Кожаный Чулок. Большой сборник - Купер Джеймс Фенимор

Ирокез, видимо, согласился на это условие. Тогда Зверобой встал, собираясь бросить одного из слонов на плот. Обе стороны постарались принять все необходимые предосторожности, чтобы фигурка не упала в воду. Частое упражнение делает людей весьма искусными, и маленькая игрушка из слоновой кости благополучно перекочевала из рук в руки. Затем на плоту произошла занятная сцена. Удивление и восторг снова одержали верх над индейской невозмутимостью: два угрюмых старых воина выказывали свое восхищение более откровенно, чем мальчик. Он умел обуздывать свои чувства — в атом проявлялась недавняя выучка, тогда как взрослые мужчины с прочно установившейся репутацией не стыдились выражать свой восторг. В течение нескольких минут они, казалось, забыли обо всем на свете — так заинтересовали их драгоценный материал, тонкость работы и необычный вид животного. Для нее губа американского оленя, быть может, всего больше напоминает хобот слона, но этого сходства было явно недостаточно, чтобы диковинный, неведомый зверь казался индейцам менее поразительным, чем дольше рассматривали они шахматную фигурку, тем сильнее дивились, эти дети лесов отнюдь не сочли сооружение, возвышающееся на шее слона, неотъемлемой частью животного. Она была хорошо знакомы с лошадьми и вьючными волами и видели в Канаде крепостные башни. Поэтому ноша слона нисколько не поразила их. Однако они, естественно, предположили, будто фигурка изображает животное, способное таскать на спине целый форт, и это еще больше потрясло их.

— У моего бледнолицего друга есть еще несколько таких зверей? — спросил наконец старший ирокез заискивающим тоном.

— Есть еще несколько штук, минг, — отвечал Зверобой. — Однако хватит и одного, чтобы выкупить пятьдесят скальпов.

— Один из моих пленников — великий воин: высокий, как сосна, сильный, как лось, быстрый, как лань, свирепый, как пантера. Когда-нибудь будет великим вождем, будет командовать армией короля Георга.

— Та-та-та, минг! Гарри Непоседа — это только Гарри Непоседа, и вряд ли из него получится кто-нибудь поважнее капрала, да и то сомнительно. Правда, он довольно высок ростом. Но от этого мало толку: он лишь стукается головой о ветки, когда ходит по лесу. Он действительно силен, но сильное тело — это еще не сильная голова, и королевских генералов производят в чины не за их мускулы. Согласен, он очень проворен, но ружейная пуля еще проворнее, а что касается жестокости, то она совсем не пристала солдату. Люди, воображающие, что они сильнее всех, часто сдаются после первого пинка. Нет, нет, ты никогда и никого не заставишь поверить, будто скальп Непоседы стоит дороже, чем шапка курчавых волос, прикрывающая пустую голову.

— Мой старший пленник очень умей, он король озера, великий воин, мудрый советник.

— Ну, против этого тоже можно кое-что возразить, минг. Умный человек не попался бы так глупо в западню, как мастер Хаттер. У этого озера только один король, но он живет далеко отсюда и вряд ли когда-нибудь увидит его. Плавучий Том — такой же король здешних мест, как волк, крадущийся в чаще, — король лесов. Зверь с двумя хвостами с избытком стоит двух этих скальпов.

— Но у моего брата есть еще один зверь! Ион отдаст двух (тут индеец протянул вперед два пальца) за старого отца.

— Плавучий Том не отец мне, и от этого он ничуть не хуже. Но отдать за его скальп двух зверей, у каждого из которых два хвоста, было бы ни с чем не сообразно. Подумай сам, минг, можем ли мы пойти на такую невыгодную сделку?

