Мемуары матери Сталина. 13 женщин Джугашвили - Игорь Оболенский

Это ли не варварство? Вот вам и великий Сталин.

Рассуждать о «величии» Сталина с грузинами мне приходилось не раз. Помню, я оказался за столом в компании увенчанных званиями и народной любовью грузинских ученых и писателей. И задал вопрос, кого они считают самым великим грузином в мире - за всю историю своей страны.

Ответы были различны - Шота Руставели, царица Тамара, Илья Чавчавадзе, Нико Пиросмани. Имя Сталина не назвал никто. Оно прозвучало из моих уст: «Если бы самым великим грузином был Руставели, мы жили бы в другом мире. Разве не Сталин самый великий и известный в мире грузин?»

На меня ополчился весь стол. Однако в завершении трапезы едва ли не половина из присутствующих на ней подошла ко мне и тихо призналась: «Пожалуй, вы правы. Только не говорите об этом моей жене/ соседу/ другу/ знакомому».

Что же такое с нами происходит, если мы, зная обо всем, что случилось в роковые для миллионов 30-40-50-е, все равно считаем Сталина самым великим грузином?

Под «нами» имею в виду все национальности - не только главного героя этой книги и ее автора. Мне рассказывали, как несколько лет назад в Грузию приехали представители Дома Романовых, не стану уточнять, кто именно, ибо история была передана практически из первых уст.

Тамадой был назначен известный грузинский политик, которого то и дело подзуживали произнести тост за Сталина. Мужчина, надо отдать ему должное, отказался. Однако когда он предоставил слово для завершающего тоста гостям, великая княгиня - к удовольствию большинства присутствующих - вдруг предложила выпить за Сталина. Потому что даже в восприятии членов Царского Дома, он является императором, ибо значительно увеличил земли бывшей российской империи.

И в заключении еще одна история, которую мне поведали на родине Сталина. Это готовый сюжет для художественного рассказ, но только все, что в нем будет изложено - правда.

Нина Н. родилась и всю жизнь прожила в Батуми. В школу пошла в 1952 году. Всем первоклашкам учителя говорили, что если они станут хорошо учиться, их отправят в Москву. А там, в Кремле, дедушка Сталин самых лучших возьмет на руки.

Нина сразу представила, как убеленный сединой вождь (у ее дедушки были точно такие же усы, как у Сталина) именно на нее обратит свое внимание, она увидит - близко-близко - его родное лицо, а еще сможет дотронуться до пуговиц на его кителе: блестящих, в которых наверняка отражается солнце, голубое небо и белые облака, плывущие над Кремлем.

5 марта 1953 года занятия в школе отменили. По радио объявили, что «скончался Сталин». Нина тогда не знала, что означает это слово, а потому не понимала, отчего так грустят и даже плачут взрослые. Потом, уже на улице, она услышала слова соседки о том, что вождь и учитель «умер».

Это слово Нина знала - на прошлой неделе у нее как раз умерла морская свинка. И мама объяснила, что больше Нина свою любимицу не увидит.

Получается, и Сталина больше нет. А значит, никто не возьмет ее на руки и она уже никогда не увидит отражение голубого неба в золотых пуговицах на мундире генералиссимуса.

Но грустно Нине не было. Потому что теперь она могла громко сказать о том, что на самом деле больше всех на свете любит не товарища Сталина, как ее учили в школе.

А своего дедушку, у которого были такие же усы, даже лучше, и который поднимал ее на руках каждый день вне зависимости от того, какие оценки она принесла из школы.

Глава 7. Большой треугольник

Сталин все грузинское из себя старался вытравить. Говорил только на русском, правда, даже в конце жизни почему-то с сильным акцентом. И обращал внимание только на русских красавиц - все последние увлечения вождя своей внешностью походили на персонажей русских народных сказаний.

Вера Давыдова

Ее называли одной из лучших исполнительниц партии Любаши в «Царской невесте» Римского-Корсакова, Кармен и Аиды в одноименных оперных шлягерах Бизе и Верди.

Больше двадцати лет - и каких: с 1932 по 1956 - Вера Давыдова была самой яркой звездой Большого театра.

Именно в те годы на сцене Большого блистали Галина Уланова, Ольга Лепешинская, Мария Максакова, Иван Козловский, Сергей Лемешев. Бывший Императорский театр находился под личной опекой «красного императора» Иосифа Сталина, несколько раз в неделю приезжавшего в театр послушать любимых артистов.

Он вообще был меломаном и любил петь сам. Это началось еще с семинарии, вспоминал его друг С. Гогличидзе:

«В Горийском духовном училище разрешили ввести часы светского пения, и это надо приписать инициативе Coco. Помню, как-то раз, по окончании спевки, Coco обратился ко мне с вопросом, почему рядом с нами, в городском училище, наряду с церковными, поют и светские песни, а нам не разрешают.

После некоторого раздумья я ответил, что наша школа - духовное училище, поэтому мы должны хорошо знать церковное пение, для городского же училища это необязательно.

- Я думаю, - возразил Coco, - что и мы ничего не потеряем, если хоть иногда будем исполнять народные песни. Попросим, может быть, разрешат.

Спустя некоторое время из Тбилиси для производства ревизии в училище приехал преподаватель духовной семинарии. Результатами ревизии он остался доволен.

Очень понравился ему наш хор, в особенности сольное исполнение Coco. Последний воспользовался этим и шепнул мне, чтобы я поговорил с ревизором о введении в училище светского пения. Я передал ревизору о нашем общем желании, причем и Coco принял участие в этой беседе.

Ревизор предложил нам подать соответствующее заявление в правление училища и обещал, что поддержит наше ходатайство перед экзархом. Мы так и сделали. Через некоторое время от экзарха было получено разрешение исполнять светские песни и выделить особые часы для занятий учеников гимнастикой. После этого в стенах училища часто можно было слышать грузинские народные песни, исполняемые хором под руководством Coco: «Чаухтет да чаухтет Бараташвилса», «Курдгели чамоцанцалда», «Вай шен чемо тетро бато», и другие».

Избранные солисты Большого удостаивались всевозможных благ и регалий. Вера Давыдова была в их числе -трижды лауреат Сталинской премии, депутат Верховного Совета, народная артистка России.

О том, что в те годы представляло собой искусство в Советском Союзе, в своей книге «Возвращение в СССР» писал Андре Жид:

«Понимаете ли, - объяснял мне X., - это совсем не то, чего хотела публика; совсем не то, что нам сегодня нужно. Недавно он создал балет, очень яркий, и его хорошо приняли. («Он» - это Шостакович, о котором некоторые говорили мне с таким восхищением, с каким обычно говорят о гениях.) Но как вы хотите, чтобы народ отнесся к опере, из которой он не может напеть ни одной арии, выходя из театра? (Куда хватил! И вместе с тем X., сам художник, высокообразованный человек, говорил до сих пор со мной вполне разумно.) Нам нужны нынче произведения, которые могут быть понятны каждому. Если сам Шостакович этого не понимает, то ему это дадут почувствовать, перестанут слушать его музыку».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});