Бронзовый топор - Владимир Головин

Самый большой волк вдруг прыгнул вперед, на сугроб, под которым укрылись юноши, и стал разгребать снег. Двое других, не спуская горящих глаз со входа в нору, дружно и тоскливо завыли.

Мизинец и Птенец Куропатки в ужасе поползли в глубь норы и выставили вперед себя копья. Лобастая голова просунулась в узкий лаз, заслонила слабый свет вечера. Два копья ударили в сторону светящихся зеленых точек.

Тоскливый, полный боли визг был им ответом, и в нору вновь заглянули звезды.

Волк, который был на сугробе, продолжал разгребать снег, и уже совсем близко отчетливо слышалось его хриплое дыхание и царапанье когтей.

— Стереги вход! — прошептал Мизинец и навалился всем телом на древко своего копья. Древко сломалось. Теперь в руках Мизинца оказалось укороченное копье, и его не трудно было повернуть в нужную сторону в узкой и тесной норе. Он сел на корточки и поднял копье острием вверх.

На головы посыпался снег, и, не дожидаясь, пока рухнет свод норы, Мизинец что было сил ткнул копьем вверх.

Тонкое древко задрожало в его руках, но он не выпустил его, а резко повернул и рванул назад. Зверь с распоротым брюхом скатился по откосу и в судорогах забился у самого входа.

Проворно, на четвереньках юноши поползли из норы. Последний из оставшихся в живых волк пятился назад, приседая на задние лапы, готовился к прыжку.

Птенец Куропатки, не поднимаясь с колен, метнул в него копье. Оно застряло у волка в боку, и он впился в древко зубами. Мизинец шагнул вперед и плашмя тяжелым наконечником своего сломанного копья ударил зверя по голове. Волк упал, и долго вздрагивало его тело, а лапы скребли снег, и черная пена из оскаленной пасти текла на снег.

Разгоряченные победой, обрадованные и в то же время испуганные, молодые люди долго стояли над убитыми зверями. Потом, взявшись за руки и делая короткие шаги, они трижды обошли вокруг волков, поочередно вскрикивая:

— Мы сильные! Мы первыми никого не трогали! Мы убили хозяев зимней тундры! Мы очень сильные, потому что победили самых сильных.

Такую песню велел им петь обычай их народа. А когда взошло солнце, юноши выбили у самого большого волка белые острые клыки и, привязав их к поясам ремешками, снова тронулись в путь.

Дни проходили за днями, а они все шли и шли через хребты и глубокие долины. Кожаные чулки на ногах износились — из дыр торчали клочья сухой травы, ветви деревьев изорвали меховые рубахи. Но самое главное — от ночевок в снегу отсырела и потому совсем не грела одежда. Ее негде было просушить. Молодые люди мечтали об огне и добыче. Взятое в дорогу мясо кончилось, и они жевали кусочки шкуры от своих дорожных сумок. От них же они отрезали лоскутки для того, чтобы залатать одежду.

Путь был таким долгим, что Мизинец и Птенец Куропатки видели, как небо родило луну, а ночь съела ее, отгрызая по кусочку.

От голода кружилась голова. За всю дорогу им не попался ни одни зверь. Только следы лосей чаще стали пересекать им путь и уходили в сторону, за перевалы. Порой из русел замерзших ручьев поднимались стайки белых куропаток — горянок, но взлетали они так далеко, что камни, брошенные юношами, не причиняли им вреда.

Однажды, пересекая широкую долину безымянной реки, юноши совсем близко увидели Длиннозубых зверей. Их было два — самец и самка. Громадные, в рыжей шерсти, свисающей клочьями с провалившихся боков и широких спин, они медленно брели по низкому речному берегу, опустив головы со страшными клыками и загребая толстыми, как старые деревья, ногами снег. За ними оставалась широкая изрытая тропа — похоже было, что прошли не два зверя, а целое оленье стадо.

Горы мяса были рядом, но юноши равнодушно смотрели на зверей, так как знали, что им никогда не одолеть их. Это не под силу ни им, ни кому другому из людей. Копье не пробьет толстую шкуру Длиннозубого зверя.

— Большие, — сказал Птенец Куропатки.

— Сильные, — отозвался Мизинец, не замедляя шага и не останавливаясь.

— Потому они ни на кого не нападают и никого не боятся. Мизинец вытер капли пота, выступившие на лбу от слабости, и сказал:

— Евражка говорил, что его прадед помнил то время, когда целые стада Длиннозубых зверей бродили по земле. Их путь повторял путь оленей — осенью они уходили в густые леса, а потом вместе с весной возвращались в тундру, к берегам Великого Холодного моря. Тогда люди жили большими племенами и охотились на Длиннозубых зверей. Но с каждым годом их становилось все меньше. Зимы сделались длиннее, и солнце позже стало будить травы и деревья от сна. Длиннозубые звери начали уходить в Страну Мертвых. Ты видел — в обрывах рек торчат их клыки. Там они отдыхают, чтобы потом снова вернуться в леса и тундру.

