Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Спустя несколько минут самолет бежал по бетонной полосе аэродрома. Нас обогнала машина, и из нее дали знак следовать за ней. Остановившись у ангара, я отдал необходимые распоряжения и попросил отвести меня к синоптикам.
Там мы вместе со штурманами пришли к решению, что продолжать полет на следующий день невозможно. В Исландии, в районе Рейкьявика, ожидалась низкая облачность и непрерывный дождь. К тому же аэродром там окружен высокими горами. Мы решили оставаться тут, пока циклон не минует Исландию.
Вечер в столовой офицерского клуба прошел довольно оживленно и шумно. Нас усадили за два длинных стола вместе с американцами.
Первый приветственный тост был посвящен нам. По традиции нам пожелали «счастливых посадок».
Продолжение вечера было обычным: нас засыпали вопросами, и в ответах на них и в беседе время прошло незаметно.
Мы устроились отдыхать и забрались под одеяла, а Штепенко все никак не мог успокоиться, негодуя по поводу того, что на следующий день мы не летим дальше. Он только твердил:
— Полярники мы или нет? Там летали? Летали. И в какую погоду! Хорошо, если под самолетом было сто метров высоты. А теперь — пожалуйста: на Исландии целых триста метров до облаков! А мы чахнем тут, как старухи на печи…
— Знаешь, Александр Павлович, есть такая пословица: «Тише едешь — дальше будешь…»
— От того места, куда едешь, — продолжал Штепенко с нетерпением.
— Не волнуйся! То, что мы опоздаем на день или два, существенного значения не имеет. А если из-за плохой погоды мы плюхнемся в море или разобьемся о горную вершину?
— Слушай, Штепенко, что ты волнуешься? — вмешался в разговор Романов. — Разве ты не помнишь, что сказал Пусэпу в Москве генерал: «Нигде не торопитесь»?
Потихоньку беседа затихла, и мы заснули. Утром Борис Низовцев разбудил нас.
— Знаете что? Наш мистер чуть было не отправился на тот свет!
— Как это «на тот свет»? — удивился Штепенко.
— Очень просто. Встретив тут друзей-приятелей, он, конечно, сел там, где бутылки стояли гуще всего… Вернулся из буфета, еле держась на ногах, кое-как разделся и забрался в кровать. А минут через двадцать я вижу: Кэмпбел вылезает из постели, надевает шляпу, хватает свой знаменитый желтый портфель и так, без брюк, без пиджака, шатаясь, направляется к окну. Я вскочил как раз вовремя. Кэмпбел уже открыл окно и собрался было шагнуть через подоконник… А мы ведь спали на втором этаже!
Не знаю, так ли все это было, может, шутник Борис сгустил краски, но история тем не менее показалась странной.
— Да, он действительно попал бы на тот свет, — покачал головой Романов.
— Но куда же он собрался идти? — удивленно спросил я.
— Спешил на самолет… — Борис постучал многозначительно по часам и поторопил меня. Мы тем временем уже оделись. Пора было идти завтракать.
Потом мы ознакомились с аэродромом. Гигантское сооружение. Ландшафт вокруг аэродрома очень напоминал полярный. Хилые деревья и кусты оживляли ложбины между холмами. В основном это были ели и карликовые березы. Точь-в-точь такой ландшафт, как у нас на берегу реки Хатанга или в Булуне на берегу Лены.
Правда, место для аэродрома было не самым подходящим, как и здешняя капризная погода. Территория аэродрома имела большой уклон на юго-восток. Около побережья Ньюфаундленда встречаются теплое и холодное морские течения. И это вызывает такую изменчивую погоду, что предсказать ее бывает трудно даже на несколько часов. Неблагодарное место для синоптика.
На аэродроме было пять взлетно-посадочных полос. Длина их составляла полтора-два километра, а ширина — от двухсот до шестисот метров. Как почти всюду в Америке, и тут ангары были построены посередине аэродрома, а остальные необходимые здания отодвинуты к краям. Для облегчения ночной посадки в осевую линию бетонных дорожек был вмонтирован ряд электрических лампочек, покрытых толстым стеклом. Летчик сажал самолет немного правее этой линии огней. Круглые сутки работал радиомаяк, а ночью еще и обычный световой маяк с белым и желтым прожекторами.
