Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы. - Грегори Дуглас

С. У нас есть свои сведения о нём, которые, в общем, подтверждают то, что вы говорите, и я согласен, что он не был важной фигурой. Что скажете о Бургдорфе?

М. Он был типа Бормана, но не так опасен. Всё время пытался произвести на Гитлера впечатление и нравился фюреру. Возможно, потому, что отличался подобострастием.

С. Предполагается, что он оставался в бункере и после исчезновения Гитлера.

М. Так оно и было, но перед самым концом всего он уехал. Сразу после 20-го мы стали отправлять секретариат, чиновников и прочих. Не всех, конечно. Некоторые остались, с обоюдного согласия, и потихоньку скрылись кто куда, воспользовавшись всеобщей суматохой. Помню, что Бургдорф в один из дней тоже куда-то исчез.

С. Он сейчас сотрудничает с нами.

М. Если вы это знаете, зачем спрашиваете меня?

С. Я называю фамилии по списку. Прошу продолжать.

М. Хорошо. Но позвольте вам заметить, что ситуация в ту, последнюю, неделю была такой… Хаос был таким, что вряд ли даже через несколько дней кто-либо мог бы восстановить в памяти более или менее определённо всё, что там происходило. Не забывайте, что я достаточно опытный полицейский с большим стажем и неплохой школой ещё со времён Мюнхена, но даже мне нелегко расставить по местам факты и события того времени. Главное» конечно, я помню хорошо, но за мелкие эпизоды, за их точность и последовательность ручаться не могу.

С. Это я понимаю, генерал… Что вы можете сказать о посланнике Хевеле?

М. Хевель… Гитлер и он – давние друзья. Фюрер любил его. Они были вместе в Мюнхене ещё тогда, 9 ноября. Хевель тоже улетел, хотя жутко боялся самолётов. После одного случая в воздухе.

С. Вы сказали «в Мюнхене»? Но мы знаем, что он был в эти дни в Берлине.

М. Я говорил о 9 ноября 1923 года. О дне путча. Хевель тогда учился в университете и выступил заодно с Гитлером.

С. Вы также упомянули о случае в воздухе…

М. Да, Хевель был ранен во время авиакатастрофы. С тех пор он боялся летать. Я знаю это ощущение на своём опыте. В этой войне со мной случилось нечто подобное.

С. Вы горели в самолёте?

М. Нет, но самолёт упал.

С. Понимаю… Теперь поговорим о пилоте Беце.

М. Уверен, он тоже улетел из Берлина. Гитлер предпочёл, чтобы самолётом в тот день управлял Бауэр, его основной пилот, а Бец был первым помощником Бауэра. Так что он определённо улетел.

С. Мы тоже в этом уверены, потому что уже допрашивали его. Что насчёт доктора Штумпфеггера?

М. Он остался. Гитлер отстранил Мореля от обязанностей своего врача, потому что у того были нелады с сердцем. Но у Штумпфеггера было всё в порядке со здоровьем, однако Гитлер сказал, что ему вообще не нужен врач, и Штумпфеггер даже не узнал, что его включили в список.

С. Так, теперь Гросс.

М. Он был специалистом по Южной Америке, и я сказал Гитлеру, что его присутствие может навести преследователей на мысль о возможном местопребывании самого Гитлера. Он вообще не знал этого Гросса.

С. Тогда как же тот попал в список?

М. Моё упущение. Гитлер хотел получить более точные сведения о некоторых возможных местах своего пребывания, и я обратился к Гроссу. Гитлер даже намеревался увидеться с ним, но потом раздумал. Гросс не поехал с ним.

С. А госпожа Браун?

М. Разумеется, поехала. Думаю, Гитлер действительно любил её… так, как умел. Да, больше всего он любил эту женщину и свою собаку. Их он взял с собой.

С. Но у него было несколько собак. Оставались они в бункере? Это важно для восстановления полной картины.

М. Да, Действительно он держал собак. Не все овчарки, были и декоративные породы. Их всех потом уничтожили.

С. Ладно… Последнее имя: Манциали, кухарка.

