Сосредоточение России. Битва за русский мир - Наталия Нарочницкая

– Как вы оцениваете роль конференции в Лейпциге? Поможет ли она в борьбе за защиту традиционных христианских ценностей?

– Я считаю, что этот форум – мобилизация, как сказал редактор журнала «Ирген Эглессер», молчаливого большинства, которое пока еще в сомнениях, стоит ли выражать свое мнение, как донести его до власти и добиться того, чтобы оно учитывалось, а не игнорировалось. И думаю, что это совершенно новый этап в борьбе идей в Европе, потому что за всеми революциями всегда стояла борьба идей, серьезная идеологическая дискуссия. И будет очень грустно, если эта дискуссия будет табуирована в Европе. Все-таки Европа для нас, постсоветских интеллектуалов, всегда служила примером. И я неслучайно горько пошутила, что никогда не думала, что русская будет защищать свободу слова и прессы в Европе.

– Вместе с тем, для того чтобы акцептировать альтернативную точку зрения, нужно что-то поменять и в менталитете людей.

– Да, и это серьезно. В «Апокалипсисе» есть такой термин «теплохладное», то есть не горячее и не холодное отношение, а такое равнодушное, нейтральное отношение ко всем категориям, которые в течение всей человеческой культуры разделяла грань между добром и злом. Потому что если нет разницы между грехом и добродетелью, добром и злом, нет ценностей, за которые стоит отдавать жизнь, – это конец. Это философия конца истории. И люди на уровне интуиции это понимают, но не могут пока сформулировать и высказать это.

«Ошибкой США является стремление навязывать свои ценности другим странам».

Те смельчаки – к примеру, сотрудники журнала Compact, – которые начинают объединять людей и формулировать, высказывать все эти мысли вслух, делают большое дело.

Александр Соркин, радио «Голос России», 24.11.2013

Запад против Запада. Цензура, мультикультурализм и их противники

– Толерантность – это, прежде всего, культура. Если вам не нравятся идеология или взгляды человека, вы не идете громить его квартиру и не начинаете драться, но это не значит, что вы не отстаиваете свою позицию, что вы просто равнодушны. Будь так, не могли бы существовать ни вера, ни что-либо еще из того, что мы считаем ценностью.

Но современное понимание толерантности основано на постмодернистском тезисе, в соответствии с которым вы равнодушно должны относиться и к греху, и к добродетели. Этот тезис сегодня превращен в этическую матрицу современной европейской жизни. Я против толерантности, интерпретированной в таком ключе.

Если же толерантность понимается как элемент культуры поведения – смирение перед тем, что есть другие взгляды и спокойная неагрессивная полемика с ними – тогда я не имею против нее ничего против.

– То есть на Ваш взгляд, стоило бы существенным образом переопределить понятие толерантности?

– Конечно. Прежде, чем что-то обсуждать, нужно определиться с терминами – как в науке: должно быть ясно, что мы понимаем под тем или иным выражением. Сейчас под толерантностью на западе понимается пресловутый постмодернистский тезис, вытекающий из полного равнодушия к проблемам добра и зла, греха и добродетели, красоты и уродства – из гибельного смешения всего и вся. Для православных именно из этого рождается Князь тьмы. В третьей главе Откровения – в Наставлении Лаодикийской церкви – есть фраза: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих».

– Наблюдая изнутри европейского контекста, можете ли Вы зафиксировать какие-то тренды, противостоящие тому кругу явлений, которые ассоциируют с концепцией толерантности?

– Конечно. Сейчас в связи с тем, что особенно сильно обнажился этот натиск постмодернизма на традиционные ценности, произошла определенная мобилизация консервативных воззрений, защитников традиции. Это совершенно очевидно для Франции, настолько, что в этой части меняется даже отношение к России. Несмотря на истерику прессы, все консерваторы сейчас стали очень лояльно относиться к России, потому что для них она государство, на уровне парламента и президента открыто защищающее традиционные ценности. Сейчас обнажилась та борьба, которая ранее представляла собой «невидимую брань», потом стала видимой, но при достаточно пассивном и недоуменном отношении консерваторов к происходящему, а сейчас всё – произошла мобилизация. Во Франции я это ощущаю очень остро. Все больше людей заявляют о неприятии толерантности и мультикультурализма открыто. Постмодернисты оказались даже в каком-то смысле маргинализированы.

