Манипуляция продолжается. Стратегия разрухи - Сергей Кара-Мурза

13 октября 2008 г. В. В. Путин заявил: «Многие наши предприятия кредитовались за рубежом. Сейчас этот механизм практически не работает. А сроки исполнения обязательств по погашению задолженности наступают. Мы должны предложить нашим компаниям альтернативные – внутренние – источники рефинансирования ранее полученных иностранных займов. И тем самым защитить активы российских предприятий от распродажи по явно заниженным ценам».

20 ноября 2008 года В. В. Путин добавил: «Сегодня нам необходимо решать вопрос кредитования отечественных компаний и предприятий – практически полностью за счет собственных финансовых ресурсов. Все возможности для этого есть. Национальные сбережения в России находятся на достаточно высоком уровне. Отечественная экономика генерирует большой объем доходов».

Разумная мысль. Но почему она возникла только «сегодня»? К тому же она полностью противоречит установке Правительства на стерилизацию российских денег в иностранных банках. Надо же объяснить, почему Правительство в течение нескольких лет побуждало «наши предприятия» делать долги за рубежом[39].

Вспомним, как министр Г. Греф объяснял, почему деньги надо хранить за границей и не вкладывать в российскую экономику: «Стабилизационный фонд нужно инвестировать вне пределов страны для того, чтобы сохранить макроэкономическую стабильность внутри страны. Как это ни парадоксально, инвестируя туда, мы больше на этом зарабатываем. Не в страну!» Надо же как-то объяснить это странное положение. Экономическая политика превратилась в театр абсурда – Россию заставили спекулировать деньгами вместо восстановления своего производства.

Вот еще одна высказанная В. В. Путиным установка: «Финансовый и экономический мировой кризис нам в известной степени даже немного помогает. Почему? Потому что заставляет нас действовать более рационально, заставляет нас применять новые технологии, заставляет оптимизировать производство, повышать качество персонала, заниматься переподготовкой кадров».

Видимо, это ирония, ибо и без всякого кризиса правительство обязано «действовать рационально, оптимизировать производство и пр.». А вот кризис – это чрезвычайный период, когда эти постоянные обязанности отходят на второй план ради спасения структур страны. Для этого приходится принимать решения, неоптимальные в стабильный период, как это часто бывает в обыденной жизни – во время пожара поведение резко меняется.

В. В. Путин говорит, какая нам удача привалила с девальвацией рубля, к которой вынудил кризис: «Текущий курс национальной валюты, безусловно, улучшает конкурентные позиции российских производителей как на внешнем, так и, что особенно важно, на внутреннем рынке. Многие из вас это хорошо знают. Когда я посещал некоторые предприятия, говорил с рабочими, с руководителями, с менеджментом, так прямо и говорили: три дня назад курс изменился, мы можем решать нормально наши вопросы, можем реализовывать свою продукцию на внешнем рынке и на внутреннем».

Да, рабочие у нас умеют с начальством разговаривать. Но если так, почему правительство не провело «плавную девальвацию» давно? Зачем оно пять лет стимулировало внешние заимствования, держало высокий курс рубля и тем подавляло отечественное производство? Оно нарочно вредило России или не догадывалось, как хорошо иметь слабый рубль?

В Отчете Правительства перед Госдумой за 2008 г. было сказано: «Построено 2300 (км) автомобильных дорог; завершен ключевой этап реформирования электроэнергетики, и обращаю ваше внимание, переход к новому устройству энергетического хозяйства прошел без единого сбоя».

Очень странно, что рядовой (и весьма небольшой) ввод в действие автомобильных дорог упоминается в одной фразе с сообщением о «завершении ключевого этапа реформирования электроэнергетики». Почему? Ведь реформа РАО ЕЭС – глубокое изменение не только в экономике, но и во всем жизнеустройстве России. Можно было ожидать, что правительство сообщит, какой благотворный эффект оказывает на хозяйство России реформа РАО ЕЭС, если уж ключевой этап завершен. Что улучшилось и что ухудшилось[40]? Неясно, например, кто отвечает теперь за содержание магистральных теплосетей, которых никто не хотел взять на свой баланс при расчленении РАО ЕЭС. И почему, вопреки утверждениям Чубайса, что реформа РАО ЕЭС приведет к снижению тарифов на электроэнергию в три раза, они повысились на треть?

