Игра на вылет - Холли Брикс

еще, но Брит неспроста мне звонит. Убью.

– Ну… Это был я… – папа виновато потупил глаза. – Подумал, моя смерть не сработает…

– Па! – я взяла трубку и прикрыла рукой. – Она еще не сработала, ибо я не приняла окончательное решение, однако не доводи меня до греха, а то я отберу твой последний достойный аргумент! Алло! Брит!

– Одни угрозы…

– Да прекрати орать мне в трубку, – я слушала сотню упреков в свой адрес. – Вот лучше бы вместо поучительной беседы провела ночь с Маттео. Да, я понимаю, что ты вот такая хорошая подруга, оторвалась от своего парня-хоккеиста, – я понизила громкость на телефоне, чтобы не оглохнуть. – Нет, я еще не решила. Прекрати орать!

Я зашла в комнату и села в кресло.

– Я взрослая и сама могу решить… – я устала уже слушать от всех советы. – Ты дашь мне время подумать или будешь продолжать угрожать приехать? Да, я помню, что ты моя лучшая подруга и любишь меня всего лишь чуть меньше Маттео. И тебе спокойной ночи.

Я сбросила вызов и наклонила голову. Кепка Тео упала с моей головы. Я взяла ее в руки и вздохнула. Почему он не улетал послезавтра? Почему надо все решать сегодня? День, который не то лучший, не то худший в моей жизни. Завтра мне, в принципе, можно не идти на работу. Зачем? Я больше не хочу работать на мойке. Да никогда и не хотела. Что мне теперь делать со своей жизнью? Я сжала телефон крепче и посмотрела на скринсейвер. Ужасно. Я поставила наше с Тео фото на заставку. Не это ли ответ? Я открыла контакты и почти позвонила ему, но так и не смогла. Но мою голову посетила, как мне показалось, гениальная мысль. Я закатила глаза и набрала номер подруги. Раз говорила, что лучшая, пусть отрабатывает этот статус. Его просто так не выдают.

– Брит? Оторвись на мгновение от своего парня. Дело есть…

* * *

Утро выдалось… Тяжелым. Я долго метался по квартире, пытаясь отсрочить момент соглашения. Все надеялся получить сообщение о переносе или хоть небольшой передышке. Нет. У этих людей, что неудивительно, все рассчитано до секунды. Отправив эсэмэс с согласием, я автоматически подписался сразу на серию договоров и условий. Через пару минут мне прислали номер рейса, время посадки и прилета, все мое расписание. Серьезность мероприятия пугала. Однако, если задуматься… Это международный уровень. Интересно, кто-нибудь, кроме меня, еще прошел из команды? Я в суматохе совсем позабыл о них. Я решил отложить интригу до вылета. В конце концов, если никого из них не взяли хотя бы на позицию замены, то будет неловко. В какой-то момент я присел на диван, включил новости и… Вырубился. Бессонная ночь сыграла свою роль, и я даже не заметил, как уснул в трусах и с пустой кружкой в руках.

– Твою мать!

Именно с этих слов началось мое пробуждение. Регистрация на рейс заканчивалась через час, и я при всем желании на нее не успевал. Я позвонил тренеру, рассказал про бессонную ночь, аварию, получил пару десятков оскорблений и обещание помочь с формальностями. В конце концов, вопрос национальной важности. Я посмотрел на себя в зеркало, понял, что выгляжу как самый настоящий бомж, и схватился за сухой шампунь. Времени на душ, обед не осталось. Зато я уже не чувствовал себя разбитым и уничтоженным. На плече после вчерашней аварии огромный синяк, и иногда дышать становится подозрительно тяжело. Надеюсь, я не сломал ребра. К счастью, тренировки не скоро. Побросав документы в небольшую сумку и надев первую выпавшую из шкафа одежду, я вызвал такси и начал спускаться вниз.

– В аэропорт. Доплачу в двойном размере за скорость, – когда я говорил это, лицо таксиста показалось мне знакомым. А вот когда шины заскрипели по асфальту и меня вжало в сиденье, я вспомнил откуда. Ну, взлечу либо на самолете, либо сразу к богу.

Когда скорость остановилась, по моим ощущениям, на стабильных трехстах километрах в час, я отлип от сиденья и разблокировал телефон. Фотография Джи в моей постели после ресторана тоской погладила по груди. От нее ни слова. Она не заходила в сеть. Я порывался несколько раз позвонить ей, позвонить Брит, ее отцу, да хоть кому-то, чтобы узнать о планах Джи. В итоге я решил пустить это на самотек. Вчера меня сбила машина, и вместо того, чтобы ругаться на водителя или собственную неосмотрительность, я просил ее переехать ко мне в Оттаву. Я совершил свой прыжок веры, теперь ее очередь. В отношениях двух взрослых людей должны существовать компромиссы, и нужно уметь идти навстречу друг другу. Иначе это не отношения. Такой чепухой я пытался забить себе голову, пока ехал до аэропорта. Мне нужно было отвлечься от дрифта по улицам Торонто. Когда же мы уже доедем!

– Спасибо, что доставили живым, в смысле, быстрее, – оговорился я и, отдав деньги таксисту, выскочил из машины.

Около аэропорта меня встретил тренер и, когда оценил мой удовлетворительный внешний вид, дал подзатыльник. Видимо, он ожидал увидеть меня с гипсом или хромого. И лучше бы было так, потому что, пока мы шли от входа до ворот посадки, меня прополоскали тонной нецензурных фраз и упреков. Я, конечно, все понимаю, он волнуется за меня, однако даже хулиганы в школе выбирали выражения, а тут тренер. Между прочим, до завершения посадки оставалось еще двадцать минут! Куча времени. Однако когда я сообщил об этом тренеру, то получил еще один подзатыльник.

Я положил свою сумку прямо на пол и начал искать ее глазами. Все двадцать минут я сканировал людей в зоне ожидания и толпы людей, проходящие туда-сюда.

Джи нигде не было.

«До конца посадки на рейс «Боинг семь-семь-семь» осталось пять минут. Просьба всех пассажиров пройти к воротам G-20. Повторяю…»

Кажется, мое время вышло.

Наше время.

Я крепче сжал сумку, кивнул тренеру и сделал шаг в сторону ворот.

– Тео, – кто-то позвал меня откуда-то слева, и я чуть не свернул шею, когда дернулся на знакомый голос.

– Дж…

– Прости…

Это была Брит.

– Прости, но это я. Джин… Она не смогла, – Брит потупила глаза и смущенно улыбнулась. – Забавно, она такая храбрая и иногда чересчур импульсивная, а прийти сама не смогла. Не нашла сил, – лучшая подруга Джин подняла на меня свои светлые глаза. – Ты должен ее понять и простить, Тео.

– Я…

А что я? Я оказался полностью разбит. Я еще никогда прежде так не надеялся. Я понимал, что между нами слишком много «но», однако верил.