Лезвие. Книга 2. И прольется кровь (СИ) - Буянова Карина

Твой черный взгляд, зовущий запах –

Не убежать, сбиваясь с ног.

Бегу — и вновь в звериных лапах.

Поймал меня. Навек. Ты смог.

Остался миг. И ждет ненастье

Вот здесь, у роковой черты.

Загадки тьмы и жажда страсти.

Мой демон зла поджег мосты…

К.Буянова "Дурман"

Джинни сидела на кровати, кутаясь в одеяло. Спать не хотелось да и не получилось бы при всем желании. Кажется, прошла целая вечность, хотя на самом деле разговор с Волдемортом был совсем недавно. Интересно, в его замке специально так мало света, чтобы узники теряли ощущение времени?

Они вроде бы говорили несколько часов назад. А может быть, день. Да нет, вряд ли день. Это все стресс и чертова усталость, которая заставила ее задремать. Но больше она этому не поддастся. Хватит снов! Хватит чужих воспоминаний в своей голове! Определенно, этому всему должно быть разумное объяснение. Волдеморт говорит, что она рождена богиней с особой силой? Стало быть, пора расставить все точки над i. Скорее всего, он намеренно манипулирует ее сознанием, чтобы проверить на прочность. Это, безусловно, какое-то хитрое испытание, других вариантов быть не может. Вызывает страх, запутывает, но - чего хочет? При встрече казалось, что он… напуган. Как бы абсурдно ни звучало, но Волдеморт будто бы прятал за показным равнодушием страх. Почему же тогда не убил, спустив свою ручную рептилию?

...Он испугался нас с тобой. И поверь, ему есть, чего бояться.

Так сказал человек из сна. А может быть, нет никакого человека, и Темный Лорд просто сталкивает ее сознание с подсознанием, прививая последнему собственные идеи. Говорят, ему подвластно и не такое, если даже один его старый дневник смог заставить ее в глубоком детстве творить кошмарные вещи…

Джинни сжала голову руками. Дневник. Конечно, она ничего не могла толком помнить о том периоде. Она ведь почти не принадлежала себе. Чужая воля, потеря ощущения реальности происходящего — почти как сейчас. В памяти осталось только смутное ощущение угрозы да переписка с невидимым другом. "Здравствуй, Том. Мне так одиноко, я так рада, что у меня появился ты". Одинокая маленькая девочка в большой семье, всегда где-то в сторонке, пока у них жизнь бьет ключом, пока неразлучная троица во главе с Гарри Поттером участвует в приключениях, которым бы позавидовал любой персонаж магловского фентези. Пожалуй, да, именно такой она, Джинни, и была. Только, наверно, на первом курсе обучения она еще верила в добро, шутила, смеялась и беззаботно радовалась жизни, была, пожалуй, излишне доверчивой и точно непроходимо глупой, раз не сообразила, что держит в руках как минимум странный магический артефакт…

Наивность и святая простота! Эту цену она заплатила за общение с темными силами? Когда, в какой момент стала черствой и почти равнодушной ко всему вокруг? Когда радость сменилась желчью, шутки — едким сарказмом, а улыбка — вечной усмешкой? Сразу ли сознание отторгло то, что произошло в одиннадцать лет, или же заботливая рука Альбуса Дамлдора все-таки поработала с травмированным сознанием неокрепшего ребенка? В таком случае, может быть, Волдеморт и не при чем, а в снах возвращаются ее истинные воспоминания? Тогда выходит, что в канализации Хогвартса творились вещи похлеще, чем освобождение Василиска - только в масштабах жизни никому не важной Джинни Уизли. От этого предположения голова начинала идти кругом.

Совсем недавно она пряталась в потайном укрытии родного дома, с замиранием сердца вслушиваясь в крики, заклятья, грохот и предсмертные вопли ужаса своих близких. Потом, когда все стихло, перешагивала через тела и кровь, мимолетно бросая взгляд на головы своей семьи. Происходящее выглядело дурным сном, не имеющим ничего общего с правдой. Сном, от которого хотелось сбежать, отгородиться, перевернувшись на другой бок…

