Разбитая наковальня - Данила Ромах

сосуществуют и после человека будут. Те, что драконов погубили.

Чтоб жизнь могла множиться, крепнуть, не стоять на месте, явилась Сама Седая Смерть. Зовут её и Хладной Госпожой, и Той, Что Забирает.

Чтоб мёртвые тела с зёмлей смешались и место живым уступили, явился Хозяин Всякой Плоти, Тот, Что Разбирает.

Чтоб боялись мёртвых живые и тела земле быстрее возвращали, не скорбели над покойниками подолгу, родилась у Хозяина дочь, Поступь Мора – и подняла из трупов червей и гадкие болезни.

Чтоб время не стояло, движет его неугомонно вперёд Вечная Перемена – и вечного ничего не осталось, ни камня, ни воды. Дни складываются в бесконечность, пока жив Янтарь-Шаг.

Где хаос пустоты – там Единый На Двух Чашах явится.

Где тьма долго царит – там Трое Света кивнут.

Есть боги младшие, явившиеся если не по воле мира обитающих, то следом за их деяниями. Их рождение – на самом деле загадка. Что в книгах об этом написано, то предположения давно умерших, своими глазами явления не видевших, а только за предками слова повторявших. Повторяю и я.

Клыки, Рога и Копья явился из чувства голода, когда зверь напал на зверя. Был он дик и слаб в сравнении с другими богами, обитал средь пастбищ и в норы чужие лез. Как человек напал на человека – не по голоду, а по жажде власти, – так обрёл разум Злой Голод. Теперь он чести воинской защитник, знамя благородства солдата и охотничьей отваги. Поверье есть, что Александэра руку направляет этот бог благословенно.

Одноглазый Слепой описан коротко. Первого секрета он скромный автор, хранитель потаённых чувств и мыслей. Он в тёмном углу сидит и перешёптывается с незрячим своим глазом: что видел тот, кого приметил. И любовнику, и предателю Одноглазый Слепой помощник. Кротко улыбается старик с повязкой чрез всё лицо, когда тайное желание в явь обращается.

Крестьян встречает на рассвете Добрый Плуг – богиня плодородия, крепкая уза между природой и человеком, что хочет природу укротить. Явилась она вместе с первым ростком первого семечка, что человек посадил, сплела себе шляпу широкую, и меж людей Дама Колосьев бродит, иногда являя добрую волю. Кланяется она Трём Света за силу, во тьме засыпает в ещё тёплом поле. И много шутит над Злым Голодом, предлагая клыкам медным корку хлеба.

Во снах обитает Усталый Рассказчик. Он сновидения ведёт за руку в спящие умы, чередует образы, идеи и мысли, а утром выводит из памяти, чтоб не было повадно человеку грезить в бодрствовании. Дабы никто имя его не прочёл настоящее, он во снах все буквы путает, а свой лик лепит из полузабытых образов.

Одни говорят, что Усталый Рассказчик бежит впереди Вечной Перемены, на время ненаставшее ещё подглядывает, а потом спешит чрез сны рассказывать. Чтоб болела поутру у человека голова, чтоб странное это чувство создать, будто видел когда-то давно только-только произошедшее!

Другие верят: лучше снов не наблюдать, чтоб не мог прочухать этот бог твои тайны и желания, а видеть надо только тьму, аки Одноглазый Слепой.

Третьи же вовсе говорят, что нет никакого Усталого Рассказчика. Он не более чем выдумка, сказок герой. Уж бодрствующие его ни разу не видали!

Зодчая Башня велика, но тонка, как мысль строителя, – гигант невидимый, бродячий по крышам бесшумно. Возникший из первой стены, хилый и тощий, Звезда-Архитектор ещё скрёбся с человеком в пещерах – ждал своего часа. Он с людом рос и рос, и в росте его вся людская амбиция. Чем выше стена, чем острее шпили, тем чаще сдувает с них пыль этот великий призрак. Руины он оплакивает, как потерю друга, к пожару грозовую тучу толкнёт рукой могучей, чтоб ливнем пламя убить. Поверье ходит меж книг, что богам дворцы возводит Зодчая Башня, собирая космические туманы в кирпичи, подпирая вечное строительство плечами-сваями. И уговор есть меж Тремя Света и Башней: никогда человек не построит дворец, что шпилем перекроет хотя бы одно из трёх солнц-корон.

Богов таких ещё множество, и ранних, и поздних, и всякий из них – сосредоточение силы и мудрости, ясной только ему самому. И несут они благо такое, что понятно лишь им самим. Приказывают древние рукописи: на богов уповать нельзя. Не зря спрятано их имя от человеческого рода, ведь жизнь смертная для небожителя – пустое место. Разгневается нежданно Добрый Плуг – и гнать придётся её с полей погибающих. Одноглазый Слепой слух в толпе сложит, отведёт от врага стрелу Злой Голод. Не добры они, не злы – только ищут власти иль развлечения, испытания шлют на души наши, чтоб крепость их проверить.

С богами нужно мириться, как со стихией: необузданной, непредугаданной, свободной. Поклонение им – сделка страшная, и не закончится она ничем, кроме горя. Сиим тому пример.

Примечание: если обидны кажутся богам сии строки, то прощения я у них прошу. Нет в моих словах вызова, лишь говорю я от предков потомкам.

Есть у небожителей их преданные помощники, именуемые создателями. Сосредоточение божественного сумасшествия, жажды силы, они – их фантазий неиссякаемый источник. О них писал ещё Валийдон Безумный, что якобы побывал средь этих существ.

«Интересные вещи можно создать, лишь объединяя уже существующие. Не каждый готов назвать такой процесс «созданием», но промышляющие этим ремеслом не ищут одобрения среди жалких многочисленных умов. Чем сложнее комбинация, тем неожиданнее выйдет результат. И не только любопытство тянет таких создателей в пучины собственного кривого ума. Желание превзойти остальных подталкивает на поступки, отходящие от выверенных решений и протоптанных путей. Именно так среди приевшегося находится невиданное.

Вы не хотите оказаться там, где вековые – но оттого и глупые – умы варганят своих детей из того, что попадется под их длинные костлявые руки. Ленивые по природе, творцы превосходят свой недуг и постигают то, что вы не хотите разглядеть в кошмарах. Факты вызывают у них сомнения, а свои теории отстаивают фанатичной – но оттого и пустой – верой. Их дневники, исписанные чернилами космических пустот, хранят как строгие формулы, так и кривые наброски. То лишь жалкая попытка пером сковать хаотичный вихрь мыслей языком безымянных безумцев.

Создатели собираются в прекрасных дворцах, топчутся по золотым коврам и выпускают дым из причудливых трубок. Среди колонн звёздного света они шепчутся, поглядывая на свои бездонные чёрные тени. Шепчутся с опаской, стесняясь или боясь раскрыть хитрые мотивы. Создатели держат свои фолианты за пазухой туманностей, лишь иногда позволяя чужим глазам коснуться одной из миллионов страниц. Боги – их наставники и