Мечта для пса из породы хранителей - Ольга Станиславовна Назарова

тебя время трачу, когда уже три минуты могу разговаривать с моей мечтой! Кот, который говорит по-русски. Да ещё, небось, и других животных понимает? Ты же и переводить можешь?

– Можу, то есть могу, – признался Рыжик. – Вот Урс на меня постоянно ворчит и говоряет, что я болтушка!

– Ну, ему позволительно. Он у нас серьёзный и взрослый!

– Да какой же он взирослый, есели Аечка его всиго на два года младше, а ей восемнадцать?

Алёна в ужасе оглянулась на Урса. – Сколько?

Рыжик выслушал раздраженное собачье фырканье в свой адрес и пояснил, переводя речь Урса:

– Ты не бойся. Хранители живут так же, как и люди. Он молодооой ещё совисем, хотя ворчает как стаааарый, ой, а теперь ещё и ругаиться, что мне хвостик откусякаит! – Рыжик ловко подобрал хвост и полез на Алёнины плечи. На всякий случай.

Прошло немало времени, пока Алёна хотя бы для начала не наговорилась со своими животными.

– Алёнушка, они уже наши и с нами, а вот кое-кто хорошо бы находился подальше и от нас и от детей! – вдруг припомнила Матильда. – Я о Свете-мозгожорке! Как ты думаешь, а не продолжить ли нам содержательное общение с этой особой? В исключительно немирных целях… А то, прямо, руки и когти чешутся!

– А у людёв тоже когити чешаются? – обрадовался наивный Рыжик. – А ты говорял, что мине за кресло попадёт! – укорил он Урса.

Глава 29. Поиск фобий аналитика

Лёха после важного разговора шел в школу в приподнятом настроении. – Планы – это вещь хорошая, даже отличная. Но вот только когда ещё получится эту гадюку анализаторную к нам домой заполучить? – уточнил он сам у себя, и сам себе ответил: – Не скоро! И что она народ изводить будет всё это время? Нет, это хорошо, конечно, что Алёна маме Илюхи Гаврюшкина позвонила и успокоила. Но остальных-то она будет продолжать доставать, назначила же это… повторное тестирование. И чем ей наши прошлые рисунки не понравились? У самой, видать, одни комплексы!

На случай тестирования с ним побеседовала Матильда Романовна. Лично.

– Милый, мы тут с Мариночкой подумали и решили, что в следующий этап Алёну лучше пока не посвящать. Она нервничает, а ей вредно. Поэтому, делаем так…

Матильда показала Лёхе фото на экране смартфона, объяснила, что к чему, перекинула ему, а потом ещё кое-что на ухо пошептала.

– Ба! Ты – просто класс!

– Ну так… – фыркнула Матильда. – Знай наших!

Лёха успел многое. Практически все одноклассники были предупреждены и научены, что именно и как надо отвечать психологине. Да и картинка, которую она велела нарисовать, была у всех практически идентична. Не сложно же срисовать со смартфона!

Светлана Ивановна Моторова пришла в учительскую и опасливо покосилась на рисунки. В прошлый раз она возмущалась и орала так, что учительница биологии, осмотрев изображенное на рисунках, пожала плечами и заявила, что дети, видимо, готовятся к изучению репродуктивной системы человека, и в таких случаях визжать не рекомендуется.

– Ну, начнём! – на первом рисунке была изображена идиллическая картинка. Абсолютная безмятежность и отсутствие проблемных моментов Светлану удивило. – Надо же, прямо как из учебника по психологии. Ну, по крайней мере, не эта… репродуктивная система.

Второй рисунок был очень похож на первый. Светлана перевернула следующий, и дальше, дальше…

– Они что? Издеваются? – высокий и пронзительный голос запросто перекрыл негромкие голоса учителей.

– Что? Опять биологические объекты изобразили? – хмуро уточнил физрук. Он подозревал, что этой особе не хватает физической нагрузки. Ну, хоть бега трусцой… – Глядишь, и дурь повытряслась бы… – размышлял он.