Когда-то давно, в позапрошлой жизни, Джинни читала, что у людей встречается подобное шоковое восприятие ужасающих событий. Человек как будто ничего не чувствует непосредственно в момент происходящего, но после, спустя некоторое время, уходит в тяжелый бред и глубокий нервный срыв, в помешательство рассудка. Ему снятся кошмары, он кричит и долго не может прийти в себя, но когда приходит — опять неестественно спокоен, словно ничего не случилось. В той книге это называлось защитной реакцией организма — отгородиться, изъять из восприятия реальности, переключиться на что угодно, лишь бы не погружаться в пережитое заново. Тогда все как будто бы складывается. Выходит, для ее сознания было легче зафиксировать горе по внезапно обретенному и трагически потерянному возлюбленному, чем принять куда более страшную потерю - потерю родителей и братьев. Хорошо бы, если так, но Джинни терзали жестокие сомнения. Способна ли она вообще чувствовать по-настоящему? Слишком странно выстраивалась ее жизнь со времен Тайной Комнаты. Слишком много вопросов, на которые некому отвечать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Странный звук откуда-то снаружи прервал затянувшиеся самокопания Джинни. Как будто неподалеку упало что-то тяжелое - или разлетелось на части. Девушка замерла, прислушиваясь. Звук постепенно затих и больше не повторился. Она встала с кровати и на цыпочках подошла к двери, приникая ухом к замочной скважине. Удалось разобрать нарастающие неровные шаги. Кто-то явно пытался бежать, но не мог, потому что что-то его задерживало. А следом кто-то полз. Или нет - похоже, что-то тащили. Шаги приближались. Джинни почувствовала, как по телу побежала капелька холодного пота. Что, черт возьми, там происходит?!

Голос! Женский. Шли явно по направлению к ее комнате или где-то совсем близко. Джинни не успела сообразить, что делает, как крик уже вырвался из ее груди.

— Гермиона! Пожалуйста!

Шум мгновенно стих. Значит, угадала. Это Грейнджер, и снаружи творится что-то из ряда вон выходящее. Джинни воспользовалась паузой и закричала еще громче.

— Освободи меня! Я могу помочь!

Шаги возобновились, звук усиливался. Джинни начала что есть силы колотить в дверь руками. Гермиона - Джинни не сомневалась, что это была она - приближалась. Вот, уже совсем рядом, в скважину можно разглядеть кончики ее туфель…

— Пожалуйста!!! Я знаю, ты меня слышишь! Пожалуйста, Гермиона!!!

— Гермиона? Что происходит? Я слышал голос Джинни…

Гарри?! Мерлин, там Гарри! Он жив! Так значит, Гермиона его спасает! Гарри слышал ее! Они пришли за ней! А значит, совсем чуть-чуть - и стены этой комнаты больше не смогут ее сдерживать!

— Нет, Гарри, тебе послышалось, — раздался до тошноты ровный голос бывшей подруги. — Ты очень сильно ударился головой. Прости, другого выхода просто не было, иначе я могла не успеть... Я не знаю, где Волдеморт держал Джинни, и мы обязательно сделаем все возможное, чтобы ее найти, но вот за соседней дверью точно находится Джордж, и его надо срочно вытащить отсюда. Идти сам сможешь?

Лгунья! Джинни разрыдалась и в бессилии упала на пол. Дальнейший диалог она слышала, как через ватную подушку, а перед глазами поплыли нечеткие цветовые круги. Она пыталась кричать, но изо рта не вырывалось теперь ни единого звука. Она была готова поклясться, что Гермиона ее слышала - и, видимо, наложила какие-то чары, чтобы Джинни умолкла. А в соседней комнате, оказывается, все это время находился ее брат! Джордж, единственный выживший из всей семьи, он был так близко — но Джинни узнает об только сейчас и таким образом! Что ж, может, хотя бы Джордж спасется. Слава небесам, не всех Уизли извела эта беспощадная война! Но Джинни здесь нет. Это не Джинни. Это чужая девочка, и она остается на растерзание неизвестной судьбе, пока остальные уходят. Что ж, видимо, она это заслужила. Гермиона логично спасает только тех, кто ей дорог, попутно воздавая по заслугам виновникам своих несчастий. Или же она до последнего верна распоряжением своего недавно обретенного Господина, подарившего ей невиданные силы и могущество. Без разницы.

Джинни охватила ярость. Вот так, значит, ее бросают гнить взаперти?! А может быть, замок горит, как горела Нора - и что же, ей сидеть здесь и смиренно дожидаться своего часа? Как бы не так! Если этот змееобразный урод не шутил насчет недюжинных способностей богини, сейчас самое время им проявиться! Алохомора!