Искуси меня (СИ) - Дэй Каролина

Но я ничего ей не ответила, лишь улыбнулась сквозь слезы, завидев в ответ ее легкую улыбку и спокойствие в глазах. В таких родных и любимых глазах, так похожих на мои. Красивых и больших. Которые почему-то постепенно теряли тот отголосок света, присутствовавший еще пару минут назад, а ее легкая улыбка исчезла. Погасла. Как и родное тепло, которого я больше не чувствовала.

Потому что мама больше не сжимала мою руку…

Не сразу услышала резкий сигнал на аппарате, не сразу ощутила возню вокруг себя. Очнулась только в тот момент, когда прибежали врачи и попросили меня немедленно выйти. Они толкали, старались привести меня в чувства, только я не реагировала ни на кого из них, продолжая сидеть на своем месте. Им пришлось резко отодвинуть стул от кровати, чтобы попытаться спасти маме жизнь, чтобы продлить ее хотя бы на пару дней, месяцев. Лет. Только вряд ли вернуть ее к жизни. Да, я могу верить, молиться Богу, перевернуть весь мир, лишь бы мамино сердце застучало вновь. Но это иллюзия. Ложь. Оно больше не застучит, мама больше не посмотрит на меня любящим взглядом, не даст совет, не поможет разобраться в себе. Все это в прошлом.

И сейчас самый близкий мне человек ушел в прошлое…

– Время смерти 5:12, – произнес кто-то из врачей холодным голосом, больше похожим на машинный. Будто маму сейчас спасал робот, а не человек.

Ее отключили от аппарата, сняли с рук какие-то трубки, иголки и прочую медицинскую ерунду, а каталку с телом увезли прочь из палаты. Я так и осталась сидеть на стуле, смотря в одну точку, не в силах осознать произошедшее, не в силах принять текущие обстоятельства.

Ее больше нет…

Проходит минута. Вторая. Уборщица начала свою работу, избавляя помещение от признаков смерти еще одного пациента. Она попыталась прогнать меня отсюда, что-то вереща на английском, но, не получив на собственные слова никакого ответа, молча вышла. А я все плакала. Не сдерживала поток слез. Все вокруг казалось расплывчатым и блеклым. Весь мир поблек без нее. Без мамы…

Ее больше нет…

Я не заметила, как в палату вошел отец, как практически впервые в жизни (да, такие моменты можно пересчитать на пальцах одной руки) обнял меня сзади и что-то шептал. Но я не слышала ничего, только чувствовала, как мое плечо увлажняется, причем не от моих эмоций. Он тоже плакал. Скорбел вместе со мной. Это наше общее горе. На двоих. Мы оба только что потеряли самого близкого человека на свете, но если у отца есть еще жена и трое детей, включая меня, то я осталась абсолютно одна. Хотя нет, я говорила маме, что у меня есть близкий человек. Ник. Наверное, я не совсем одинока, только вот в душе ощущения казались мне иными. Незаполненными. Абсолютно пустыми.

– Я всегда любил твою маму, – внезапно начал отец, не разжимая наших объятий. До этого он столько раз пытался достучаться до моего сознания, преодолевая преграду в виде потока слез, и, видимо, настал момент, когда мы духовно оказались гораздо ближе, чем когда-либо. – Когда я женился, Наталья была уже на пятом месяце. Я чувствовал себя самым счастливым человеком на Земле. Ты даже не представляешь, что такое быть счастливым и ни в чем не нуждаться. Но после рождения сына и спустя еще какое-то время все изменилось. Начались проблемы с женой, малыш страдал из-за наших недомолвок, а я чувствовал, что мне чего-то не хватало, – так много слов и так мало смысла. Точнее он один. Я много раз слышала, как женатые мужчины оправдываются подобным способом перед своими женщинами, и сейчас складывалось ощущение, что отец пытался изменить мое мнение о нем. Но получится ли? – И тут я встретил Ирину, которая подарила мне лучшие годы в этой жизни. Если бы не жена и двое детей, я бы сделал твою маму счастливой.

