Василий Шуйский - Вячеслав Козляков

Тем временем царь Василий Иванович решил устроить свои дела. В январе 1608 года он переехал в новый дворец в Кремле. Сохранилось известие о праздничном столе «у государя новоселья в хоромех», куда были позваны бояре князь Никита Романович Трубецкой, Михаил Борисович Шеин, князь Владимир Тимофеевич Долгорукий, Андрей Александрович Нагой и другие члены Государева двора[291]. Царь не только справил новоселье, но и задумался о продолжении династии. К этому его подталкивали со всех сторон, видя на престоле немолодого царя, не имевшего потомства. Мотивы царской свадьбы не были тайной даже для иностранцев. Исаак Масса писал в «Кратком известии о Московии»: «В Москве вельможи настойчиво советовали царю избрать себе супругу. Они полагали, что народ будет больше бояться [царя] и вернее служить ему, если он женится и будет иметь наследников»[292].

Брак с княжной Ростовской

По меркам Московского государства возраст царя Василия — 55 лет — считался более чем преклонным. Чуть меньше прожили другие цари — Иван Грозный и Борис Годунов. Женитьба, к которой царь Василий Иванович действительно не слишком стремился и на которую согласился только из соображений династической целесообразности, происходила после долгого вдовства, а затем и прямого запрета царя Бориса, опасавшегося увидеть в новом поколении князей Шуйских претендентов на престол, что могло создать угрозу правлению его сына. Уже царь Дмитрий, по сообщению Жака Маржерета, хотел нарушить этот тяжелый и незаслуженный запрет, наложенный на старшего князя Шуйского, но произошел переворот и вчерашний жених превратился из боярина в царя. Затем необходимость борьбы с врагами, в том числе личное участие в походе под Тулу, на долгое время отодвинули вопросы о других государственных и династических интересах.

В то время вокруг царя Василия Шуйского стал складываться преданный круг, условно говоря, «молодого двора». Позднее, в 1610 году, властям Речи Посполитой будет представлен список «ушников, которые Московское государство в разоренье и в смуту приводили при царе Восилье, и с ним советовали». Эти люди не будут торопиться присягать ни королевичу Владиславу, ни королю Сигизмунду III, поэтому польско-литовская сторона считала их своими врагами, так же как и их покровителя, царя Василия Шуйского. Рассматривая этот список, можно обратить внимание на то, что самыми последовательными сторонниками царя Василия Шуйского были в основном очень молодые люди — вчерашние рынды и стольники, успевшие отличиться в сражениях с Иваном Болотниковым. Именно такую карьеру сделали первые в списке «ушников» бояре князь Иван Семенович Куракин (он сначала пострадал при Лжедмитрии I, а потом получил в возмещение земли погибшего вместе с самозванцем Петра Федоровича Басманова), князь Борис Михайлович Лыков, окольничий князь Данила Иванович Мезецкий.

Царской избранницей стала княжна Екатерина Петровна Буйносова-Ростовская, дочь белгородского воеводы, убитого в самом начале царствования Василия Шуйского. Во дворце, следуя обычной традиции менять имена царских невест, она стала царицей Марией Петровной. Свадьба произошла 17 января 1608 года[293]. Согласно сохранившемуся «Чину» бракосочетания, торжества продолжались три дня. Царя окружали его ближайшие родственники: младший брат князь Иван Иванович Шуйский был «в отцово место», а жена князя Дмитрия Ивановича Шуйского — княгиня Екатерина — «в материно место». Кажется, ко времени свадьбы царя Василия Ивановича положение брата князя Дмитрия пошатнулось, во всяком случае, отсутствие его имени в свадебном разряде выглядит труднообъяснимым. Следующий по значению чин тысяцкого был доверен боярину князю Федору Ивановичу Мстиславскому. В царских дружках «были з государевы стороны» боярин князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский и окольничий Иван Федорович Крюк-Колычев. Если добавить сюда бывшего «в поезду з государем» боярина Ивана Никитича Юрьева, то окажется, что на самых первых ролях в свадебном пиру оказались недавние воеводы тульского похода. Участвовали в церемонии и остальные бояре, «которые были на Москве, да дворян человек с 70». Сама свадьба праздновалась, видимо, в очень узком кругу (в «Чине» встречаются еще имена бояр князя Ивана Васильевича Голицына «в поезду з государем» и князя Ивана Михайловича Воротынского, бывшего у «государева аргамака», «сидячих бояр» князя Ивана Большого Никитича Одоевского и князя Михаила Самсоновича Туренина). Никто из членов упомянутого выше «молодого двора» царя в «Чине» царской свадьбы почему-то не упомянут.

Карьера князей Ростовских сразу же пошла вверх. «Дядя царицын», князь Василий Иванович Буйносов-Ростовский, «говорил от боярина от князя Ивана Ивановича Шуйского, что время ему государю итти к своему государеву делу». «У государыниных саней» распоряжался царицын боярин князь Василий Михайлович Лобанов-Ростовский. Снова, как и во времена Бориса Годунова, при дворе появился царский шурин. Пока что князь Иван Петрович Буйносов-Ростовский скромно сидел «у кушанья»[294], но уже скоро он войдет в самый ближний царский круг.

Торжества проходили в Кремле по обычному образцу царских свадеб: «А как время поспело государеву выходу, и государь вышел, наредясь шуба на соболех, бархат зол от. Заметав полы, в златокованом поясе; пошел в Золотую полату, сел на государьском месте, и тысяцкому, и дружкам, и бояром, и всему поезду велел сести. А государыню посадили на чертожном месте в Грановитой палате». Затем все участники церемонии отправились из Золотой в Грановитую к ожидающей их «нареченной» царице. Как и было положено, «государьской путь» кропил на всех переходах царский духовник благовещенский протопоп Кондратий, «а идучи говорил безпрестани: „О Тебе радуетца“». Венчание царя Василия Шуйского и царицы Марии Петровны проходило в Успенском соборе. Все три дня шли пиры в Золотой палате, царь на радостях «жаловал бояр вины красными». В последний день «были потехи до стола и после стола».

Вольно или невольно эту свадьбу должны были сравнивать с тем, как всего полтора года назад в Успенском соборе венчалась с самозванцем Марина Мнишек. И, пожалуй, сравнение было не в пользу царя Василия Ивановича. У нового царя не имелось никакого блеска и замысловатости, отсутствовали иноземные гости, музыка и танцы. Даже само зимнее время свадьбы старика царя Василия Шуйского выглядело контрастом майскому веселью молодого царя Дмитрия. Фоном свадьбы царя Василия Шуйского оказались не прекращавшиеся за кремлевскими стенами казни его врагов. Царя упрекали в том, что он не проявил милосердия и его свадьба «была ознаменована только великими бедствиями и скорбями людей, которых, как это видели, каждый день топили»[295].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});