СПЯЩИЙ ГОРОД - Олег Таругин

– Думаю, все всё слышали, – подвел краткий итог майор. – Обсуждение отложим на другой раз – сути дела это не меняет. Сдается мне, что этот электронный мудак не врет – мы на верном пути. Так что давайте-ка убираться отсюда поскорее. Идем прежним порядком. Окунь, Анаболь – вперед. Пошли, мужики.

* * *

Однако далеко уйти им не удалось. Бесконечный коридор неожиданно закончился, уткнувшись в наглухо задраенную временем и сыростью переборку, по обе стороны от которой расходились два перпендикулярных хода. После короткого совещания и мысленно произнесенного майором решения идти налево («Всем молчать, не думать!!!») отряд повернул направо, без особых помех втянувшись в узкое жерло бокового коридора.

Еще десять минут спустя люди благополучно покинули более чем тесный проход, оказавшись в огромном помещении, истинные размеры которого было невозможно оценить, – по крайней мере свет мощных десантных фонарей, способных в ясную погоду высвечивать объекты на расстоянии два километра, не доставал ни до его стен, ни до потолка. Да и не смог бы достать – пораженных людей окружали самые настоящие… джунгли из сплетающихся между собой кронами деревьев с болезненно-белыми листьями и неестественно искривленными, местами почти стелющимися по земле стволами…

За спинами их с ржавым металлическим лязгом опустилась чудом сохранившая подвижность герметичная переборка, наглухо отрезая любую возможность к отступлению, а на смену запоздалому пониманию пришел торжествующий и уже до тошноты знакомый голос:

– Ну вот, собственно, и все… Добро пожаловать в мой зрительный зал – картина «Гибель Земли» обещает быть весьма интересной. Я ведь обещал вам предоставить такую возможность, не так ли? Как видите, я свое слово держу. Кстати, спасибо за ваше добровольное сотрудничество – если бы вы повернули именно налево, мне пришлось бы еще долго водить вас окольными путями. А так мы сэкономили кучу времени. Между прочим, майор, вы серьезно думали, что это вы догадались идти именно к центру сферы? И что повернуть надо было именно в этот коридор? И что вы действительно в состоянии чувствовать мое присутствие в вашем примитивном разуме? Если да – то вы еще глупее, чем я думал… Я управлял вами с самого начала, направлял вас туда, куда мне было необходимо. А вы, как всегда самоуверенно, считали мои приказы своими собственными решениями и побуждениями. Ага? Согласитесь, эта партия осталась за мной, не правда ли?

– Ублюдок… – смачно, с оттяжкой и выражением, пробормотал Анаболик. – Тварь микропроцессорная, макинтош долбаный, Гейтсово отродье!!! – и, в нарушение всех мыслимых и немыслимых инструкций, саданул от бедра длинной, почти в целый магазин, веерообразной очередью. По иронии судьбы, большинство патронов в рожке оказались трассирующими и маслянистую, влажную тьму гигантского зала наискось пересек раскаленный изогнутый прут огненно-красных трассеров: – С-с-сука-а-а…

– Хватит, Толик… – Московенко положил ладонь на потеплевший ствол АКСа, направив его компенсатором вниз. И добавил с непривычной, для него тоской в голосе: – Он прав, мужики, – эта игра осталась за ним… Пока он ведет…

– Эт-то уж точно! – с издевкой произнес эфемерный голос. – Вот только понятие «пока» для вас, боюсь, величина постоянная и неизменная. Может, я и псих, но я гениальный псих. Да и вообще – кто вам сказал, что мой разум можно оценить вашими примитивными критериями? С тем же успехом я могу заявить, что это вы – психи, а я абсолютно нормален. Опять же, существует огромное количество…

– Мы что, будем сейчас обсуждать вселенские методы оценки уровня интеллекта? – в тон ему (то есть как можно язвительнее) спросил Московенко. – Ты находишь, что для этого самое время?

– Почему нет? – вполне дружелюбно ответил компьютер. – Разумные существа всегда найдут тему для разговора – хотя, конечно, назвать вас именно «разумными» – особенно после всего случившегося – я бы не решился. Впрочем, если вас больше интересуют иные темы – милости прошу. Время у нас есть. И лично я вообще никуда не спешу. К сожалению, я не в состоянии управлять моими милыми охотничками, однако попридержать их вне этого помещения вполне в моих силах. Так что не советую игнорировать мое желание общаться– чем занимательней будет наша дружеская беседа, тем позже я запущу сюда уже знакомых вам собачек. Очень-очень злых и очень-очень голодных собачек, которых сейчас отделяют от вас всего несколько дверей! Но двери, как известно, созданы для того, чтобы их рано или поздно открыли… Ну так как? Поговорим, друзья мои?

– Почему бы и нет? – вслух, так, чтобы слышали все, ответил – к удивлению майора – молчавший почти с самого момента высадки Зельц. – С удовольствием с вами пообщаюсь. Как вы верно заметили, умным… э… существам всегда есть о чем поговорить. А поскольку никаких сомнений относительно ваших выдающихся умственных способностей и вашей скорой победы у меня уже не осталось, мне хотелось бы получить перед смертью ответы на некоторые вопросы, касающиеся… – повернувшись к удивленному капитану Московенко («Эк его понесло! Никак полку шизоидов этой милой станции прибыло!»), увидел, что Зельц подавал ему какие-то непонятные знаки: водил руками вокруг головы и указывал пальцами на свои руки и ноги. Видя непонимание со стороны майора, Зельц сделал страшные глаза и заелозил указательным пальцем правой руки по раскрытой ладони левой. Майор наконец понял, рванул из кармана блокнот и «водостойкую» ручку и сунул капитану. Тот кивнул и, продолжая говорить об «избранности арийской расы, косвенно подтвержденной исследованиями в области антропологии и евгенического учения…», что-то коротко черкнул на поданном листке. Стараясь не вдумываться в смысл, Московенко прочел: «Если он – это мозг, ищите нервные волокна». Поднял глаза на взмокшего от напряжения Зельца – тот, видимо не зная, понял ли майор его мысль, вытащил из ножен пехотный штык-нож и решительным движением скользнул по собственной пояснице, словно желая перерезать себе спинной мозг… мозг?! Майор понял, однако продолжал усиленно маскироваться, размышляя над тем, как он засадит плоский германский штык по самую рукоять в податливое тело разговорчивого капитана, столь мило беседующего с их заклятым врагом (подсознательно Московенко избрал совершенно верный принцип защиты – думать о том, что он видит, не углубляясь при этом в скрытый смысл происходящего: Зельц показывает ему штык – значит, надо думать о штыке, о том, как его использовать, – и ни о чем более).

Продолжая размышлять о несправедливости судьбы, проваленной операции, предательстве Зельца и гениальности обманувшего их биокомпьютера, он сделал Окуню знак «следуй за мной» и, ничего не объясняя остальным (поднятая ладонь: «оставаться на месте»), растворился в темноте…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});