M. Она осталась. Гитлеру нравилась эта женщина, но я убедил его, что чем меньше будет с ним людей, тем безопаснее. Я видел её в бункере уже после того, как Гитлер уехал. Понятия не имею, что с ней стало.

С. Удивляюсь, отчего в вашем списке нет Шпеера. Он ведь тоже ходил в друзьях у Гитлера.

М. Да, Гитлеру он нравился, но Шпеер шёл своим путём, и фюрер понимал это. Вам следует прочитать, что говорил Шпеер на суде в Нюрнберге, и вы поймёте, о чём я говорю. Шпеер не числился среди своих.

С. А что вы скажете о полковнике Баумбахе? Знал он что-либо о ваших планах?

М. Гитлер поручил ему отвечать за все полёты. Баумбах был известным пилотом на бомбардировщиках, очень преданный Гитлеру человек, ему можно было вполне доверять. Кстати, сам он не доверял Шпееру, о чём предупреждал Гитлера.

С. Вернёмся к двойнику. Русские обнаружили его в саду, как вам известно, закопанным в землю. Так ведь? Как он оказался там?

М. Потому что был мёртв.

С. Об этом я догадался. Но как он умер?

М. Вы же читали российские документы. Он умер от пули в голову. Выстрел был сделан из пистолета малого калибра.

С. Он убил себя сам?

М. Нет.

С. Кто убил его?

М. Я затрудняюсь припомнить. Такая была суматоха.

С. Но вы знали о том, что его застрелили?

М. Конечно, я помогал закапывать его. Должен сказать, это было рискованное предприятие: русские бомбили вовсю и каждую минуту можно было получить кусок железа в голову.

С. Он знал, что его застрелят?

М. По-видимому, нет. Полагаю, он надеялся, что его отправят из Берлина в качестве фальшивой приманки.

С. Вы поддерживали в нём эту надежду?

М. Я обсуждал с ним положение, пытаясь излишне не травмировать его. Пожалуй, вы определили правильно моё поведение… Между прочим, перед тем как убить, ему дали наркотики. Вы понимаете, какие бы возникли проблемы, если бы он был захвачен живым.

С. Если Гитлера так тщательно охраняли в это время, как вы рассказывали, как мог он выйти из канцелярии, сесть в самолёт абсолютно никем не замеченный?

М. Вы поняли бы, если бы слушали внимательно. Начнём с того, что из бункера было два выхода – один через канцелярию и второй в сад. Персональный бункер Гитлера находился на более глубоком уровне, и только в нём имелся запасной выход. Окружающие привыкли к тому, что фюрер по вечерам поднимается по лестницам с собакой, чтобы погулять с ней в саду. Конечно, сад усиленно охранялся, по ночам туда выпускали сторожевых псов, но, когда Гитлер выходил на прогулку, там гасили все огни и убирали собак. Так делалось на короткое время, и отвечал за это и вообще за охрану Раттенхубер. Таким образом, как я уже сказал, ночные прогулки Гитлера были делом обычным. В тот, последний, раз он вышел из бункера в сад со своей собакой через запасной выход, а вернулся обратно уже его двойник, тоже с овчаркой, но с другой, которую взяли с псарни. Всё это происходило в моём присутствии, так что, можете быть уверены, я ничего не выдумываю. Нашего двойника после этого мы ограждали почти от всех контактов. Геббельс и Линге были в этом надёжными помощниками. Помню, Борман сказал мне с озабоченным видом: «Фюрер странно выглядит, Мюллер. Не похож на себя. Уж не было ли у него удара?» Я ответил, что мне так не кажется. Борман продолжал настаивать, что нам всем нужно отправляться на юг, и как можно скорее, на что я отвечал, что вертолёт готов к полёту и в любое время может приземлиться в саду и всех забрать. Он этому верил, потому что хотел верить. Вдали от Гитлера он стал выглядеть как обыкновенный напуганный человек, начал, видимо, понимать, как много людей его ненавидит, и боялся за свою жизнь. Честно говоря, причины на то у него были, и достаточно веские.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});