказа, до самого рассвета пытались найти лучника, но никого не нашли, даже следов на ближайших крышах сараев не обнаружили, снег везде оказался не тронутым, стрела появилась будто из ниоткуда. Потом вытащили из ямы посаженного туда по приказу боярина кузнеца, мужик там конечно промерз, но не сильно, потому как при нем был и теплый собственный армяк и шапка. Наличие теплой одежды у сидельца вызвало определенные подозрения у приказчиков, но предъявить ему было нечего, о его вине никто, ничего не ведал, да и по смертоубийству он ничего сказать не мог, увидеть что-либо из ямы довольно сложно. Пришлось отпустить домой.