– Нет! Хуже!

– Ещё хуже? – удивилась биолог. Подошла полюбопытствовать. – Ну, не знаю, что вам не нравится на этот раз. Я уж думала, они детализировали, так сказать, развили тему. А тут всё так невинненько.

– Да они же нарисовали полное отсутствие проблем! Тут просто психологический штиль. У всего класса! И почему-то на всех рисунках проставлен вчерашний день. Нет, у вас всё-таки ненормальные дети!

Учителя понимающе переглянулись. Их состояние на вчерашний день тоже можно было описать фразой «психологический штиль», так оживляюще на них подействовало отсутствие в школе этой самой Моторовой. Так это ещё при учете визита проверяющих из Департамента, которые никак не могли понять, почему у учителей на лицах такое благостное выражение.

– Это какой класс? – живо поинтересовалась химичка Инна Сергеевна, и подумала, что, пожалуй, сегодня совершенно зубодробительную самостоятельную устраивать этим деткам не будет. В качестве морального поощрения.

А на следующей перемене Светлана Ивановна пережила настоящий стресс. Шла она по коридору, морщась от противных детских голосов, невольно напоминающих её вчерашнюю необъяснимую слуховую галлюцинацию, раздавала направо и налево замечания, и вдруг услышала:

– Тёть, а чито это вы так кирчиииите? – тот самый мерзкий, тонкий детский голосок, который вчера чуть было не лишил её всегдашней уверенности. Светлана резко остановилась и медленно повернулась, никого подозрительного не увидела. То есть школьников вокруг множество, но все уже постарше, чем тот, кто мог говорить таким голосом.

Лёха, проскочил мимо, опустив голову, и смылся на лестницу. – Хорошо пошло! – кивнул он сам себе.

Светлана собралась с мыслями. С трудом убедила себя, что просто тембр голоса какого-то ребенка был похож на её вчерашний кошмар и отправилась беседовать с одним очень-очень невезучим пареньком из восьмого класса. Её сразу насторожил очень показательный симптом – обкусанные ногти. Она была уверена в том, что не ошиблась в диагнозе и вызвала мальчишку исключительно для того, чтобы в этом убедиться.

– Невротическое расстройство с очевидным аутоагрессивным поведением! Вон, как исподлобья косится. Я вас всех насквозь вижу, словно вы стеклянные! – она гордо шла по коридору, а за ней обреченно плёлся мальчишка. Как вдруг его остановил Лёха, пошептал что-то на ухо и кивнул в спину психологине. Жертва Моторовой просияла!

– Да ты чё?

– Тихо ты! Не спугни! И понял, да? – Лёха исчез за поворотом, и обернувшаяся Светлана ничего странного не увидела.

– Итак! Опиши мне свои фобии! – приказным тоном потребовала она у несчастного паренька.

– Нет у меня фобий, – тот подозрительно воззрился на вредную тётку, с надеждой ожидая обещанную помощь.

– Тёть, а тёть, а чито ж ты такая вирееднаяя? – раздался в кабинете психолога славный детский голосок.

Светлана замерла.

– Что ты сейчас сказал? – подозрительно покосилась она на анализируемого мальчишку.

– Нет у меня фобий! – уже гораздо увереннее заявил тот.

– Так не бывает!

– Тёть, а тёть? – Светлана кинулась к окну, распахнула его, но никого из детей поблизости не было. Крошечный диктофон, оставленный Лёхой под оконным отливом, она, разумеется, увидеть не могла.

– Где он? – Моторова резко повернулась к мальчишке. – Где этот мелкий гадёныш?

– Кккакой гадёныш? – парень подозревал, конечно, что у этой тётки крыша не просто едет, а прямо-таки с подпрыгом, но чтоб так…

– Тот, который сейчас говорил!

– Никто ничего не говорил! – мальчишка внезапно ощутил, что день-то прекрасен!

– Что ты врёшь? Сейчас тут говорил мальчишка. И вчера говорил мальчишка! Я же