На странность, я слушала его внимательно. Каждое слово. Удивительно, что я вообще слушала его объяснения. Раньше никогда в этом не нуждалась, стараясь не вмешиваться в отношения родителей, но, видимо, отца эмоционально прорвало так же, как и меня. Ему это нужно, а я просто не мешала ему выпускать наружу свои переживания и воспоминания о маме.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Она была для меня всем, но после твоего появления все изменилось. Она не хотела меня больше видеть, разорвала нашу связь, хоть мы порой и поддавались своим слабостям. Видимо, обнародование нашего романа ей не особо понравилось, – в его голосе слышалась горечь и некая доля сожаления, в то время как до меня доходило осознание холодности наших отношений. Непростых и далеких от родственных. Долгие годы я порой задавалась вопросом нашей отдаленности друг от друга, но так и не находила нужного ответа. Теперь же он пришел сам, без каких-либо второстепенных объяснений.

– Ты поэтому меня не любишь и игнорируешь всеми способами?

– Это очень сложно, Лика, – ответил он спустя десять секунд, которые показались мне вечностью. – Ты ни в чем не виновата, правда, но я не могу заставить свое подсознание поверить в это. Для меня ты такой же ребенок, как и другие, всегда им была. Сейчас ты не перестаешь быть моей дочерью и единственной, кто остался у меня от Иры, – всплакнул. Я чувствовала новую порцию жидкости, которая впиталась в мою блузку. Я не видела его лица, однако явно чувствовала нашу близость, которой никогда не существовало. Ту связь отца и дочери, которую мы никогда не пытались поймать или восстановить из пепла.

Черты, которые бы связывали мое родство с ним…

Нас с мамой всегда связывала внешняя идентичность и внутреннее сходство. Порой я даже не понимала, что именно унаследовала от отца, считая его чужим. Только теперь, спустя двадцать три года жизни осознала одно-единственное отличие, которое лишь частично имеет однотипность с мамой. Зависимость от любимого человека. Если мама смогла побороть ее, разорвать мосты и оставаться хладнокровной, то отец так и остался нуждающимся в любви своей женщины. Зависимым. Как и я сейчас была зависима от мужчины, которого любила. От Ника.

Я ничего не ответила, лишь, повернувшись лицом к отцу, заплакала на его плече, стараясь найти в его объятьях поддержку. В глубине души я понимала, что его слова о любви и раскаянии за годы льда – всего лишь эмоции, о которых в скором времени он забудет. Возможно, он и правда относился ко мне так же, как и к другим своим детям, с которыми я даже не знакома (и не желала знакомиться, если быть откровенной). Я хотела в это верить. Сейчас. В тот момент, когда я потеряла единственного человека в своей жизни, которым дорожила. Может, с уходом мамы я приобрела настоящего отца, способного мне помочь в трудную минуту? Или это опять иллюзия? Все равно. Главное, что сейчас мы есть друг у друга, а остальное – ерунда. Скорее всего, нам удастся наладить свои отношения, как об этом когда-то давно мечтала мама, может, мое сердце больше не будет столь черствым и впустит его на опустевшее место. Все возможно. Но говорить об этом пока рано. Должно пройти время, которое в состоянии расставить все по своим местам. Время, которое в состоянии залечить наши общие раны…

Глава 31: похороны

Понедельник. Вторник. Среда. Четверг. Пятница. Все дни пролетели как один, не оставляя за собой хоть какой-то индивидуальности, чтобы я могла хоть как-то их различить. Все слилось в одно целое, не только дни, но и мое времяпрепровождение, заставляя меня окончательно потеряться в этом мире. Хотя нет, я сама на это подписалась, сама захотела потеряться, отречься от всего окружающего. От всех близких мне людей.

С отцом мы вернулись в Россию только через неделю на его частном самолете, когда констатировали смерть мамы и превратили ее тело в прах. Как она того пожелала. Отец сказал, что это ее последняя воля, а спорить с этим не стала. Не было сил, да и желания тоже. Мы никогда не обсуждали с мамой смерть, а делать это в ее палате оказалось уже слишком поздно. Практически ежедневно я прокручивала в голове наш с ней разговор, вспоминала ее светлый образ, последние слова, сказанные перед смертью…

«Не давай себе влюбиться в мужчину с концами».