К этому времени Расщепленный Дуб уже оправился от изумления и снова начал, по своему обыкновению, лукавить, чтобы добиться наиболее выгодных условий соглашения. Не стоит воспроизводить здесь со всеми подробностями последовавший за этим прерывистый диалог, во время которого индеец всячески старался выиграть упущенные на первых порах преимущества. Он даже притворился, будто сомневается, существуют ли живые звери, похожие на эти фигурки, и заявил, что самые старые индейцы никогда не слыхивали о таких странных животных. Как часто бывает в подобных случаях, он начал горячиться во время этого спора, ибо Зверобой отвечал на все его коварные доводы и увертки со своей обычной спокойной прямотой и непоколебимой любовью к правде. О том, что такое слон, он знал немногим больше, чем дикарь, но был уверен, что точеные фигурки из слоновой кости должны представлять в глазах ирокеза такую же ценность, как мешок с золотом или кипа бобровых шкур в глазах торговца. Поэтому Зверобой решил, что будет гораздо благоразумнее не проявлять сразу особой уступчивости, тем более что было много почти неодолимых препятствий для обмена даже в том случае, если бы удалось сговориться.

Ввиду этих трудностей он предпочел придержать остальные шахматные фигурки в резерве, как средство уладить дело в последний момент.

Наконец дикарь объявил, что дальнейшие переговоры бесполезны: он не может, не опозорив своего племени, отказаться от славы и от награды за два отличных мужских скальпа, получив за это в обмен такую пустяковину, как две костяные игрушки.

Теперь обе стороны испытывали то, что обычно испытывают люди, когда сделка, которую каждый из них страстно желает заключить, готова расстроиться из-за излишнего упрямства, проявленного при переговорах. Это разочарование, однако, произвело весьма различное действие на участников спора. Зверобой казался встревоженным и грустным. Он беспокоился об участи пленников и всей душой сочувствовал обеим девушкам, поэтому срыв переговоров глубоко огорчил его. Что касается индейца, то неудача пробудила в нем дикую жажду мести. Он громко объявил, что не скажет больше ни слова, но при этом злился и на самого себя, и на своего хладнокровного противника, выказавшего сейчас гораздо больше выдержки и самообладания, чем краснокожий вождь. Когда гурон отводил плот от платформы, голова его потупилась и глаза загорелись, хотя он заставил себя дружески улыбнуться и вежливо помахать рукой на прощание.

Понадобилось некоторое время, чтобы привести плот в движение. Пока этим занимался второй индеец, Расщепленный Дуб в молчаливом бешенстве раздвигал ногами ветви, лежавшие между бревнами, а сам не отрывал пронизывающего взгляда от хижины, платформы и фигуры своего противника. Тихим голосом он быстро сказал товарищу несколько слов и, как разъяренный зверь, продолжал разгребать ветви. Тут обычная бдительность Зверобоя несколько ослабела: он размышлял, как бы возобновить переговоры, не давая противной стороне слишком больших преимуществ. На его счастье, ясные глаза Джудит оставались зоркими, как всегда. В то мгновение, когда молодой охотник совсем позабыл, что необходимо быть настороже, и его враг уже готовился к бою, девушка крикнула взволнованным голосом:

— Берегитесь, Зверобой! Я вижу в трубу ружья, спрятанные между ветвями, ирокез старается вытащить их ногами!

Как видно, неприятели догадались отправить к "замку" посланца, понимавшего по-английски. Все предшествующие переговоры велись на ирокезском наречии, но, судя по тому, как внезапно Расщепленный Дуб прекратил свою предательскую работу и как быстро выражение мрачной свирепости уступило на его физиономии место любезной улыбке, было совершенно ясно, что он понял слова девушки. Движением руки он велел своему товарищу положит весла, перешел на тот край плота, который был ближе к платформе, и заговорил снова.

— Почему Расщепленный Дуб и его брат позволили облаку встать между ними? — спросил он. — Оба они мудры, храбры и великодушны. Им надо расстаться друзьями. Один зверь будет ценой одного пленника.

— Ладно, минг, — ответил охотник, обрадованный возможностью возобновить переговоры на любых условиях и готовый облегчить заключение сделки маленькой надбавкой. — Ты увидишь, что бледнолицые умеют давать настоящую цену, когда к ним приходят с открытым сердцем и с дружески протянутой рукой. Оставь у себя зверя, которого ты забыл вернуть, когда собирался отплыть, да и я забыл потребовать его обратно, потому что мне неприятно было расстаться с тобой в гневе. Покажи его своим вождям. Когда доставишь сюда наших друзей, ты получишь еще двух других, и… — тут он поколебался одно мгновение, не зная, разумно ли будет идти на слишком большие уступки, но затем решительно продолжал: