Загадки последнего сфинкса - Наталья Солнцева

Чтобы скрыть свою первую любовь – или назло надменной девчонке, – Маслов решил поухаживать за Раечкой, тоже танцовщицей из ансамбля: росточком пониже и характером попроще. Он задурил ей голову и так заигрался, что сам поверил в новое увлечение. Годы пролетели, как один миг. Раечка стала его невестой, женой…

«Игорь еще тогда портил мне жизнь! – осознал Маслов. – Не будь его, я бы не женился на Раисе, не впал в депрессию, избежал бы творческого кризиса. Я бы нашел женщину достойную, которая стала бы моей музой, вдохновляла бы меня! – думал он, прогоняя мысли о втором неудачном браке. – Я погрузился в бытовые неурядицы, в семейные дрязги, а он тем временем, не обремененный заботами, писал картину за картиной, оттачивал мастерство, дерзал, покорял вершины. Из-за него я ничего не добился, обрек себя на прозябание. Он перешел мне дорогу, по сути, в самом детстве, на корню подрубил меня, помешал моему росту, изуродовал. Из-за него я не стал тем, кем должен был стать. Из-за него…»

Это бесконечное обвинительное заключение утомило Маслова, он вспомнил, что завтра станет свидетелем очередного триумфа своего недруга, что тот поручил ему произнести по сему поводу речь, – и заскрипел зубами. Почему он не отказался? Почему не послал Домнина к черту? К дьяволу?

Я вынужден распродавать коллекцию отца, расставаться с дорогими моему сердцу вещами, семейными реликвиями, а Игорь с жиру бесится. Снимает на ночь элитный клуб, чтобы показать публике написанную им картину. Подумаешь, событие! На столах будет обильное угощение: шампанское, устрицы, икра, ананасы, жареные куропатки. Женщины придут в умопомрачительных туалетах и приведут богатых мужчин, которые привыкли не считать денег. Все эти нувориши, ни черта не смыслящие в искусстве, будут аплодировать, восхищенно вздыхать и кричать «Браво!». И над всем этим великолепием огней, музыки, вин, яств, женской красоты и мужской щедрости будет царить вышедшая не из пены морской, как Афродита, а из-под кисти господина Домнина блудница, роскошная куртизанка, воплощение соблазна и греховной любви…

Маслов говорил сам с собой. При всем затаенном негодовании он не мог не признать, что есть в полотнах Игоря некая магия, черная или белая – не ему судить.

Он опять представил себе мастерскую художника, обрамленную бронзовыми завитками багета картину, стоящую в тишине и темноте, наполненной ее колдовскими вибрациями, и задрожал от вожделения. О, как бы он хотел причинить Игорю такую же боль, какую испытывал сам! Пусть попробует, каково это, когда отбирают самое дорогое…

Много лет назад они с Домниным, оба студенты, стояли на набережной Невы и любовались каменными сфинксами.

– «Его лицо прекрасно, а рот несет печать изящества», – произнес Феофан, повторяя слова арабского путешественника о Сфинксе из Гизы. – Хотел бы я побывать в Египте и посмотреть на этого исполина! Древние считали Сфинкса живым существом, которому боги повелели следить за порядком. Когда поведение людей переходит границы дозволенного, он спрыгивает с пьедестала и удаляется в Ливийскую пустыню…

– Зачем? – спросил Домнин.

– Зарывается там в песок. Я бы на его месте поднимал песчаную бурю!

Они заговорили о скульпторе, который высек из скалы гигантскую статую.

– Я не верю, что Большой Сфинкс создан рукой человека, – твердил Маслов. – Он слишком велик.

– Имеешь в виду размеры?

– Конечно, нет. Египтяне называют его Шепес Анкх — Живой Образ.

Недавно Феофан вспомнил о том разговоре, сделал гипсового сфинкса и послал Игорю, но художник, видимо, не понял намека…

Потом, выбирая на продажу из собранных отцом произведений живописи копию Кнопфа, Маслов остановился на «Ласках». Художники эпохи модерна нередко прибегали к изображению сфинкса, открывая в этом мифическом персонаже символ другого мира , существующего бок о бок с миром людей…

Глава 29

Первые дни марта почти ничем не отличаются от зимних. То же можно сказать и о ночах. Морозец и мелкий снежок, ветер, хруст под ногами, безлюдные улицы, стылый свет фонарей, огни вывесок и витрин. Холод пробирается за воротник, щиплет щеки.

Астра и Матвей замерзли, стоя в темноте подворотни.

– Что мы здесь делаем? – сердился он, потирая уши. – Кого-то ждем?

– Возможно, нам повезет, и мы увидим что-то интересное.

– Как бы не так!

Астра не сводила глаз с заветной двери.