Информация о завершении приоритетных национальных проектов давалась в таких формулировках: «В сфере образования выполнены практически все задачи нацпроекта».

Это совершенно формальная фраза, а по сути обществу надо знать, что реально улучшилось «в сфере образования». Каковы индикаторы и критерии улучшений? Российские школьники стали лучше решать задачи и понимать учебные тексты? Изменилась трудовая мотивация выпускников средних школ? Критерии оценки неадекватны, но на это правительство не обращает внимания.

Рассмотрим теперь ряд утверждений, сделанных в Отчете Правительства перед Государственной думой – в 2010 году. Доклады делал В. В. Путин, но Отчеты готовились в экономическом и социальном блоках правительства и дают хороший материал для понимания особенностей той методологической системы, в которой работают министерства. Хотя по смыслу многие утверждения двух докладов дополняют друг друга, мы ради простоты рассмотрим последний Отчет (апрель 2010 г.).

Прежде всего, бросается в глаза, что Отчет наполнен выражениями и понятиями, которые создают неопределенность в принципиально важных утверждениях. Перечислим часть из них для примера.

«В 2009 году сокращение российского ВВП было рекордным – 7,9 процента». Что значит «рекордный», по сравнению с какими странами или периодами? Если речь идет о периоде реформ экономики Российской Федерации, то в 1992 г. сокращение российского ВВП составило 14 %.

«Мы встретили кризис, имея за плечами почти 10 лет экономического роста». Что понимается под «экономическим ростом»? После 2000 г. происходило оживление омертвленных в 90-е годы производственных мощностей. Средства для этого были получены не благодаря «росту», т. е. расширенному воспроизводству материально-технической и кадровой базы народного хозяйства, а вследствие конъюнктурного фактора мирового рынка. Параллельно с этим «ростом» происходила, на некоторых направлениях даже с ускорением, деградация основных фондов (например, ЖКХ, сельского хозяйства, ряда ключевых отраслей) и «человеческого капитала» (структуры и качества трудовых ресурсов).

Называть рост объема производства за счет загрузки простаивающих мощностей – методологическая ошибка, характерная для всей доктрины реформ. Это – пример подмены понятия фонд (запас, stock) понятием поток (fux). Экономический рост – это расширенное воспроизводство основных фондов, шире – экономического потенциала[41].

Далее в Отчете говорится: «Сам характер российской экономики принципиально изменился. Если не принципиально, то существенным образом изменился». При этом не определен смысл понятия «характер российской экономики». По сравнению со второй половиной 90-х годов не изменились следующие важные черты этого «характера»:

– структура ВВП (сырьевая направленность экономики);

– инерционные массивные тенденции износа основных фондов и трудовых ресурсов;

– социальная система хозяйства (распределение собственности и доходов);

– структура технологических укладов и система научно-технического обеспечения экономики;

– воспроизводство потребностей населения, из-под которого в 90-е годы «выскользнула национальная почва» (Маркс);

– степень зависимости от состояния дел в «метрополии» мирового капитализма, что и показал кризис 2008–2009 гг.

Что же изменилось такого, чтобы говорить от изменении характера российской экономики?

Следующая фраза из Отчета: «Мы предотвратили разрушение реального сектора и финансовой системы. И главное – не допустили падения реальных доходов населения». Из чего видно, что России грозило «разрушение реального сектора и финансовой системы»? В каких странах произошло такое разрушение? Каков точный смысл, параметры и индикаторы того явления, о предотвращении которого говорит в своем Отчете правительство? Применяя такие неопределенные понятия, можно сказать, что и правительство Гайдара «предотвратило разрушение реального сектора и финансовой системы». Но тогда само утверждение теряет смысл.

Что касается финансовой системы, то в 2009 г. банки не только не сократили выдачу кредитов физическим лицам, но даже увеличили ее в той же пропорции, что и в предыдущие годы (рис. 22). Разве стала бы это делать система «на грани разрушения»? Разве банкиры выбрасывались из окон небоскребов, как в годы Великой депрессии?