Аэродром Гандер был сооружен совместно Соединенными Штатами Америки, Канадой и Великобританией в военных целях. Кроме этого гигантского аэродрома строился аэродром на Лабрадорском полуострове, тот самый, на котором мы недавно приземлились, и там же находился второй аэродром, который мы миновали, пока летели сюда. Последний был намного меньше.
Погода всерьез встревожила нас. Циклон никак не уходил. К тому же над водными просторами поднялся тяжелый туман, он полз через береговые скалы, заключая все в свои серо-сырые объятия. Даже на расстоянии нескольких метров ничего не было видно. О вылете не могло быть и речи.
Большую часть свободного поневоле времени мы проводили в офицерском клубе, который находился в отдельном здании. Один из залов был отведен под столовую. Остальные помещения были предназначены для отдыха и развлечений: просторный концертный зал, бильярдная и рядом место для любителей настольного тенниса. В читальне множество газет и журналов, шахматные столики. Рядом с читальней находился бар.
Днем в клубе было сравнительно тихо, а вечерами во всех помещениях жизнь била ключом. Каждый проводил время по собственному усмотрению. Молодые офицеры увлекались танцами.
Зайдя как-то вечером в клуб, мы обнаружили, что читальня превратилась в швейную мастерскую. Вокруг столов сидели женщины и усердно занимались починкой одежды и белья. Позже мы узнали, что это был вечер помощи холостым офицерам.
Однажды в клуб прибыл и В. М. Молотов вместе с начальником местного гарнизона и фотографами. Последние усердно щелкали своими аппаратами. Начальник гарнизона от имени офицеров попросил разрешения, когда фотографии будут готовы, повесить их на стенах клуба — в память о нашем пребывании здесь.
Под нами опять океан
Утром погода была все еще скверной. Над головой плыли низкие свинцовые облака, гонимые ветром с юго-запада.
На совещании у синоптиков мы пришли к решению: лететь можно.
Взлет был назначен на час дня. Меня беспокоило то обстоятельство, что наш маршрут пересекал теплый фронт между Ньюфаундлендом и Гренландией. Синоптики, правда, утверждали, что если мы поднимемся на высоту 7000–8000 футов, то ширина фронта там не может быть больше 50 миль.
Мы поднялись в воздух в назначенное время. Вскоре облака остались внизу. Курс лежал на восток. Верхний слой облаков поднимался все выше и заставлял нас тоже постоянно набирать высоту. Добравшись до высоты 4000 метров, я решил последовать совету синоптиков и пройти теплый фронт именно здесь. Вскоре мы вновь оказались в облаках. Но через четверть часа началось обледенение. Согласно данным, полученным от синоптиков, я надеялся вскоре снова добраться до ясного неба. Но на этот раз синоптики нас сильно подвели.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Валерий Чкалов - Михаил Водопьянов - Биографии и Мемуары
- Операция «Северный полюс». Тайная война абвера в странах Северной Европы - Герман Гискес - Биографии и Мемуары
- Впервые над полюсом - Н. Стромилов - Биографии и Мемуары
- Одна жизнь — два мира - Нина Алексеева - Биографии и Мемуары
- «Ермак» во льдах - Степан Макаров - Биографии и Мемуары
- На войне и в плену. Воспоминания немецкого солдата. 1937—1950 - Ханс Беккер - Биографии и Мемуары
- Мясищев. Неудобный гений. Забытые победы советской авиации - Николай Якубович - Биографии и Мемуары
- Краснознаменный Северный флот - Иван Козлов - Биографии и Мемуары
- Победивший судьбу. Виталий Абалаков и его команда. - Владимир Кизель - Биографии и Мемуары
- Полководцы Первой Мировой. Русская армия в лицах - Валентин Рунов - Биографии и Мемуары