– Можно ли утверждать, что в данной ситуации Россия становится своего рода оплотом европейских ценностей?

– Абсолютно верно. Хоть это и звучит парадоксально для наших воинствующих западников. Никакой дилеммы «России и Европы» сейчас нет, сейчас есть дилемма консервативной, традиционалистской – в лучшем смысле этого слова, а не в смысле какой-то архаики – Европы, и Европы постмодернистской. И здесь Россия вместе с консервативной Европой против Европы постмодернистской. Это совершенно четко прослеживается.

Tass-analytics.com, 23.04.2014

«Никогда не думала, что буду в самой Европе защищать её же демократические ценности»

О событиях прошедшего года рассказывает общественный деятель, доктор исторических наук Наталия Алексеевна Нарочницкая.

– Наталия Алексеевна, уходящий год запомнится многими событиями, как в российской, так и в международной жизни. События вокруг Сирии, Украины… Не затерялась в этом ряду и необычайная политическая активность, массовые демонстрации по поводу законов об однополых браках. Возглавляемый вами Институт демократии и сотрудничества (ИДС) активно откликался на все эти события, проводил круглые столы, участвовал в организации конференций в стенах парламента Франции, в европейской штаб-квартире ООН в Женеве… Насколько слышен в европейских столицах ваш голос?

– Институт демократии и сотрудничества оказался на самой раскаленной грани общемировой дискуссии. Мир, христианская цивилизация встречают новый 2014 год крайним политическим и нравственным напряжением. Горит Ближний Восток, грозя залить кровью не только регион, но и мир с его «толерантностью», там остро стоит вопрос о судьбе христиан и самого христианства. На глазах капитулирует, сдается перед натиском «прогресса» Европа, родившая исполинскую культуру, пронизанную нравственным нервом, бьющимся в треугольнике: свобода воли, соблазны зла и завет Добра… На этом фоне Евросоюз, закрыв глаза на системный кризис собственной либеральной идеологии в политике, экономике, финансах и ценностях, предпринимает очередной «Дранг нах Остен»…

Институт откликается на весь широчайший спектр самых животрепещущих тем – от Сирии до традиционных ценностей в контексте идеологии прав человека. И определенные успехи есть. Нас заметили, постоянно приглашают на телеканал «Франс-24» на часовые дебаты. Не хочу обольщаться, но вот еще год назад была я с визитом у внешнеполитического советника президента Франции, и он хорошо осведомлен о нашей работе.

Институт действует уже 5 лет, и открываются перспективы уже тесного взаимодействия гражданского общества России и Франции, тем более что появились те поля, где много можно сделать вместе, и есть взаимная заинтересованность друг в друге.

Поступает всё больше приглашений участвовать в качестве партнёров в различных конференциях или форумах, организованных другими общественными, политическими движениями (мы в партийных не участвуем, естественно). И это серьёзные мероприятия. Получается у нас и организация конференций по актуальным темам в стенах парламента Франции – Национального собрания. А для этого нужно политическое спонсорство депутата. И поскольку мы всегда имеем поддержку кого-либо из депутатов, хотя не имели давних знакомств и личных связей, – это говорит о том, что нас уважают, нас знают и готовы сотрудничать.

Вот, например, мы с партнерами провели конференцию «Геополитика Кавказа». Это вам не бесконечные маргинальные встречи, которые какой-нибудь «Хьюман Райтс Вотч» устраивает, привозя «деятелей» типа Закаева, которые – и это уже понимают на Западе – не отражают никакой кавказской реальности. Мы привезли из академического сообщества самого Северного Кавказа ректора и профессора из двух университетов, которые так блестяще выступили, что я преисполнялась гордостью за свою страну. Они цитировали и Тойнби, и Соловьёва, и западных исследователей, т. е. продемонстрировали широту мышления, панорамный взгляд. Не было ни политического доктринёрства, ни верноподданнических реверансов в адрес официальной политики Москвы. Это были настоящие академические выступления. На конференции выступали ведущие кавказоведы Франции, эксперты из других европейских стран, присутствовало несколько послов.