— В них столько вкусного мяса, — сглотнув голодную слюну, сказал Птенец Куропатки.

— Да. Но наши люди никогда не охотились на них. Это мне тоже рассказывал Евражка. Только изредка, когда удавалось встретить ослабевшего зверя, его добивали, нападая целым родом. Про такое пели песни. Бывало, добрые духи посылали мертвых Длиннозубых зверей, и тогда в стойбище устраивался большой праздник.

Юноши совсем близко подошли к животным.

— Давай хорошо посмотрим на них, — предложил Птенец Куропатки.

Мизинец согласно кивнул.

Звери передвигались медленно, поедая торчащие из-под снега кустики березы и ивы. Слышны были их тяжелое дыхание и хруст веток на зубах.

— Из одной такой шкуры можно сделать жилище для всего нашего рода, — восхищенно сказал Мизинец.

— В нем было бы тепло, и никакой ветер не смог бы выстудить его.

— Мы научимся убивать их, — прошептал Мизинец, — и тогда наступит теплая и сытая жизнь. — Глаза его сузились, а крылья носа затрепетали от вожделения.

Длиннозубый зверь — самец — поднял вдруг голову, посмотрел на людей маленькими, глубоко спрятанными глазами и, задрав к небу старые, все в трещинах, темные клыки, печально затрубил. Звук его голоса убежал к краям долины и вернулся назад еще более печальный и тоскливый.

— Он разговаривает с нами, — сказал Птенец Куропатки, медленно отступая назад. — Ему, наверное, тоже голодно. Сколько надо съесть за день веток, чтобы не болело брюхо!

— Придет время, и мы убьем его, — думая о своем, упрямо сказал Мизинец. — Зачем бегать по лесу за маленьким оленем, если сразу можно добыть целую гору мяса?

— Ты говоришь правильные слова. Люди скажут тебе спасибо. Радость и лень приходят к людям, когда желудки их полны. Тебя назовут Великим охотником. А сейчас пойдем быстрее. Вдруг Длиннозубый зверь поймет твои слова, и тогда он рассердится.

День заканчивался. Солнце сделало тучи у края земли багровыми, и небо горело, словно от большого костра.

— Сегодня придет ветер. Большой ветер и большой снег, — сказал Птенец Куропатки.

— Зачем ты так говоришь? — сердито крикнул Мизинец и зашагал к краю долины. Он сам видел тучи и думал про то, что скоро налетит пурга и им придется долго отсиживаться в снежной норе, а мяса нет ни кусочка.

Ночью действительно пришла пурга. Снег так быстро бежал по сугробу, в котором Мизинец и Птенец Куропатки выкопали себе нору, что порой им казалось — холодное море шумит и плещется совсем рядом. Тесно прижавшись друг к другу, они старались заснуть. Юноши знали один закон: когда метет пурга, все живое прячется и засыпает, когда нечего есть — надо меньше двигаться, а значит, лучше всего спать. Пургу не прогонишь и не пригрозишь ей копьем. Это злые духи и души умерших злых людей пришли на землю, чтобы повеселиться. Надо лежать тихо, чтобы они не узнали, где ты, и не договорились украсть твою душу.

Однажды, проснувшись и послушав, как воет пурга, Птенец Куропатки растолкал Мизинца.

— Натяни на голову рубаху, иначе душа твоя может улететь. Ты слышишь, как поют злые духи?

Мизинец не ответил, но последовал совету товарища. Люди Края Лесов считали, что душа человека живет в голове. И потому лучше всего было не рисковать.

Вновь засыпая, Мизинец пробормотал:

— Придет время, и я все равно убью Длиннозубого зверя. Будет много мяса и теплое просторное жилище…

Друг не ответил. Сон увел его за собой и, наверное, кормил его оленями, сделанными из тумана, и красными лососями, сделанными из зари. Сон всегда дает человеку то, о чем он сильно думает, и даже может обмануть пустой желудок.

Пять раз сменялись длинная ночь и короткий день. Не переставая выла пурга, скребла сугроб холодными когтистыми лапами. Крупные капли падали сверху на головы юношей, а стены норы покрылись тонкой корочкой льда. Одежда сделалась тяжелой и влажной и совсем не грела. Пришло время смерти.

Мизинец и Птенец Куропатки знали об этом, но были спокойными, потому что ничто не совершается на земле без воли духов. Великий Ворон — заступник и хранитель рода — покинул их, и некому было отвести беду.