– Там кто-то есть? – спросила она у Матвея. – Как думаешь?

– По-моему, никого. Окна закрыты жалюзи, да и время позднее. Нормальные люди давно разошлись по домам спать.

– Где ты видел нормальных людей? – хихикнула она.

По улице, отбрасывая на снег черную тень, скользнула фигура в надвинутой на лицо шапочке. Астра затаила дыхание и вцепилась Матвею в руку. Человек прошел мимо, приостановился. Блеснул огонек – одинокий прохожий прикуривал сигарету. Через минуту он свернул, и его шаги стихли в глубине переулка.

– Долго мы здесь торчать будем? Пока не превратимся в ледяные статуи?

В ответ на слова Карелина на улице показались двое пьяных – тот, который крепче держался на ногах, вел второго домой.

– Где ты живешь-то? – донеслось до наблюдателей. – Д-давай… ищи…

Заблудившийся любитель спиртного затянул песню. Отголоски его вокала еще долго раздавались из снежного мрака.

– Одни забулдыги бродят… – ворчал Матвей. – Их мы, что ли, караулим?

Астра не на шутку замерзла: ног она уже не ощущала, губы свело. Ожидание явно затягивалось. Может, она ошиблась, и никто сюда не придет?

– Ты взял свои железки? – шепотом спросила она.

– Взял, но…

Матвей хотел сказать, что действия, на которые она его толкает, называются «незаконным проникновением в чужое помещение», однако Астра потянула его за рукав, и он молча пошел за ней. Хруп-хруп… Эхо их шагов ударялось о стены старых домов, много раз перестраивавшихся. Фундаменты здесь закладывались, наверное, еще в восемнадцатом веке.

– Сигнализации нет, – объяснила Астра, показывая ему дверь с большой металлической ручкой. – И замки самые обычные.

– Странная беспечность…

– Не все люди панически боятся воров. К тому же сигнализация не панацея, это я тебе как дочь богатых родителей говорю. Кому надо, тот и бронированную дверь откроет, и сейф… и все, что угодно.

Матвей приметил на соседнем доме камеру наружного слежения, но здесь, за углом, ее обзору мешал большой каменный выступ.

– Все равно странно, – упрямо повторил он, оглянулся по сторонам и полез в карман за отмычками.

Эту науку он постиг еще в юности, когда отец брал его с собой на тренировки по выживанию в экстремальных обстоятельствах.

– Мужчина должен уметь любой замок открыть подручными средствами, – учил своих питомцев Карелин-старший. – В жизни всякое случается. Может дверь захлопнуться, а в квартире маленькие дети остались или суп на плите варится. Может замок заклинить… Можно ключи потерять.

– А можно в чужую квартиру попасть, где деньги лежат! – сострил кто-то из подростков.

– Любое умение человек либо во благо использует, либо во вред. Медицина тоже учит не только как вылечить, но и как убить. Добро и зло – близнецы. Все зависит от мотива. И помните: злое дело на себя беду навлекает, доброе – вознаграждается.

«Не все в нашем существовании так однозначно, – думал Матвей, поворачивая отмычку. – Что я сейчас делаю? Благо творю или преступление?» Он слышал сзади горячее и частое дыхание Астры, она подгоняла его:

– Скорей, кто-то идет, кажется…

Тревога оказалась ложной. Они скрылись за дверью, очутились в глухой плотной темноте, внешние звуки как отрезало: остались только дыхание старых стен, шорохи и слабое потрескивание рассыхающегося дерева.

– Что это шуршит?

– Мыши! – нарочно припугнул свою спутницу Карелин. – Или тараканы.

– Зря стараешься, – усмехнулась она. – Я боюсь исключительно змей и скорпионов.

Он посветил фонариком и нашел выключатель.

– Черт, не работает. Лампочка перегорела, наверное. Что мы здесь забыли вообще?

– Ты запер дверь?

– Она захлопывается. Замки давно пора выбросить. Не нравится мне эта легкость, с которой мы сюда попали. Кто-то будто нарочно…

– Тсс-с…

Они замерли, прислушиваясь. Где-то в недрах помещения раздался тихий шелест.

– А вдруг нас поджидают? – прошептал Матвей.

– Кто?

– Сфинкс! Сидит и точит отравленные когти.

– Хватит. Идем спрячемся. Если до пяти утра ничего не произойдет, отправимся восвояси ни с чем.

– Главное, чтобы нас тут милиция не застукала.

– Смотри, накликаешь!

Деревянные половицы отзывались скрипучими стонами на каждый шаг непрошеных гостей. Пользуясь слабым лучиком фонаря, они пробрались в укромное место, устроились поудобнее и затаились.

– Даже если включить свет, нас не увидят, – обнадежила Астра и зевнула. – Только не усни.